Замки из песка
Шрифт:
– А ты не пробовал быть собой? Зная Мери, – слова вылетали сами собой, давненько я не чувствовал такой уверенности в себе, – могу сказать, что ее подруга очень серьезная и достойная девушка. Она не похожа на тех, с кем ты имел дело в прошлом. Таким как Мери и Амелия не нужны отношения на время.
– Думаешь, я не понимаю этого? Будь моя воля, я уже сегодня могу повести ее к алтарю, только она не хочет меня и близко подпускать. Кажется, мы оба влипли по самые уши, брат.
– Влипли – это еще мягко сказано, – рассмеялся я. – Ладно, мне уже пора. Сегодня начнем работу над вторым коттеджем. Хочу проследить за всем, пока здесь.
Несмотря на воскресный день, я настоял на том, чтобы мастера были на месте по обычному расписанию. Как только мы закончим
Благо, сегодня Алессандро не будет маячить у меня перед глазами (он уехал на выходные к своей семье), и я смогу хоть немного передохнуть. За прошедшие несколько дней, пока Мери активно бегала от меня, мне пришлось шокировать строителей и заняться малярной работой. Физический труд был единственным доступным способом выплеснуть весь накопившийся гнев и не разбить нос Ди Аллегро.
Выбрав из шкафа простую белую футболку с треугольным вырезом и синие джинсы, оделся и вышел из номера. Не успел я закрыть дверь, как услышал щелчок замка. Мери появилась на пороге, такая же прекрасная и недоступная, как и накануне.
На ней была светло-серая майка без каких-либо принтов, черные шорты до середины бедра, которые обнажали красивые стройные ножки, и легкий кардиган с длинными рукавами. Волосы девушка заплела в тугую косу и перекинула ее через плечо. С каким удовольствием я бы расплел ее, чтобы почувствовать тяжесть этих роскошных темно-каштановых волос! Я не мог отвести от нее глаз, напрочь, позабыв обо всем на свете.
Мери тоже не двигалась, замерев в двух метрах от меня. Ее огромные карие глаза встретились с моими, и мое сердце пропустило удар. На алебастровых щеках появился легкий румянец, делая их похожими на лепестки чайной розы. Аккуратная грудь под тонкой тканью тяжело вздымалась и опускалась. Уже во второй раз за время нашего знакомства мне казалось, что мои чувства взаимны. Как бы сильно она ни старалась, я видел в слабый огонек в глубине ее глаз. Он давал мне робкую надежду, отрезая все пути к отступлению. Ловушка уже захлопнулась, я был ее пленником.
– Доброе утро, – с трудом выдавил из себя, стараясь, чтобы голос не дрожал так же сильно, как мое сердце.
– Доброе утро, – при звуках ее легкого, словно летний бриз, голоска моя кожа покрылась мурашками. Желание в крови росло с каждой секундой, перед глазами замаячили мошки.
Дождавшись, когда она закроет дверь, медленно направился к лифтам. Мери шла рядом со мной, от нее исходил нежный цветочный аромат, от которого кружилась голова. Я старался не думать о том, как близко она, сейчас, чтобы не потерять голову и не натворить глупостей.
– М-может, – неуверенно предложила девушка, зардевшись еще сильнее, – пойдем по лестнице? Я…я не очень люблю пользоваться лифтом…
Боже, как же много я о ней не знаю! Мне ничего о ней неизвестно, как и ей обо мне. Например, какую музыку она предпочитает? Умеет ли играть на музыкальном инструменте? Какой жанр кино ее любимый? Какое ее любимое время года и почему? Мысленно, я пообещал себе, что обязательно выясню все это.
– Конечно, – улыбнулся ей самой теплой из улыбок, хранившихся в моем арсенале. На один короткий миг мне показалось, что она вот-вот улыбнется мне в ответ. В прекрасных глазах возник и сразу же исчез незнакомый мне свет. – Лестница, так лестница.
– Спасибо, – Мери завернула за угол и начала спускаться вниз. Ее спина была прямой, с гордой аристократической осанкой, маленькая ручка с короткими ногтями скользила по перилам, словно гладила металлические прутья. Мне вспомнилось, как эти ладошки упирались мне в грудь в том самом месте, где билось сердце, и я был готов умереть за возможность снова ощутить на себе ее прикосновения…
Покинув шикарное фойе гостиницы, мы вышли из кондиционируемого помещения в палящий летний зной. Солнце уже было высоко, воздух был пропитан запахами средиземноморских цветов и солоноватым привкусом моря. Мери шла впереди,
стремясь поскорее оказаться в спасительной тени деревьев, которые укрывали коттеджи не только от назойливых взглядов, но и ярких лучей. Я старался не отставать от нее, мысленно перебирая все возможные варианты попросить прощение за свое глупое, недостойное поведение. Мне было необходимо объясниться с ней, пока была возможность.– Мери, – позвал ее, чувствуя несравненное удовольствие только от того, что произносил ее имя вслух. Оно было таким же нежным и сладким, как она сама. – Подожди, пожалуйста, – девушка остановилась. Я заметил, как напряглась ее спина, но оборачиваться она не стала.
Обойдя ее, встал лицом к ней, чтобы она могла видеть мои глаза.
– Я бы хотел извиниться перед тобой, – девушка нахмурилась, в ее взгляде появилось недоверие. Чувство вины ужалило меня, словно острый шип. – За все, что наговорил тогда, за то, что стал причиной твоих слез. Прости меня. Мне очень жаль…
– Я не, – начала она, не отрывая от меня, расширившихся от удивления, глаз.
– Пожалуйста, – перебил ее, – сначала выслушай меня. Это важно, – я старался правильно подбирать каждое слово, чтобы не промахнуться и не усугубить ситуацию. Впервые мне было так трудно говорить с женщиной, но я знал, что моя Мери совсем не похожа ни на кого. За ее хрупкой ранимостью таилось сильное, храброе сердце. Она смогла пройти через настоящий ад и не сломаться, я не мог не уважать ее за это. – В тот вечер, на помолвке, я был самым счастливым из смертных только потому, что рядом со мной была ты. Мне еще никогда не приходилось испытывать ничего подобного, – воспоминания о нашем танце вызвали на моем лице мечтательную улыбку. – В тот миг я понял, какая ты особенная. Ты так легко смогла разгадать меня… Тебе удалось увидеть то, что я прятал даже от самого себя много-много лет. Мери, я знаю, что не имею на это права, но не могу ничего с собой поделать, – запустив пятерню в волосы, уставился на землю. Мне было невыносимо смотреть в ее глаза, видеть боль, которая там плескалась. Я постарался сосредоточить все внимание на бабочке, порхающей над желтым полевым цветком у моей ноги. – Это сильнее меня, сильнее всех обстоятельств, о которых мне даже не хочется говорить. Я знаю, что между нами всегда будут стоять воспоминания: твои или мои, это не важно. Но они будут грызть нас изнутри, травить своей горечью. Возможно, однажды, нам удастся рассказать друг другу о них. Когда-нибудь, когда мы оба будем к этому готовы…
Тихий всхлип заставил меня замолчать. Устремив взгляд на Мери, заметил как сильно она побледнела. На ее лице не осталось ничего, кроме глаз. Мокрые дорожки стекали по щекам девушки, она обхватила себя дрожащими руками, ее бил озноб. Лишь раз мне приходилось видеть ее в подобном состоянии. Это было в день нашего приезда, сразу после заселения в отель.
– Х-ватит, – взмолилась она, отрывисто вдыхая воздух ртом. – Я н-не х-хочу… Н-не н-надо…
Подавшись вперед, я хотел было обнять ее, привлечь к себе и утешить, но не смог сделать и шага. В последний раз, когда я пытался успокоить ее, Мери не позволила мне этого сделать. Я напоминал ей того, кто превратил ее в это. Возможно, это было внешнее сходство или нечто другое, но я не был дураком, чтобы не понять очевидного.
– Воробышек, – мой собственный голос дрогнул, во рту внезапно пересохло, язык отказывался подчиняться. – Я никогда в жизни не посмею сделать тебе больно. Клянусь всеми святыми, Мери! Я и пальцем не притронусь к тебе. Но, прошу тебя, не делай этого. Не заставляй меня страдать еще больше. Твои слезы ранят меня. Я не могу смотреть, как ты страдаешь. Умоляю, девочка, позволь мне доказать тебе. Прошу тебя, Мери! – Все это время она, молча, смотрела на меня. Внутри нее шла настоящая борьба. Она не знала, стоит ли мне доверять. Но и не убегала. На этот раз, она не ушла, не отстранилась. Я не знал, что это значит. – Ты все еще боишься меня? – Спросил у нее, сжав кулаки с такой силой, что ногти вонзились в кожу, пот выступил у меня на лбу, страх сковал конечности.