Заложница тёмного мага

– Как у вас?
– уточнила я, обращая внимание на темную вязь, слегка выглядывающую из -под белоснежных манжет мужчины. Завитки были едва видны, и я хотела попросить мужчину показать их поближе, когда тот резко отдернул манжеты и отрезал: - Нет, мои оковы иные.

Я решила не лесть на рожон, это было не столь важно, а у меня еще остался самый главный вопрос, что я оставила напоследок, никак не решаясь задать его:

– Почему вы и «мой опекун» так боитесь моего мужа, несс Ранкорн?

Отвечать он явно не желал, но потом будто решив для себя что-то соблаговолил:

– Представьте себе такую ситуацию, Клэр, - слегка запнулся он на моём имени, - всю жизнь вы живете с осознанием того, что вы один из самых страшных хищников, наводняющих это море. Вам живется вольготно и сытно, вас опасаются и считаются с вашим мнением, и вдруг оказывается, что из малька, которого вы шугали ради развлечения выросла рыбка куда больше и опаснее, и теперь уже тебе приходиться удирать...

– Мой жених жестокий человек?

– Скорее жёсткий, бескомпромиссный, бесстрашный.. .но не жестокий. Нет.

Ну что ж, подумалось мне, с этим можно жить.

Ранкорн проводил меня в спальню, и признаться честно, приняв наскоро душ, что почти ничем не отличался от привычного мне (разве что в отделке были использованы только природные материалы: камень, дерево, медь) завалилась спать. Непрошенные слезы, что я усилием воли сдерживала всё это время полились без особых усилий, нервное напряжение и неуверенность в завтрашнем дне пугали меня, а думать о том, что я оставила там, дома, сейчас совсем не было сил. Я заперла эмоции на замок и провалилась в сон, пообещав себе найти выход.

Я всегда его находила.

Глава 3.

Уж замуж невтерпеж.

Расторопная, молчаливая горничная застегивала последние крючки на спине, а я с хмельным изумлением любовалась своим отражением в огромном ростовом зеркале.

Потрясающей красоты платье цвета слоновой кости узким футляром обтягивало мою непростую фигуру, гладкий корсетный верх и неглубокий вырез, сквозь который грудь кокетливо выглядывала, являя миру свои идеальные формы, оканчивался пышной юбкой из фатина, что мягкими волнами струился до самого пола. Сверху шла потрясающая накидка в тон с набивным рисунком, где бархатные павлины соседствовали с диковинными цветами, а деликатная, практически незаметная вышивка и разбросанный по ткани розовый жемчуг смотрелись изысканным и элегантным дополнением.

Длина расклешенных рукавов была до середины локтя, я так понимаю, этот фасон был выбран намеренно, дабы увидеть доказательство свершенного ритуала единения. Юбка закрывала кончики шёлковых туфель, что немного жали, видимо у местной Клэр нога была уже. Пожалуй, я еще никогда не носила подобное великолепие, да и куда можно надеть ТАКОЕ платье, но вот белье...

Я будто побывала в музее: длинные панталончики из мягкой ткани, без единого украшения на суконных завязках я еще могла стерпеть, но жесткий корсет на корявом подобии китового уса с хреновой тучей крючков, мог поспорить удобством с дыбой. Твердые грани впивались в бока и слегка поскрипывали при ходьбе, да и дышать приходилось мелко-мелко, будто после бега по пересеченной местности.

Белые, плотные чулочки, что держались не на удобном пояске, а подвязывались лентами чуть выше колена и норовили сползти до уровня гармошки при каждом шаге. Помучавшись с полчаса, я их сняла и покуда служанка отошла за дополнительный порцией шпилек для волос - надела запасные капроновые чулки, что всегда носила с собой в сумочке, на всякий случай.

Безумие, но я совершенно не волновалась, и почему-то вспомнила свою первую свадьбу с лучшим другом, ту, что спасла меня от участи брака с нелюбимым, но одобренным семьей претендентом. Неполные восемнадцать я была любимой дочкой, сестрой, внучкой, племянницей, но всё изменилось после моего поступления в один из самых престижных ВУЗов - отец решительно требовал прекратить тешить неуместные амбиции и забрать документы, дабы выйти замуж и рожать, рожать, рожать.. .можно подумать пятерых внуков от моих сестер и братьев (пока) ему было недостаточно.

Вдруг, каждый вечер к привычному ужину в кругу огромной, шумной семьи стал присоединяться то один, то другой старый «друг семьи», возрастом они скорее напоминали отца, поэтому едва ли я заметила, как череда претендентов сменилась на одного единственного, самого настойчивого и самого богатого. Они сговорились за моей спиной, я даже ни разу не оставалась с «женихом» с глазу на глаз, и прозреть мне помогла бестактность матери, облаченная в плащ заботы.

Девицей я была стеснительной и довольно строгого воспитания, поэтому к женскому доктору всегда ходила с родительницей, как и в тот, памятный раз, да только мама потребовала у моего врача справку о том, что я не тронута. На резонный вопрос гинеколога, зачем, ответила, что без справки женишок не согласен.

В тот же вечер я предложила однокласснику Лёшке, с которым после школы поступили на один факультет побыть благородным рыцарем и временно жениться на мне, дабы у армянского жениха отвалилось желание, а родители дали спокойно окончить университет и позволили самостоятельно выбрать свою судьбу. Но я, привыкшая просчитывать каждый свой шаг на десяток ходов вперед, недооценила мощь уязвленного самолюбия и переоценила силу родительской любви - узнав о «предательстве» неудобной дочери, они в буквальном смысле от меня отказались, предоставив домашней и залюбленной мне барахтаться самой.

И я смогла.

Не утопла.

И даже вполне себе добилась поставленных целей и задач, но вот с любовью и романтикой так и не заладилось, для меня эти чувства, как и постоянные отношения вроде замшевого леопардового комбинезона или лосин из латекса, по непонятным причинам их сильно хочется, но разум то говорит, что идея так себе.

Гнусную физиономию осклабившегося таракана, я посчитала добрым знаком к началу новой главы в моей жизни.

Задрав подбородок, но так чтобы видеть куда ступаю, я спустилась по лестнице и уселась в экипаже. Окружающие меня предметы парили в снежной круговерти, потому что, идиотская фата, сквозь которую я с трудом видела окружающих, что была вышита белыми и серебристыми нитями, мелким стеклярусом и жемчугом, практически лишала меня обзора. Семеня как японская гейша на окобо*, я сосредоточилась на кончиках своих туфелек, выглядывающих из-под подола, и аккуратно поднялась по лаковым ступенькам экипажа, принимая для равновесия твердую руку мага.

Дорога была недолгой.

Казалось, я едва расположилась на мягком сидении и расправила складки пышной юбки, как уже настало время выходить. По большей степени мы молчали, и я даже слегка задремала под мерный стук колес по брусчатке, хотя раз или два Моран (просто наслаждаюсь, повторяя его имя) пытался дать пару наставлений как себя вести на церемонии в общем и с герцогом, в частности.

Дальше всё завьюжило с невероятной скоростью: мы поднялись по ступеням, очень похожего на особняк, в котором я провела эту ночь, городского дома, меня аккуратно, поддерживая под белы рученьки (видимо, чтобы не вильнула на финишной прямой) доставили в просторную, дорого обставленную гостиную. По крайней мере мне так показалось через белую завесу фаты, что по большому счету спасала меня от пристального внимания к моей персоне мужчины, видимо жреца, в мешковатой, серочерной одежде и моего жениха.

Хотя последний как раз смотрел куда угодно, кроме как на свою нареченную, то есть на меня. Пока я, ощущая себя как в связке Трус-Балбес-Бывалый**, шагала в сторону огромного витражного окна, напротив которого и расположились ожидающие, герцог Зенон дважды доставал свои карманные часы, то ли намекая на то, что я иду слишком медленно, то ли размышляя, успевает ли он к запланированной встрече.

Детально рассмотреть будущего супруга помимо фаты мне мешало его неудобное расположение у окна, поэтому оценить я могла лишь высокий силуэт в темном, сдержанном на обилие деталей, костюме. Мои пальцы неприятно закололо, когда жених взял мои дрожащие пальцы в свои руки, но ощущение это было мимолетным и прошло так же быстро, как я стала его супругой.