Замок на Воробьевых горах

– Даже не знаю, что и сказать. Я никогда не видел Колю отдельно от инвалидного кресла. Ему приходилось очень туго. Зачем бы он, по-вашему, пошел на такое, если умел ходить?

– Я бы тоже хотела знать, – тихо отозвалась Варламова.

Они немного помолчали. Наконец Антип вздохнул и хрипло пробормотал:

– Умел Сабуров ходить или нет – мы уже не узнаем.

– Если только мать Коли не захочет пролить свет на эту тайну, – возразила Мария. – Хотя… при умелой игре можно обвести вокруг пальца даже собственную мать. Как думаешь, где происходило действо?

– Понятия не имею. Хотя… Под ГЗ есть несколько подземных ярусов. Что там находится, никто толком не знает.

– Я читала, раньше там было бомбоубежище.

– Да, я тоже слышал. Говорят еще, что там были секретные лаборатории НИИ ядерной физики, но теперь они заброшены.

– Человек, которого они убили… Он ведь похож на бродягу, да?

Антип только пожал плечами.

Мария потерла сухими пальцами подбородок.

– Если ты хочешь совершить ритуальное убийство, то лучшей жертвы, чем бомж, не найти, – задумчиво проговорила она. – За бутылку водки бомж последует за тобой куда угодно. И искать его никто не будет.

– Да. – Антип отрешенно вздохнул. – Что теперь будем делать, Марь Степанна?

Несколько секунд Варламова раздумывала, хмуря лоб, после чего сказала:

– Покажу запись знакомому следователю. Пусть он решает.

2

Майор Самарин ничуть не изменился с момента их последней встречи. Он вообще никогда не менялся. Спокойное лицо, задумчивые холодные глаза, черный поношенный плащ, на лысоватой голове – коричневая кепка, которую майор, попадая в помещение, где находились женщины, неизменно снимал.

Когда Мария вернулась в комнату из ванной, вытирая лицо полотенцем, Самарин сидел за столом, а в руках у него был… конверт с теми фотографиями.

Сердце Марии подпрыгнуло.

– Какого черта? – гневно воскликнула она и вырвала конверт.

Майор слегка растерялся.

– Он лежал на столе, – в его голосе прозвучали виноватые нотки.

– Это не значит, что вы можете брать что угодно без спроса, – отчеканила Варламова.

Самарин пожал печами:

– Ну, извините. Не думал, что это так интимно.

– Ладно. – Мария швырнула конверт на книжную полку. – Я позвала вас, чтобы показать одну запись.

Она села на кровать, достала из кармана кофты карту памяти и сунула ее в прорезь лэптопа, который позаимствовала у Антипа. Майор глянул на треснувшую панель и осведомился:

– Вы что, забиваете компьютером гвозди?

Мария пропустила его реплику мимо ушей, клацнула клавишей, отпрянула от экрана и сказала:

– Теперь – смотрите.

И Самарин стал смотреть. Смотрел он спокойно, невозмутимо. Даже когда бродягу на экране ударили ножом, лицо следователя не изменилось, словно у него были ампутированы нервы.

Когда запись кончилась, Самарин спросил:

– Все?

– Все, – кивнула Варламова.

– Где вы это взяли?

– В комнате Коли Сабурова. Карта памяти закатилась в щель.

Самарин хмыкнул, потом достал из пачки сигарету и откинулся на спинку стула. С полминуты сидел молча, разминая в руках незажженную сигарету. Вид у него был угрюмый.

Наконец Мария не выдержала.

– Ну? Что вы об этом думаете?

Майор сунул сигарету в рот и захлопал ладонями по карманам, выясняя, в котором из них лежат спички. Мария быстро достала из сумочки зажигалку, крутанула колесико и поднесла огонек пламени к его лицу.

Самарин прикурил, кивнул и выпустил облако дыма.

– Так что вы думаете? – задала тот же вопрос Варламова.

– Думаю, что… – Следователь снова замолчал, задумчиво глядя на облако дыма, поднимающееся к потолку. Молчание его было тяжелым и напряженным.

– Долго вы будете молчать? – поинтересовалась Мария.

– А? – Самарин перевел взгляд на нее.

– Вас что, совсем не заинтересовала запись?

– Ну, почему «совсем», – пожал плечами майор. – Я люблю хорошие инсценировки. Эта не слишком хороша, но смотреть было любопытно. Кстати, что у ваших студентов с лицами? Вы что, намазали им щеки белой краской?

– Ну, во-первых, никому я ничего не мазала. Во-вторых, запись сделал Коля Сабуров. В-третьих, почему вы решили, что там студенты?

Самарин посмотрел на Марию спокойно, но в его невозмутимом взгляде читалась холодноватая ирония.

– Давайте по порядку. Сабуров не мог сделать запись по той простой причине, что не умел ходить. А ракурс съемки предполагает, что снимающему пришлось забраться на какое-то возвышение. Это, во-первых. Во-вторых, то, что люди на записи студенты, видно невооруженным глазом. Все они стройные, подвижные и гибкие. У девушек – тонкая талия, отсутствует подколенная жировая подушка, и щиколотки их еще не располнели. А у парней – худые и изящные кисти рук.

Самарин выставил перед собой растопыренную ладонь – широкую, грубую, с толстыми сильными пальцами.

– Думаете, в двадцать лет у меня была такая рука? – с кривой усмешкой поинтересовался он. И покачал головой: – Нет. Для того чтобы превратить изящную юношескую кисть в клешню, понадобилось двадцать пять лет рвать, мять и ломать все, что под руку попадется.

Самарин опустил руку, взглянул на экран и заключил:

– Эти ребята – очень молодые люди.

Мария закусила губу. Самарин был прав. Как только она сама недодумалась?

– Майор, я вас не обманываю. А то, что они молоды, ничего не значит. На свете полно молодых негодяев.

Самарин молчал, покуривая сигарету и устремив на Марию неподвижный, как у змеи, взгляд.

– Хорошо, – выдохнула Варламова. – Ладно. Не верите – не надо. Но скажите хотя бы одну вещь…

– За последние полгода у нас не было зафиксировано никаких убийств или исчезновений людей в данном районе, – отчеканил Самарин, не дав ей договорить. – Гибель Сабурова я в расчет не беру, это особый случай.

Мария стушевалась. Определенно, майор читал ее мысли.

– Но… Они могли расчленить тело. Могли сжечь.

– Точно, – кивнул майор. – Или съесть. Тоже неплохой способ.

Мария поморщилась.

– Майор, вам обязательно вести себя так?

– А вам обязательно было вызывать меня из-за всякой чепухи? Я допускаю, что вы не причастны к заснятому балагану, но данный факт ничего не меняет. – Он поднял руку и посмотрел на часы. – Знаете, где я сейчас должен быть?

Варламова молчала.