Заложница тёмного мага

По счастливой случайности супруг подхватил свертки с сувенирами, на которые я потратила первый из дней, проведенных в Венисе и осчастливленная бусиками Эсти вслух набрасывала варианты, к которым могли бы подойти бирюза и яшма.

– Кто бы мог подумать, такая несочетаемая композиция, а как потрясающе смотрится, -охала тётушка, прикладывая длинные нити к груди. Бурые, со стальными прожилками, бусины оттеняли темно-бирюзовую красоту плоских пластин, гладкая и шершавые структуры чередовались и оттого ожерелье выглядело необычно и богато, хотя по меркам благородных камней стоило сущую мелочь.

– Если подарок пришёлся тебе по душе, мы можем заказать к ним серьги, но обязательно ассиметричные.

– Да, да, - счастливо хлопала в ладоши Эсти. Вот уж во истину подтверждение прописной истины, что главное не подарок, а внимание.

– Покажи, что еще ты там купила? Может и мне наведаться в Демистан за покупками.

Я похвасталась замшевыми митенками, купленными под цвет фантома, запонками с черными сапфирами для Айзека и парой книг некого знаменитого поэта, о котором пару раз упоминали на одном из раутов. В Оруме этот "Байрон" только становился популярным, когда как в Демистане уже гремел на всю страну своими поэмами, сонетами и любовными скандалами. Уверена еще немного и цунами его славы накроет местный бомонд, погребая под собой романтично настроенных барышень и их мамаш, к тому же внешность молодой поэт имел подходящую, так что признание ему обеспеченно.

Пока я листала пропахшие типографской краской страницы и рассказывала Эстель о скачках, оперетте, помолвке графа, с которым, кстати та была знакома, она наткнулась на сверток с криптексом, а я, грешным делом, про него со всем этими приключениями успела забыть.

– Что это?
– удивленно протянула тётка, надорвав упаковку.

– Это что-то вроде маленького сейфа, шкатулка с секретом, - я купила его в антикварном магазине, - кстати...
– Я поднялась и пошарила в прикроватной тумбе, доставая алый сафьяновый мешочек с меньшим по размеру криптексом, доставшимся Клер в наследство от папы. Времени посмотреть повнимательнее на хрупкую коробочку у меня толком не было, но обострившееся в этом мире до предела предчувствие шептало о том, что в отличие от приобретенной шкатулки, эту открыть будет не сложно.

Ну не стал бы отец Клер замуровывать в сейф послание для дочери, куда как проще было бы спрятать содержимое в тот же КелтарсБанк, там и сейфы понадежнее и пропускная

система как в Пентагоне. Я поделилась своими размышлениями с Эстель, а та практически вырвала у меня криптекс и стала крутить колесики с буквами.

– Двенадцать букв в шести рядах, тут столько комбинаций... Ни имя, ни фамилия не подходят, слишком короткое слово-шифр...Подожди...Твое имя на древнем означает «светлая», опять не лезет.
– Вдруг Эсти лихорадочно зажужжала костяшками колесиков, устанавливая их на нужный уровень. Уверена, сама бы я никогда не догадалась, просто потому что мне понадобились бы знания в древнем языке, чем-то похожим на земную латынь, а чего нет, того нет. Набрав сіаг^* тётушка, дрожа от волнения передала мне шкатулку: - А вдруг я ошиблась и уксус растворит папирус?

– Сомневаюсь, что отец был столь изощренным. И потом мне на ум ничего не приходит.
– Я осторожненько, пообещала я сама себе и крутанула крышку хрупкой колбы. Через два щелчка, треск и почудившийся хруст стекла одна из панелек плавно открылась. Я вытащила тонкий, почти прозрачный рулон папируса, обмотанный вокруг наполненной прозрачной жидкостью колбы, испещрённый бледными буквами и, отложив шкатулку, принялась читать послание.

По большому счету написанное меня не касалось, никаких секретов или тайных знаний в нем не было, хотя я чего-то такого ожидала, мне теперь везде виделись скрытые знаки и неслучайные совпадения, и всё же длинное послание от отца к дочери тронуло меня до глубины души.

Каждая строчка и буква, каждый абзац и знак препинания были пронизаны любовью и сожалением. И если с любовью всё понятно, то сожаление было о том, что отцу не довелось дожить до тех пор, когда его любимая дочь отправилась под венец, сожалением о том, что отец Клер не смог собственными глазами убедиться в счастье единственной наследницы, о том, что у них было так мало времени.

Я и не заметила, как тактичная Эстель вышла, оставив меня один на один с письмом, а я, промокнув слезы, решила, что его непременно увидит настоящая Клер, да и с наследством по-хорошему следует разобраться.

Айзек, разогнав утренний туман сна без сновидений, строго наказал одной никуда не выходить, но поскольку вестей от него по-прежнему не было, а ожидание тянулось бесконечно, мы решили придерживаться первоначального плана и отправились к Бусто. К сожалению, застать его нам не удалось, предприимчивый изобретатель уже успел переехать, о чем сообщили новые арендаторы гаража.

– Кажется я видела его письмо в пачке корреспонденции на твоём столе, прости, забыла сказать, - повинилась тётка. Работяги не знали точного адреса Массимо, но направление изменилось кардинально, умный Правитель, к тому моменту, когда начала развиваться промышленность, вынес любые постройки подобного типа за пределы разрастающейся столицы. Это безусловно дальновидное решение спутало нам все карты, с другой стороны, мы слегка проветрились и волнения предыдущих дней отступили.

По дороге домой Эстель попросила остановить у ювелирного магазина, идея заказать серьги к колье пленила её воображение и она, не желая откладывать дело в долгий ящик, решилась. К готовому эскизу камни пришлось поискать и договорившись о цене, мы уже было собрались выходить, когда, вдруг остановившись, она спросила у мастера, доставая криптекс из чехла, не знает ли он как открывать подобные шкатулки.

Тот с осторожностью покрутил его, цокая в восхищении, а затем произнес:

– Уважаемая несса, сам я больше по ювелирному делу, но у меня есть специалист как раз по такого рода загадкам, раньше он занимался сейфами, но сейчас на заслуженном отдыхе и берется только за сложные и необычные замки, - и протянул ей белый прямоугольник с адресом и именем «медвежатника». Слова про сейф неприятно кольнули, но в конце концов, то, что у ювелира есть подобного рода знакомства меня не удивляло. Я сложила карточку в ридикюль, и попрощавшись с мастером мы отправились домой.

Хант вернулся ближе к ночи, когда я уже готовилась ко сну, заплетая косы. Волосы здесь стали гуще и очень быстро росли, если в самом начале они едва доставали до лопаток, теперь практически закрывали спину, касаясь крупными кольцами ямочек над ягодицами. Он на мгновение зарылся носом в мою шею, вдыхая запах кожи и туберозы, а затем прикусив мочку - прижал к себе:

– Я скучал, Клери.

– И я, - развернувшись к нему, зарылась пальцами в короткие волосы. Было видно, что он очень устал, под глазами залегли тени, складки у рта стали глубже.
– Садись.

Сначала я помогла ему раздеться, затем набрала горячую ванну, капнув в парящую воду несколько капель сандала и лемонграсса и от души налив жидкого мыла на губку, вспенив ту, словно облако, покрыла ароматной ватой поджарое тело. Я с нажимом проводила по темным рисункам рунных бкув, пульсирующих под моими пальцами, разминала закаменевшие мышцы плеч и спины, зарывалась пальцами во влажные, темные пряди, массируя кожу головы.

Веки Ханта были прикрыты, когда, подсластив пакость поцелуем, я опрокинула на него ковш с прохладным настоем мяты, тот встрепенулся, распахнув глаза цвета ртути, а затем, хищно улыбнувшись, схватил меня застывшую за руку и опрокинул к себе. Я барахталась и отбивалась, моля о пощаде, но он был неумолим. Тяжелая ладонь с оттяжкой шлёпнула меня пониже спины, промокшая насквозь ткань сорочки ни на йоту не смягчила ощутимую боль, но последовавшие за ней ласки, заставили меня забыть обо всем, растворяя в тягучей страсти доводы разума.

*С1аш8 - (лат.) светлый.

Глава 24.

Смерть — последний аргумент.

Из-за того, что постель в моей комнате была влажной, нам пришлось перебраться к нему.

Я впервые после брачной ночи была здесь и при свете дня комната мне понравилась много больше. Темные с серебристым геометрическом рисунком портьеры через которое пробивалось утреннее солнце, ковер в тон пологу и обоям, огромное ложе и шёлковые простыни - всё это было столь гармоничным и подходило к характеру супруга. Жарко пылающий вечером камин теперь подмигивал красными углями, шкура снежного барса на которой мы вчера отметились смята, и я раскраснелась вспоминая, что именно вчера вытворяла.