Залет под Новый год

Я не долго обдумываю его слова и сразу же говорю.

– Фотосессию. И, возможно, для нее тебе понадобится штатив для камеры. Потому что в кадре будем только мы и наша постель.

– Черт, - он обхватывает мое лицо и страстно целует меня в нетерпении. – Как же я рад, что наши родители прилетают на неделю.

– И я.

– Я еще ни разу не трахался на камеру.

– Мы не будем трахаться.

– Но ты сказала…

– Я говорила о фото. Боже, Эванс, - бью его в грудь ладошкой. – А теперь приведи в порядок нашего сына.

– Люблю тебя, - бросает мне в спину, когда я направляюсь в спальню, и подходит к Малкольму.

– И я тебя, - отвечаю и почти вхожу в комнату.
– Не забудь помыть руки.

– О черт, - возмущается он, оказавшись ближе к сыну. – Милая?

– Да? – выглядываю из дверного проема, готовая смеяться.

– Тебе придется купить новую шоколадную пасту, твой сын решил, что она идеально ложится на стену.

– Это была она?

– Ага. И я понятия не имею, кто оставил ее на столе, - пожимает плечами.

– Ни слова, - угрожаю пальцем, быстро идя на кухню, боясь того, что я там увижу.

– Я ведь ничего не сказал.

– Сказал и подумал.

– Я не мог этого сделать. Я просто высказал свою мысль, потому как уверен, что не ем ее, вот и все.

– Райли, - предупреждающе рычу.

Чистота. Вот что я увидела в кухонной зоне. Малыш просто взял пасту, открыл ее на полу и… дальше уже понятно, что было.

Как же я обожаю моего маленького мальчика и его отца. И этот третий человек размером с горошинку или даже меньше, который только что зародился во мне, уже любим мной. А это значит, что мы с Райли все сделали правильно.

От нашего первого поцелуя, прикосновения и взгляда… Мы все делали правильно, пока шли к тому, что мы с радостью называем семья.

Когда я выхожу из душа и бросаю полотенце на кожаный пуфик, стоящий у изножья кровати, в комнату входит мужчина, который навсегда выгравирован в моем сердце. Оно же сейчас и замерло в ожидании ласки, нежности и сладкого порока.

– Кажется, я так ничего тебе и не сказал по поводу нашего второго ребенка, - он останавливается позади меня и касается обнаженных ягодиц кончиками пальцев.

– Скажи, - с трудом шепчу в ответ.

– Возможно, я просто счастлив, - плечо принимает первый поцелуй, пока руки ложатся на талию и двигаются по плоскому животу, обнимая его, накрывая в защитном жесте. – Возможно, просто рад, - на этот раз его губы останавливаются на моем затылке. – Или же боюсь до усрачки, - поцелуй перетекает на правую ключицу. – Но кое-что, останется неизменным.

– Что?

– Ты и наши дети, это все, что имеет и будет иметь значение, Харпер. Я люблю тебя, детка.

На этих словах я разворачиваюсь и прыгаю на него, сразу же вцепляясь в него руками и до безумия целуя.

– Скорее… - умоляю его, задирая одной рукой футболку, потому что второй держусь за шею.

Райли в трениках, поэтому когда мы падаем на мягкую постель, ему приходится просто вынуть свой член и войти в меня так глубоко, как это только позволяет моя вагина.

– О боже… Я будто уже на грани оргазма, - бормочу на выдохе от эмоций.

– Значит, мне стоит об этом позаботиться.

Говоря это, он выходит из меня, затем резко врывается обратно, а потом делает это снова… и снова… Пока мои внутренние мышцы не напрягаются и не принимаются сжимать его великолепный член желая, чтобы он никогда не покидал меня.

Как только я могу чувствовать свое тело полностью, он ставит меня на колени. Вводит тягуче медленно член в меня, затем раздвинув бедра, ложится сверху, просунув подушку под мои бедра.

Это чувство полноты неописуемо прекрасно. И я стону от удовольствия.

– Хочу хорошенько тебя оттрахать сзади и сверху, потому что потом, буду лишен этого удовольствия.

Он наваливается сильней и нет в мире лучше ощущения, чем его тяжесть на моем теле.

– Да… только сильнее, прошу…

– Ты уверена, что можно?

– Да, я ходила к врачу. Все в порядке.

– Хорошо. Ты готова?

– Мгу… пожалуйста, милый…

И больше ни слова.

Только сильные и резкие толчки внутри меня, доводящие не просто до экстаза, а до искреннего блаженства, которое я могу почувствовать только с ним…

Райли кончает в меня и остается во мне еще какое-то время.

Он гладит одной рукой мое тело, другой упирается в постель, чтобы не раздавить меня окончательно. Но должна признаться, что даже это было бы восхитительным чувством.

– Чертовски люблю тебя.

И каждый раз это не как признание, а будто печать. Поверх всех тех. Что уже нанесены на мое сердце