Залив Полумесяца

Он рассудил, что более подходящей партии для Долорес не найти: Серхат им предан до смерти, никогда не возжелает власти и уж тем более не станет частью заговора среди знати об очередном перевороте. Он единственный, кому они могут безоговорочно доверять и твердо знать, что тот никогда не посмеет как-либо задеть или унизить принцессу – с ним она будет, как за каменной стеной. Тем более, так кстати сама Долорес питала к нему чувства.

Премного уважая свою королеву и адмирала, Серхат не стал сопротивляться. Он и смысла в этом не видел. Отказываться от такой чести, как жениться на принцессе и в будущем стать ее соправителем, было глупо и даже опасно. Тогда в его душе еще тлела надежда на то, что он вопреки всему сможет забыть свою султаншу и, женившись на другой женщине, с ней обрести счастье или хотя бы покой.

Но он чудовищно ошибся.

Этот брак не принес ему покоя и уж тем более счастья. Год за годом он буквально заставлял себя жить с женщиной, которая даже со всей своей красотой, с острым умом и искренней любовью не смогла найти путь в его сердце. А если и пыталась найти, то на пути у нее всегда оказывалась непреодолимая преграда в лице призрака женщины, которая с присущим ей упорством отказывалась покидать сердце Серхата.

Отчаяние и грусть Долорес, которая так и не смогла добиться ответной любви мужа, тоска по покинутой любимой и тихое, глубоко спрятанное в душе несчастье Серхата – это нарастало, ширилось, росло, медленно разрушая более-менее удачный брак и делая его попросту невыносимым. Пятеро общих детей – вот, что все еще держало его на плаву, но и эта опора становилась все незначительней в сравнении с тем, какая буря бушевала в сердцах злосчастных супругов.

Все при дворе делали вид, что ничего не происходит, и Эдже в том числе. Ее кузине с мужем удавалось сохранять на публике видимость более-менее сносного брака – этого было достаточно. В конце концов, брак не всегда подразумевает под собой любовь. Это прежде всего инструмент продолжения рода, и здесь Серхату и Долорес все же удалось добиться успеха. Большего от них Эдже не могла требовать, потому оставила их самих разбираться со своими трудными взаимоотношениями.

У нее без того было немало проблем. На ее плечах лежала забота о целом государстве. Генуя была сильной и, прежде всего, торговой державой, но и войны ей были не чужды. Отношения с Венецией так и не потеплели, и меж странами то и дело вспыхивали конфликты, грозящие превратиться в очередную войну. К тому же, выяснилось, что полгода назад Серпиенто исчезли из Италии, где прежде пребывали в ссылке. Артаферн был не на шутку встревожен этим известием – они не могли пропасть просто так. Очевидно, эти змеи снова что-то задумали. Эдже по его совету отправила людей в Италию на поиски своих тетушек, но от них и следа не осталось. Они явно тщательно замели за собой следы. Значит, действительно имели что-то на уме. И это настораживало…

Отойдя от зеркала в роскошной оправе из золота, Эдже в не менее роскошном черном платье, которое в силу ее возраста уже не отличалось привычными для нее дерзостью и откровенностью, прошла через всю опочивальню к софе и опустилась на нее. Взгляд ее зеленых глаз в задумчивости устремился в находящееся напротив распахнутое окно. Видимый кусочек неба был окрашен в светло-голубой цвет раннего утра, и еще робкие солнечные лучи только-только начали золотить его. Глубоко вдохнув свежий воздух, проникающий с ветерком в ее покои, королева вдруг ощутила умиротворение – чувство, которое среди насыщенных будней было редким гостем в ее сердце.

Но оно гостило недолго. Двери вдруг открылись, впустив внутрь Артаферна в его обычном виде – в дорогих одеждах черного цвета из бархата и кожи. В его черных волосах уже едва серебрилась седина, и лицо его также было усеяно морщинками, но стати и мужественности он с годами не потерял. Увидев свою королеву и по счастливому стечению обстоятельств жену, мужчина, всегда отличавшийся сдержанностью в чувствах, спокойно подошел к ней и присел в стоящее рядом с софой кресло.

– Ваше Величество, что вас так печалит? – он любил ее подначивать, обращаясь к ней с шутливым почтением.

Оторвав взгляд от окна, Эдже посмотрела на мужа и вздохнула.

– Просто подумала о том, как быстротечно время… Вспомнила себя, еще той глупой и несносной девчонкой, которая наивно полагала, что однажды весь мир будет у ее ног. Рейну. И… нашу встречу. Ты помнишь? – она с грустной улыбкой заглянула ему в глаза.

– Разве я мог забыть? – Артаферн ответил с едва различимой нежностью в голосе и усмехнулся. – Ты меня тогда изрядно повеселила своей самоуверенностью. Но и удивила… Я прежде таких женщин не встречал. Хотя ты и вправду тогда была всего-навсего несносной девчонкой.

Эдже не сдержала улыбки, но она быстро погасла. Ей вдруг стало ужасно тоскливо, ведь все это осталось в прошлом. Вся ее жизнь. А впереди – старость и смерть, которую она уже столько раз обманывала. Но на этот раз ей не сбежать, не спрятаться и не скрыться. Неминуемая встреча все ближе, ближе и ближе… В моменты осознания этого ее посещала горькая мысль том, что она столь многое не успела сделать. И особенной болью в сердце отзывалось то, что она так и не стала матерью вопреки всем своим надеждам и мольбам к Всевышнему.

Артаферн настолько хорошо знал ее, что по выражению ее лица понял, о чем она думает, и, покинув кресло, пересел к ней на софу. Его рука крепко сжала ее ладонь.

– Мы с тобой прожили весьма неплохую жизнь, Эдже, так что не о чем здесь жалеть. Несмотря ни на что, ты рядом со мной, и одно это делает меня счастливым. И если бы мне предложили прожить другую жизнь, в которой я бы родился в богатой знатной семье, чтобы вести спокойную и размеренную жизнь в роскоши, я бы все равно выбрал эту, в которой мне довелось с рождения и до тридцати лет носить клеймо раба. Потому что иначе я бы не встретил тебя.

Со слезами в глазах посмотрев на него, Эдже прислонила голову к его плечу и в новом приливе умиротворения прикрыла веки.

– Артаферн? – спустя минуту тишины раздался ее тихий голос.

– М?

– А если бы мы тогда сбежали? Еще до войны, пока Рейна набирала флот в Греции. Возможно, все сложилось бы иначе?.. Жили бы сейчас тихо и мирно в каком-нибудь греческом рыбацком городке на побережье моря. Ты бы по утрам выходил в море ловить рыбу, чтобы потом продать ее на базаре, а я бы… не знаю, занималась хозяйством и… детьми. Тогда бы ты тоже был счастлив со мной?

– Ну себя рыбаком я еще могу представить, – хмыкнул мужчина. – А вот тебя, занимающейся хозяйством… Это вряд ли. Ты бы скорее ходила со мной рыбачить, чтобы самодовольно улыбнуться, когда на базаре продашь больше пойманной тобой рыбы.

Эдже рассмеялась, понимая, что она уж точно не домоседка, которая будет терпеливо и верно дожидаться возвращения мужа за домашними хлопотами.

В этот момент в покои вошел Серхат в облегченных доспехах, придающих его крупной фигуре еще более внушительный вид. Склонив темноволосую голову, он затем посмотрел на свою королеву, которая отстранилась от своего мужа. Тот встал рядом с софой, на которой прежде сидел вместе с ней.

– Что у тебя, Серхат? – осведомилась Эдже, понимая, что пришел конец этому короткому времени покоя.

– Королевский совет ожидает вас для аудиенции, Ваше Величество. Ее Высочество принцесса Долорес выразила желание присутствовать на сегодняшнем заседании совета. Если вы, конечно, позволите это.

– Конечно, позволю, – кивнула Эдже, встав на ноги и царственно направившись к дверям. – Ей будет полезно послушать. К тому же, сегодня командующий флотом обещал нам поведать о чем-то крайне важном касаемо ее семьи. Эти Серпиенто все никак не успокоятся…