Замуж по принуждению

— Я знаю, что ты дома, Ева, — внезапно произносит она, глядя прямо в глазок.

Я дергаюсь так резко, словно сестра видит меня сквозь двери. Перевожу дыхание, проверяю на все ли замки закрылась и остаюсь стоять неподвижно. Впускать её в квартиру и разговаривать с ней я не собираюсь. Не хочу видеть Иру и считаю это единственно правильным решением. Пообщались, хватит.

— Я привезла тебе деньги, — произносит она чуть тише, но достаточно громко для того, чтобы я услышала. — И знаешь, мне не стыдно, Ев. Я поступила так, как и обещала тебе — теперь ты на воле и финансово независима от него. Скажи мне, кто виноват в том, что ты внезапно переменила своё решение — забеременела, влюбилась?

Никто. Никто не виноват, кроме меня.

Опираюсь спиной о дверь и медленно сползаю на пол.

— Возможно, я, как старшая сестра, должна была предвидеть такой вариант, но почему-то не смогла. Ты вспомни тот телефонный звонок из следственного изолятора, Ева! Разве я хотела сделать тебе плохо? Если бы я была ужасной сестрой, то сказала бы, чтобы ты оставалась сидеть в камере, не соглашаясь на сделку с Куратовым… Господи, открой эту чёртову дверь и мы нормально поговорим!

Я по-прежнему сижу и не двигаюсь.

— Ну чего ты хочешь, а? Хочешь заставить меня почувствовать себя виноватой перед тобой? Я виновата, слышишь меня?

Облизываю пересохшие губы, возможно где-то в глубине души проникаюсь её раскаяньем, но открывать не тороплюсь. Не сейчас, не сегодня. Мы поговорим позже, наверное. Но это случится не раньше, чем я созрею к этому разговору. А быть может и вовсе не созрею.

— Тебе всегда доставалось всё самое лучшее, малыш. Папочка баловал и оберегал, словно хрустальную вазу. Восхищался тобой, холил и лелеял, а я так… росла сама по себе. Неудачно, наверное, росла, раз столько неудобств предоставляла всем окружающим людям.

Кажется, Ира тоже опирается спиной о дверь, потому что слышать её я начинаю лучше.

— Ты не его дочь, — произношу первое, что приходит в голову.

— Для тебя это неожиданность? Я знала, конечно же. Мать второй раз вышла замуж за твоего отца, а мой погиб в автомобильной катастрофе. Я не скажу, что у меня было плохое детство, но резкий контраст между твоим и моим воспитанием всегда был. Тебе соломку стелили все двадцать лет, чтобы ты не упала. Оберегали от каждого чиха, а сейчас… сейчас ты во взрослую жизнь попала, малыш.

— Мне здесь плохо…

— А легче уже не будет, — усмехается Ира. — Нужно взрослеть, Ева. После рождения Вани я убедилась в этом. Поняла, что сама должна тащить сына, ведь мне никто мне не поможет. Твой папик стал играть. Таскался по всяким сомнительным заведениям, спускал деньги. Когда я попросила его о крупной сумме на лечение, он решил, что сделать ставку в казино гораздо круче, чем помочь внуку. Пусть даже не родному.

Мы замолкаем на долгое время. Я, словно загипнотизированная, рассматриваю сбитый угол стены в прихожей, где отлупилась краска. Пытаюсь вспомнить, когда он отвалился и почему, задумываюсь о том, смогу ли я самостоятельно реабилитировать этот изъян.

— Я бы поболтала с тобой ещё, Ев, но мне нужно уезжать. Для Израиля нужно справки собрать по итогам прошлого лечения. Открой, я деньги передам и только.

— Мне не нужны твои деньги, — отвечаю ей равнодушным тоном.

— Руслан оставил тебе немного? — спрашивает Ира. — Что сказал о беременности? Счастлив, небось?

Я молчу и игнорирую все её вопросы, потому что теперь не понимаю, где у неё грань между искренностью и финансовой выгодой. Вдруг ей заплатят за этот разговор?

— Ты что… не сказала ему? — звучит из-за двери её изумленный голос. — Ева, ты не сказала ему о беременности?

— Уходи, Ира. Прошу, уходи.

Мне не приходится долго уговаривать сестру. Спустя секунду слышу цокот каблуков, как приезжает кабина лифта и наступает тишина. С трудом поднимаюсь с пола, бреду на кухню, набираю стакан воды и залпом выпиваю его.

Услышав во дворе шум двигателя, подхожу к окну и выглядываю на ночную улицу. Вижу у подъезда чёрный внедорожник и мужчину в куртке, которого не узнаю в темноте, а может и вовсе не знаю. У сестры всегда были любовники.

Ирина подходит к автомобилю, протягивает руку незнакомцу и с его помощью забирается в салон. Бросает взгляд на окно моей квартиры и только потом захлопывает дверцу. Так удивительно и странно, что теперь мы стоим с ней по разные стороны баррикад, хотя мне всегда казалось, что мы играли вместе.

* * *

— Не волнуйтесь, это не больно, — успокаивает меня доктор и выливает на живот прозрачный гель.

Он холодит кожу, и я немного содрогаюсь.

Доктор — молодая женщина сорока лет с симметричным каре, опускает датчик УЗИ на живот и внимательно всматривается в экран.

Пожалуйста, только бы с малышом всё было хорошо…

Прошло три дня с тех пор, как я живу одна. Почти привыкла, если не считать того, что мне грустно засыпать поздней ночью, зная, что меня никто наверняка не обнимет.

— Вижу-вижу, — лицо доктора трогает улыбка. — Плодное яйцо два миллиметра в левой стороне матки…

Я лежу на кушетке затаив дыхание и слушаю каждое её слово.

— Ты приходи ко мне через две недели, ладно? Тогда можно будет прослушать сердцебиение.

— Хорошо, — отвечаю ей.

— В целом для твоего срока всё нормально, — доктор протягивает мне салфетки, и я тут же вытираю живот. — Самочувствие как?

— Меня тошнит по утрам, — сажусь на кушетке и пожимаю плечами. — А так, будто и не беременна вовсе.

— Беременна, беременна! — смеется она. — Пей много жидкости, ешь цитрусовые, добавляй в чай корень имбиря. Исключи сладкое, мучное, шоколад. И помни, что всё будет хорошо, Ева. Ты молодая, здоровая. Выносишь здорового богатыря. Или богатыршу, — спешит исправиться доктор.

Я знаю, что богатыря.

Выхожу из кабинета ультразвукового обследования в приподнятом настроении. Наверное, впервые за дни одиночества улыбаюсь. У клиники меня ждёт водитель и охранник, но я уверена, что помимо него за мной присматривают ещё люди. Каким-то шестым чувством это понимаю.

Вадим везёт меня по городу. Я молча смотрю на улицу, мелькающие дома, деревья и на счастливых людей. Верю, что скоро получу и свою частицу счастья.

— Остановите, пожалуйста, у торгового центра, — прошу у Вадима.

Он смотрит в зеркало заднего вида и кивает. Делает так как я прошу, тормозит на парковке и выходит за мной следом.

Сливаюсь с толпой, бреду в детский отдел и срываюсь — набираю с собой много-много детских одежек голубого и синего цвета. Наверное, таким образом хочу подсказать Руслану, что я беременна. Ему доложат, наверное, где бы он не был.