Замороженные приливы

– Вы должны быть самым храбрым человеком в мире, если можете восстать против кого-то столь сильного и… как он. Я восхищаюсь вами больше всего!

Может быть, Петрина не так уж и глупа. Она, казалось, хорошо понимала характеры. Для лимерийки.

– Мы должны выстоять против мужчин, когда можем, - сказала Клео. – Они должны научиться не слишком задирать нос, независимо от статуса. И не думать так.

– Принц Магнус пугает меня. Он напоминает мне короля… - Петрина вздрогнула и прикусила нижнюю губу. – Простите. Это неуместно говорить при вас.

– Что за бред! Ты должна чувствовать себя свободной и говорить мне своё мнение! Я настаиваю! – даже если бы Клео не выдержала эту девушку как служанку, она знала, что лучше уж подружиться, чтобы иметь влияние. – На самом деле, если ты слышала какие-то новости или информацию во дворце, которую, как тебе кажется, мне стоит знать, приходи немедленно. Обещаю, это будет тайной.

Лицо Петрины побледнело.

– Вы просите меня шпионить для вас, Ваша Светлость?

– Нет! - Клео поспешила улыбнуться. Нерисса всегда была рада шпионить – она делала это так же естественно, как и дышала. – Конечно, нет, что за глупости.

– Король всегда жестоко расправлялся со шпионами. Он говорил, что вырезал им глаза и скармливал своим собакам.

Тошнота подошла к горлу Клео, и она заставила себя продолжать улыбаться.

– Уверена, это только слухи. Во всяком случае, ты свободна сейчас.

– Но ваши волосы…

– Они прекрасны. В самом деле. Спасибо.

Петрина сделала реверанс и, больше не протестуя, ушла. Теперь, оставшись перед зеркалом в одиночестве, Клео изучала своё отражение с тревогой, глядя, как её волосы стали просто горой незаконченных кос и узлов на затылке. После нескольких неудачных попыток расчесать всё это, она сдалась.

– Мне нужна Нерисса, - сказала она сама себе.

Не только из-за её навыков адъютантки, но и потому, что Клео нужно было знать, получила ли она весточку от Йонаса. В прошлом Клео переписывалась с повстанцем и дала ему секретную информацию о том, где есть три сферы Родичей. Но она ничего не услышала в ответ.

Она знала, что у Йонаса не получилось. Или, что ещё хуже, получилось, и он продал кристаллы. Или. Что ещё хуже… он умер.

– Да, Нерисса, - сказала она, кивая себе. – Мне нужна Нерисса.

Но как убедить Магнуса послать за нею?

Ну, конечно, она могла бы просто потребовать это у него. Она не будет дрожать перед принцем, не сегодня и не когда-либо ещё. Хотя, по правде говоря, она была глубоко потрясена и смущена тем, что увидела при беседе с господином Куртом. Казалось, Магнус был одержим духом Короля Гая, стал жестоким и бессердечным настолько, что каждый в радиусе десяти миль должен был бояться его.

Она сузила глаза, глядя на своё отражение.

– Очевидно, - сказала она себе, - ты забыла, что он жесток и бессердечен. То, что случилось в Вороне, не изменить. Ты знаешь, что он манипулировал тобой. Почему ты постоянно оправдываешь его падшее поведение? Как глупо, что несколько красивых слов о сожалении и поцелуй заставили передумать!

Магнус спас её от верной смерти в оранийских подземельях, это да. Но есть много причин, почему он сделал это, кроме её жизни и…

Но зачем он сделал это?

– Как будто ты забыла все слова, что он сказал, - прошептала она.

Но Клео не была романтичной, глупой девчонкой, что верила, будто злодей может стать сияющим героем в одночасье, даже если он спас когда-то ей жизнь. Она была королевой, что вернёт свой трон и уничтожит врагов, как только она получит магию и власть, в которой нуждалась.

С одним или больше Родичем в руках, она добьётся справедливости. Для её отца. Для Эмилии. Для Теона. Для Миры. И для оранийцев.

Она ткнула пальцем в зеркало.

– Никогда не забуду.

***

Её решимость вернулась на место с мужеством.

Она должна увидеть Магнуса. Она должна знать, в безопасности ли они, тогда как король в Ораносе, и есть ли новости о пропавшем Родиче Воды. Она должна убедиться, что он сделал всё для приезда Нериссы. И она не будет сидеть в покоях и ждать его прихода.

Тогда как оранийский дворец был столь огромен, что даже для опытных слуг было легко потеряться в лабиринте коридоров, он был хотя бы наполнен светом и жизнью. Яркие картины и гобелены украшали стены, коридоры были освещены фонарями и факелами, и окна выходили на Золотой Город. Клео всегда чувствовала себя в безопасности и была счастливой – пока они не были атакованы.

В Лимерийском дворце, однако, было темно и скучно, и едва ли хоть что-то украшало стены. Камни были грубы и не отшлифованы, края остры. Только тепло пришло из огромных каминов, жизненно важных для замка, построенного в царстве зимы.

Её шаги замедлились, когда она наткнулась на зал с портретами. Картины напомнили ей о коллекции семьи Беллос, что украшала стены оранийского дворца, будто бы это делал один и тот же художник.

Каждый из Дамора сохранял строгое выражение лица и серьёзный взгляд. Король Гай, безжалостно красив и с острыми глазами, королева Альтия, царственная и идеальная, принцесса Люция, торжественно красивая с тёмными волосами и синими глазами.

Она остановилась перед портретом Магнуса. Тогда он был совсем другим, чем тот парень, и так сильно стал похож на своего отца. Но парень на картине ещё носил знакомый шрам на правой щеке, шрам, что оставил его отец в качестве жестокого наказания за маленькое преступление.

Этот шрам – физическое доказательство, что принц не всегда подчинялся приказам короля.

– Принцесса Клейона, - голос поприветствовал её. – Рад вас видеть сегодня.

Это был господин Курт, стоявший перед нею, ужасно высокий. Он был выше Магнуса, но с более узкими плечами и тонкими руками – потому что всю жизнь отдыхал. Его улыбка была любезна, а зелёные глаза напомнили оливковые деревья во дворце у неё дома.

– Я тоже рада вас видеть, - сказала она.

– Рад, что наши пути пересеклись, - его брови сошлись в одну линию. – Я хотел извиниться за то, что проявил неуважение к вашему мужу перед вами. Это было невероятно грубо с моей стороны, и мне очень стыдно.

Клео пыталась придумать нормальный ответ и сделать это быстро, чтобы говорить, как крешийка.

– Может быть, вы могли бы действовать более дипломатично, но, как по мне, поведение принца было грубым и неуместным. Примите мои извинения за эти неудобства...

– Я бы сказал, что неудобства уступили страху перерезанного горла, ваша светлость. Но спасибо.

– Вы стояли за то, во что верите – это ваш долг.

– Да, но мне стоило показать больше заботы в словах и действиях, когда речь шла о принце. В конце концов, я уже знаю…