Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора

А “гениями места” в Екатеринбурге для меня были архитектор и издатель журнала “Татлин” Эдуард Кубенский и основатель фонда “Город без наркотиков” и неистовый борец с ними (побольше бы таких) Евгений Ройзман.

Ну, и это еще не конец. Это же приключенческий рассказ, должна быть интрига, развязка. Вот она.

Брали у меня в Екатеринбурге интервью, и рассказал я интервьюеру, как в спортивном зале увидел я репортаж из… (читай начало) и громко закричал на весь зал нехорошее слово, услышав от дядьки в пиджаке, считающего, что “высота здания символизирует экономическую мощь города”.

И вот пригласили меня в день моего отъезда для еще одного интервью в редакцию. Захожу я в помещение с мороза, и молодая журналистка с ходу, я еще и раздеться не успел, объявляет: мол, Андрей Георгиевич, перед вами человек – и показывает на слегка напряженного гражданина в пиджаке и галстуке, – которого вы назвали мудаком.

Что называется: прошли годы, и они встретились – была такая программа в СССР “От всей души”.

Мы сели по разные стороны стола, чтобы не дошло до рукоприкладства. Выяснилось, что дом, который снесли и который защищала неравнодушная екатеринбургская общественность, назывался “домом инженера Яругина”. И мешал этот домик XIX века бизнесмену и строителю высотки, самой высокой в Екатеринбурге, стеклянной и цилиндрической, господину… Нет, не буду называть здесь его имени. Екатеринбуржцы его знают.

Этот господин назвал свою высотку “Высоцкий”. Имя поэта крупно светится на доме. Вот этот-то дом и символизирует для его хозяина экономическую мощь города. А по мне – его собственную. Когда больше нечем мериться, меряются высотой здания. Не понимая, что экономическая мощь города и страны зависит от благосостояния их граждан.

Ну и как такого господина назвать?

Улетал я из Екатеринбурга с неподъемным багажом. Кроме туалетных принадлежностей, в рюкзаке лежали подаренные мне альбомы по архитектуре и живописи этого замечательного города. Еще увозил я с собой тонны впечатлений. Часть из которых вот выкладываю в свободном доступе.

А в Екатеринбург я еще не раз вернусь, чтоб досмотреть что не досмотрел, и понять что недопонял.

Ведь всего-то у меня было две ночи, один день и по полдням по краям.

36 Улица. Фонарь. Фонтан

* * *

Впрочем, в подзаголовке могла бы быть классическая строка из Александра Блока с “Аптекой”, а не с “Фонтаном”. В Красноярске есть очень старая аптека. Со старыми аптечными пузырьками. Старые аптечные пузырьки я когда-то коллекционировал и неплохо в них разбирался. Да и сейчас у меня в мастерской их, разных, стоит несколько десятков.

А вот “Фонтан”… Почему “Фонтан”?

Дело в том, что в Красноярске фонтанов множество – десятки, если не сотни. Мы привыкли, что фонтан – атрибут южного города. А тут Красноярск…

Бывший мэр Красноярска, товарищ Петр Иванович Пимашков, которого красноярцы прозвали Петром Фонтановичем, очень любил, да и любит свой город. Как-то он сказал: “Что ж мы стоим на Енисее, что в переводе с эвенкийского значит «большая вода», да и считается Енисей самой многоводной рекой России, а у нас нет ни одного фонтана. Стыдно!”

И фонтаны забили в городе Красноярске один за другим. Предприниматель должен был выложить у своей предпринимательской точки предпринимательскую территорию плиткой и пометить ее фонтаном.

И вот в короткое и часто нетеплое лето, длящееся всего около трех месяцев, стали бить в Красноярске фонтаны.

Нет, нет, я ни в коем случае не ерничаю. Это, мне кажется, даже очень по-человечески и по-доброму – украсить жизнь, обустроить ее.

Главный фонтан, точнее каскад фонтанов, – это тот, где центральной фигурой является мощный мужчина по имени Енисей. Его еще называли красиво и нежно Ионесси. А справа и слева от него, Енисея, и вверх стоят по четыре стройных девушки – это реки в него, в Енисей, впадающие: Кача, Бирюса, Мана, Хатанга и др. А из центра каскада летит к Енисею девятая девушка – Ангара. Поэзия чистой енисейской воды.

Ангара, между прочим, единственная река, вытекающая из озера Байкал. В которое впадают триста с лишним рек.

Фонтаны в Красноярске, кстати, с подсветкой. Энергия-то добывается рядом.

А еще много в Красноярске искусственных деревьев и даже есть искусственная цветущая сакура. Деревья тоже светящиеся. Сакура, подаренная японцами, в Красноярске не прижилась. И мэр Пимашков не отчаялся. Что ж, сделаем тогда мы, красноярцы, много искусственных сакур. Подумал Пимашков и сделал.

Еще в кадках в Красноярске выставляют пальмы. На короткое лето. Вначале красноярцы думали, что пальмы тоже искусственные. Трогали их руками. Но пальмы оказались живыми и настоящими.

Стремление человека к солнцу неистребимо. К солнцу и экзотике. Какое-то время, как мне рассказывали, красноярцы делали на улицах китайскую зарядку. Это мэр Пимашков вернулся из Китая.

“А если бы он съездил в Японию?!” – шутили красноярцы и произносили слово “харакири”…

А мне нравится, когда человек деятелен, энергичен и добр. Это я и сейчас без иронии.

Вот карнавалы делал, например, в Красноярске на день города по типу бразильских (после визита в Бразилию) мэр Пимашков. Шли на карнавальном шествии разные национальные общины в своих национальных костюмах. А народностей здесь очень много. И живут все, между прочим, очень дружно между собой. Одна только китайская община насчитывает двадцать семь тысяч. А впереди всего этого карнавального шествия шел мэр Пимашков в одежде воеводы, казака Андрея Дубенского.

Андрей Ануфриевич Дубенский, памятник которому стоит в том месте, где высадились в 1628 году триста с лишним казаков, возглавлял этот десант. Мужик, говорят, был хороший. Казаки его любили. Прибыли эти свободные и бравые ребята по Енисею. Увидев крутой, красного цвета берег, красного из-за примеси окиси железа в породе, они назвали это место Красным яром и поставили здесь свой острог.

А приплыли эти ребята за пушниной, которую тогда называли забавно “мягкой рухлядью”. Особенно ценился соболь.

Но на острог нападали местные племена. Были это в основном енисейские киргизы. Которые теперь следят за чистотой города. Все, все возвращается на круги своя. Не те, конечно, киргизы вернулись. Но… Надо быть терпимым.

И вот, чтобы следить за готовящимися набегами, на самой высокой точке Красноярска (сейчас район Покровка) поставили часовню Святой Параскевы. Оттуда и наблюдали за покоем острога. Эта часовня, между прочим, изображена на десятирублевой купюре, так стремительно исчезающей и меняющейся на десятирублевую монету. Жаль. Особенно жаль красноярцам, наверное? Там же еще, на этой десятирублевой купюре, изображен Коммунальный мост через Енисей.

Верните, пожалуйста, бумажные десятирублевые купюры. Для красноярцев. Я вас очень прошу.

Памятников и историй в Красноярском крае очень и очень много. А вот книг про Красноярск написано мало. Могло бы быть значительно больше. Я обошел не один книжный магазин. Только набор открыток.

Один день в Красноярске побывал А. П. Чехов, когда совершал путешествие на Сахалин. Памятник Антону Павловичу стоит на берегу Енисея, перед каскадом фонтанов. То бишь писатель Чехов впереди всех, а за ним в затылок мужчина-Енисей, а затем отряд девушек-рек, и завершает этот взвод колонна с Аполлоном наверху, стоящая рядом с Театром оперы и балета.