Замороженные приливы

Под плотно охватывающей рану повязкой был слой серовато-зелёной грязи. Галин, владелец таверны Серебряная Жаюа, положил её, сказав, что ведьма однажды была здесь и дала Бруно это в качестве оплаты.

Его лихорадило, тело болело, когда он заставил себя встать из постели и спуститься по коридору, мимо дверей, за которыми слышался храм, в тишине. Он спускался по шаткой деревянной лестнице, что вела вниз в таверну. Он не знал время, но было ещё темно, ещё ночи, и от падения его спасали маленькие свечи. Его ноги были слабы, и тошнота подступала к горлу, но он больше не мог оставаться в постели. Слишком многое надо сделать.

Он хотел выпить. Во орту пересохло, как в пустоши Восточной Пелсии.

Он остановился, когда услышал в тёмной голосе приглушенные голоса.

– Нет, ему не нужно знать, - сказал женский голос.

– Сообщение для него, а не для тебя, - ответил её спутник-мужчина.

– Да. Но он не в форме.

– Возможно. Но он будет в ярости, когда узнает.

– Так пусть будет в ярости! Ты хочешь, чтобы он сам умер? Там нет шансов, он слишком слаб для этого сейчас.

Йонас завернул за угол и прислонился к стене, пока не был замечен Лисандрой и Галином.

– О, Лис, - протянул он. – Я ценю твою бесконечную веру в мои способности.

Лисандра Барбас, его друг и последний оставшийся повстанец, поморщилась, повернувшись к нему, накручивая на палец тёмный локон.

– Ты проснулся.

– Да. И бесстыдно шпионил за двумя друзьями, что говорили, будто бы я большой ребёнок, - он потёр лоб. – Как долго…

– Три дня.

Он уставился на неё. Целых три дня!

Три дня с того момента, как Феликс пронзил его кинжалом, пригвоздив к полу таверны.

И немного больше, как Йонас впервые поцеловал Лисандру.

Два воспоминания – одно плохое, другое хорошее, - навсегда застыли в его мозгу.

Галин, высокий и грузный в его неполные тридцать, поднял густые светлые брови.

– Как целительный бальзам?

Йонас выдавил из себя улыбку.

– Волшебно, - солгал он.

За всю свою жизнь он не верил в магию. Но это изменилось, когда он был воскрешён с помощью Магии Земли. Но он не был уверен, что это что-то большее, чем грязь.

Улыбка Йонаса поникла, когда он отметил одежду Лисандры. Она была одета в брюки, перекинула брезентовый ранец через плечо, с луком и колчаном стрел.

– Куда ты идёшь? – спросил он.

Она поджала губы и ничего не ответила, а бросила на него дерзкий взгляд.

– Хорошо, иди вперёд и будь упрямой, - он повернулся к Галину. – То сообщение для меня, кто его послал?

– Не отвечай, - прошептала Лисандра.

Галин неуверенно смотрел на них, скрестив руки на груди. Наконец-то он вздохнул и виновато повернулся к Йонасу.

– Нерисса. Она приходила вчера.

Последние месяцы Нерисса Флоренци была ценным повстанческим шпионом. Она занимала должность в оранийском дворце и обладала редким искусством получения информации тогда, когда это было нужно.

– Что за сообщение?

– Галин… - прорычала Лис.

Он поморщился.

– Прости, Лис. Я должен сказать ему, - Галин повернулся вновь к Йонасу. – Цонас, у короля есть подготовленный корабль. Нерисса не уверена, когда тот уходит, но это вопрос нескольких дней.

Король готовился к путешествию – это не важная новость. Но король уединился на несколько месяцев, не покидал дворец с момента катастрофы на свадьбе Клео и Магнуса. Говорили, он боялся повстанцев, и Йонас не был уверен, делало это его трусливым или умным.

То, что Король Крови собирается покинуть дворец на корабле, это огромная новость.

Сердце Йонаса забилось.

– Она сказала, куда он собирается? Вернуться в Лимерос? – к северному царству можно вернуться по суше, и это куда удобнее – и более по-королевски, - и взять корабль по западному побережью.

– Нет. Всё, что она знает, что он говорится к отплытию, но никто не знает, куда.

Йонас вновь взглянул на Лис, чьи глаза по-прежнему сверлили Галина, и её лицо было красным от гнева.

– Не смотри на него так, - сказал Йонас. – Ты должна сама мне это сказать.

– Когда? Ты несколько дней валялся без сознания!

– Да, но я проснулся и мне куда лучше, - это была ложь. Он чувствовал себя слабым и неустойчивым, но не хотел, чтобы она знала. И что? Твой план выйти самой и убить короля, как только он высунет нос на свежий воздух.

– Это была общая идея, да.

– Это глупый план, - разочарованная ярость поднялась в нём, блокируя боль в плече. – Ты сделаешь это? Сбежишь и позволишь себя убить, пытаясь победить Кровавого Короля.

– Может быть, да. Или, может быть, добьюсь успеха и попаду стрелой между его глаз, положу этому конец раз и навсегда!

Йонас смотрел на неё, сжав кулаки в ярости, когда она охотно подвергала себя опасности, а он не мог поддержать её.

– Почему ты это делаешь? Почему сама? Во имя славы?

Её глаза вспыхнули, она уронила ранец, лук и колчан на пол. Она подошла к Йонасу так быстро, что он был уверен, что она собиралась убить его. Вместо этого она остановилась, почти касаясь его, и её взгляд смягчился.

– Я думала, ты умер, - сказала она. – когда увидела тебя там, с этим кинжалом, - её слова погасли, а в тёмных глазах появились слёзы, которые она сердито утёрла. – Чёрт, Йонас! Мои родители, Брайон, мой брат, и… Я думала, что потеряла тебя! И тогда, когда я знала, что Феликс не убил тебя, ты был так плох… Тебя так лихорадило… я… Я не знала, что делать! Я чувствовала себя беспомощной, а я ненавижу быть беспомощной! Но теперь, с новостью об отъезде короля… У меня есть шанс! – он вслушивался в её голос. – Шанс защитить тебя!

Он пытался найти слова, но оказалось, что ответа нет. Он не знал Лисандру так долго, особенно если сравнивать с Брайоном. Брайон влюбился в неё, даже несмотря на её отношение к нему из-за самообороны. И она приняла Йонаса куда раньше, чтобы он наконец-то понял её.

– Я не хочу потерять тебя, - выдавил он из себя.

– В самом деле?

– Не говори так удивлённо, - он оторвал взгляд от пола, и их глаза встретились. – И ты должна знать, что я ещё планирую тебя ещё раз поцеловать.