Залив Полумесяца

Они с сестрой проводили ушедшую Бельгин Султан любящими взглядами и снова посмотрели друг на друга. Оба понимали, что султанша обязательно расскажет им о содержании письма, но сейчас их валиде хочет остаться одна, чтобы насладиться каждой строчкой, написанной рукой повелителя, по которому она так тосковала.

Уже не чувствуя неловкости, брат и сестра тоже решили пройтись, неосознанно наверстывая время, проведенное врозь. Они все не могли наговориться, и каждый испытывал такое облегчение от их долгожданного общения, что беседа становилась все непринужденнее и приятнее. Смеясь, Айнур Султан держалась за локоть брата и слушала его веселый и ироничный рассказ об одной из прочитанных им книг, как увидела вышедшего со стороны конюшни шехзаде Орхана.

Он заметил их, и взгляд его недобро потемнел. Шехзаде Мехмет напрягся, увидев, что брат направился к ним с не предвещающим ничего хорошего настроем. Айнур Султан, которая почувствовала его встревоженность, крепче сжала пальцы на руке брата, тем самым показывая, что она рядом и не позволит случиться ссоре.

– Давно я не видел вас вместе, – подойдя к ним, с усмешкой произнес шехзаде Орхан, и его серые глаза буквально вонзились в брата. – Наслаждаетесь прогулкой?

– Да, мы встретились в саду и разговорились, – избавив шехзаде Мехмета от необходимости отвечать, улыбнулась Айнур Султан, чтобы разрядить атмосферу. – Если хочешь, присоединяйся к нам, Орхан.

– У меня нет настроения обсуждать книжки, а ведь о другом наш Мехмет говорить не в состоянии, – колко ответил он, и шире усмехнулся, увидев, что задел брата. – Я думал по возвращении во дворец зайти к тебе, – обратив взгляд к сестре, который не был ласков, как всегда, а скорее напряжен, произнес он с нажимом. – Идем, Айнур. Если вы, конечно, закончили свое премилое общение.

– Нет, не закончили, – недовольная его поведением, прохладно ответила Айнур Султан. – Раз ты не хочешь присоединиться к нам, то увидимся позже, Орхан. Хотя, право, не знаю… Вечером я обещала зайти к Мехмету. Возможно, завтра?

Заметив, как от гнева забурлил взгляд отверженного шехзаде Орхана, который к такому ее тону уж точно не привык, Айнур Султан почувствовала удовлетворение. Она больше не станет предпочитать одного брата другому. Теперь она поняла, как в действительности скучала по Мехмету. Ей дороги они оба.

– Неужели ты такого низкого о себе мнения, брат, раз принимаешь жалость с подобной радостью? – презрительно процедил шехзаде Орхан, не позволив им уйти. – Ты ведь не думаешь, что она вдруг вспомнила о тебе по иным причинам?

– Орхан! – ахнула от возмущения Айнур Султан.

Шехзаде Мехмет побледнел от таких слов – они больно его задели. Брат знал его слабое место – неуверенность в себе, ощущение ущербности – и безжалостно ударил прямо в него. Но, собравшись с силами, шехзаде с неожиданной решимостью вскинул голубые глаза на брата, что смотрел на него с неприятной насмешкой.

– Кто из нас сейчас и достоин жалости, так это ты, Орхан.

Прекрасно зная его горячий и вспыльчивый нрав, Айнур Султан вовремя возникла между братьями, не позволив Орхану шагнуть к Мехмету.

– Что ты сказал? – убийственно медленно произнес он.

Шехзаде Мехмет против воли почувствовал гнетущую тревогу. Он помнил, как на днях Орхан одним ударом сбил с ног их брата Османа, а тот был много сильнее и старше больше, чем на десять лет.

– Да что с тобой?! – вознегодовала Айнур Султан, несильно толкнув его ладонью в широкую грудь. Шехзаде Орхан и с места не сдвинулся, почти не почувствовав удара, но поглядел на нее так, словно ему стало больно. – Можно подумать, ты получаешь удовольствие от ссор и драк! Сначала Осман, теперь Мехмет. Может, и мне скажешь пару «приятных» слов? – почувствовав накатившую на нее слабость, Айнур Султан вспомнила о том, что с ее здоровьем ей запрещены сильные волнения, но не смогла остановиться и с вызовом посмотрела на возмутившего ее брата. – Ну же, что молчишь?

И он отступил. Шехзаде Мехмет с удивлением смотрел на то, как его привыкший во всем побеждать брат, признав свое поражение, шагнул назад, а после, не глядя в их сторону, ушел по тропинке своим размашистым шагом. Обернувшись, Айнур Султан с сожалением посмотрела на его удаляющуюся фигуру, и ее пронзило острое чувство вины. Но девушка его поспешно прогнала. Не она должна чувствовать себя виноватой.

– Идем, Мехмет.

Предместья Стамбула.

Она стояла возле одного из деревьев, что высились вокруг поляны, на которой они остановились, и задумчиво смотрела на собственную дочь. И от осознания того, насколько сильно она похожа на ее саму, Нилюфер Султан испытывала смятенность чувств. Такая же высокая, стройная, с длинными темными волосами, заплетенными в косу, со смуглой кожей и решительным взглядом карих глаз. Возможно, именно потому они и не смогли найти общий язык? Будь одна из них помягче, терпимее и смогла бы, верно, сделать шаг, даже несколько шагов навстречу. Но они с Мерган гордо стояли на противоположных сторонах и упрямо считали, что сделать шаг навстречу должна другая.

Коркут-паша сидел неподалеку на поваленном дереве, переговаривался со слугами, видимо, обсуждая перспективы охоты, и поглядывал на дочь, которая тщетно пыталась овладеть умением метать ножи вот уже который день. Бросая нож в выбранное ею в качестве мишени дерево, она с каждой своей неудачей все больше хмурилась и гневалась. Мерган Султан чувствовала внимание отца и жаждала снова заслужить его гордость, но у нее ничего не получалось.

Метнув нож, она снова промахнулась и, яростно вскрикнув, бросила второй нож на землю и намеревалась было немного пройтись по лесу, чтобы успокоиться. Но ее остановил голос, который она столь редко слышала в свой адрес:

– И это все?

Словно натолкнувшись на стену, Мерган Султан резко остановилась и очень медленно, как бы не веря тому, что услышала, обернулась на свою мать. На лице той властвовало совершенно непроницаемое выражение, но в темных глазах бурлили недовольство и даже разочарование.

– А вы хотели бы еще немного насладиться моим унижением, валиде? – едко отозвалась Мерган Султан. – Раз так, прошу меня извинить. У меня больше нет желания тешить ваше самолюбие.

– Что за тон? – послышался грозный голос Коркута-паши, от которого его дочь вздрогнула и потупилась. На поляне стало ужасно тихо. – Немедленно извинись перед матерью. И чтобы впредь я подобного не слышал.

Нилюфер Султан весьма холодно отреагировала на грубость дочери – в этой семье она успела привыкнуть к подобному. Султанша спокойно смотрела на нее в ожидании извинений, прекрасно зная по себе, как той будет тяжело переступить через себя и свою гордость. Исподлобья глядя на мать, Мерган Султан мрачно произнесла:

– Извините. Я не должна была на вашу грубость тоже отвечать грубостью.

– Это не было грубостью, Мерган, – сухо ответила Нилюфер Султан и жестом показала мужу, что сама разберется – он явно был недоволен поведением дочери и хотел снова вмешаться. – Я просто поинтересовалась, действительно ли ты так быстро сдаешься?

– Вы, наверно, думаете, что это легко? – с оттенком презрения заговорила Мерган Султан. – Да что вы вообще можете об этом знать? Вы только и делаете всю жизнь, что с вечно недовольным видом восседаете на тахте и раздаете слугам приказы! Только на это вы и способны.

Возмущенный Коркут-паша поднялся со ствола дерева, намеренный поставить дочь на место, но остановился, увидев, как его жена с холодным достоинством направилась к тому дереву, что недавно служило мишенью ее дочери, и подобрала с земли брошенный той нож. Мерган Султан напряженно смотрела на нее, не понимая, что мать собирается делать, а Коркут-паша, наоборот, догадался и уже созерцал происходящее с тенью гордости во взгляде.