Замуж за врага. Его (не) любимая

— Само собой, господин.

* * *

Отослав Софию в северную страну, Будиш, Николай и Игорь бросились с визитом на запад. Они провели в дороге несколько бессонных ночей прежде, чем Бремень встретил их весенним теплом и шумом веселых полуночных пирушек. Пограничный город издревле дышал кутежом и развратом. С тех пор ничего не изменилось.

На какую бы улицу не свернули Орлы, сопровождаемые угрюмой охранной, кабаки и таверны были забиты без отказа. Пьяные песни и звон бокалов звенели, как надоедливый шум колоколов. Пару раз под копыта княжеских коней попадали пьяные завсегдатаи; одни бормотали проклятье, другие — тут же засыпали, и их приходилось объезжать. Путешествие инкогнито можно было бы назвать неплохим, если бы не жуткая история, слышанная братьями вчера вечером в Мглинке, где они остановились заночевать в придорожной гостинице.

Одна из постоялиц — девица клялась именами богов, что лично видела в пятнадцати лигах от Мглинки изувеченные останки труппы музыкантов.

— Мы ехали по Симскому тракту из Лиховеска. Чтобы сократить путь отец свернул на запад и пустил повозку вдоль Темной Рощи, — ее голос дрожал, а глаза испуганно сверкали. — Там на опушке мы наткнулись на изувеченные тела. Их осушили до капли! Только демон мог такое сотворить.

Игорь тряхнул волосами — старшие братья отмахнулись, но его эта история тронула за живое. Последние полгода случаи нападения на беззащитных путников странно участились: сообщения поступают из самых разных уголков княжества. Как помнил юный князь, первое письмо пришло из западного пограничья — земель, прилегающих к владениям Дома Железного Вепря, диких и пустынных, давным-давно заброшенных и заросших буреломом.

Последний случай произошел всего три недели назад в Кирской губернии, неподалеку от Мельничьего Кольца, где некто жестоко расправился с семьей всем известного барда Местимиана. Игоря до сих пор мучали видения перекошенных от ужаса лиц сыскарей и стражников, вернувшихся с места преступления. Служивые осеняли себя охранными знаками и заплетающимися языками уверяли, что узрели крупицу мира ада.

«И вот новое нападение», — вздохнул младший князь про себя.

Все это давно не давало ему покоя. Если Будишу и Николаю плевать — искать убийцу они не торопились, то его искренне трогали тревоги подданных истерзанной бедами страны.

Мглинка в ста сорока лигах западнее, подсчитал Игорь в уме и невольно содрогнулся: как бы упырь не наведался в Бремень. Юный князь и представить не мог, насколько был прав. Восставшая нежить заявилась в город сразу после обедни.

… — Это здесь.

После третьего перекрестка Будиш и Николай свернули в ни чем не примечательный глухой переулок.

Наследники трона были так захвачены встречей, что не заприметили юркую тень, мелькнувшую по крыше соседнего дома. Та умело сливалась с окружающей мглой, следуя за ними аж от столичной Ипати. Отнюдь — это был не упырь, а шпион Святослава по прозвищу Кремень. Он помнил приказ своего князя и упорно следовал за врагами родного Дома. Срединцы готовились нырнуть в незаметный проход в стене и, чтобы не отстать и вызнать их тайны, ему пришлось попотеть. Как выяснилось чуть позже — игра, определенно, стоила свеч.

… Заехав в тупик, Будиш спешился, передал поводья охраннику и прислонил ладонь к серой кладке.

— Проход должен быть здесь.

Нащупав рычаг, князь дернул на себя и в тот же миг перед ними образовался узкий лаз. Тайная лестница привела Орлов в маленькую мрачную комнату, где, судя по тихим голосам, их дожидалось несколько мужчин. Те сидели за круглым столом с одинокой свечой и прятали лица под капюшонами. Несмотря на меры предосторожности двоих из шептунов аргчане узнали.

Первым был сударь Димид — их кровник, уроженец Дома Огненного Орла и глава Аргской купеческой гильдии «Семицветье», назначенный на этот пост Будишем пять лет назад. Вторым оказался князь Густав из Дома Железного Вепря. Третий, прячась под темной мантией, держался особняком. Глянь — не запомнишь, заговорит — не услышишь. Но чего не смогла скрыть его обманчивая неприметность, так это могильный холод, от которого всё стыло внутри.

— Рад встрече, — прервал молчание Густов на ломанном вэльском. — Наконец, все трое отпрысков Эдуарда в сборе. Присаживайтесь.

Жесткое произношение эдирнца резало аргчанам слух. Эмецкий язык обладал рядом острых, тяжелых звуков и в сочетании с гавкающим тоном походил на ругань пьянчуг. На вэльском Густав говорил мягче, но все же проступающие «гэки» и «хэки» сильно ему мешали.

— Сударь Димид. Князь Густав, — Будиш сел. — Начнем?

— Если позволите. — Глава купеческой гильдии прокашлялся. — Итак, со своей стороны заверяю, что переброска провианта и другого необходимого снаряжения к аргско-лейдской границе будет произведена в срок. Обозы пойдут тремя разными дорогами. В случае их обнаружения разведывательными отрядами северян, как минимум один из трёх, прибудет на место согласно плана и обеспечит наступающие войска всем необходимым.

— Отрадно слышать, — Будиш кивнул: — Отец часто повторял: задумывая войну, в первую очередь заботься о еде и бинтах для людей, и только потом о доспехе и копье для солдат.

— Когда вы планируете отсылать обозы? — Спросил Николай.

— В конце лета, — ответил Димид.

— Прекрасная работа, родич, — похвалил того Будиш.

— Но, — Димид заволновался. — Не все купцы дали согласие на участие.

— Сколько отказало?

— Немного. Самыми ярыми противниками выступили жители торгового квартала.

— О, как, — взорвался Будиш, — неблагодарные!

— Как прикажете поступить? — Димид навострил уши.

— Уничтожить.

— Охотно, мой господин.

Участники тайного совещания сотворили охранный знак от насильственной и преждевременной смерти.

— Продолжим?

— Со своей стороны скажу, — Густав тряхнул волосами, собранными в хвост, — войск а Эдирна почти полностью укомплектованы. Как мы изначально сговаривались — на границе с Лейдом наступило затишье. Разведки боем и вылазки на территорию врага прекращены. До поры, естественно. Как только продолжительное затишье ослабит бдительность северян, мы пойдем на прорыв.

— Замечательно, — воодушевился Николай. — Передайте Его Светлости наше восхищение. Терпение Великого князя Андрогаста всегда было выше всяких похвал.

— Передам, — ухмыльнулся Густав.

Ненадолго замолчали. Каждый думал о своем.

— А теперь предлагаю перейти к вопросу, ради которого мы тайно собрались, — Будиш внимательно посмотрел на незнакомца, источавшего нестерпимый холод, от чего изо рта людей вырывался пар.

— Полагаю, это тот человек, о котором вы говорили, эхгер Густав?

— Правильно полагаете.

Небрежность, которую позволял в беседе эдирнец — раздражала, но братья держали себя в руках и вынужденно улыбались. Без помощи армии Эдирна у Арги нет ни малейшего шанса изничтожить Дом Серебряного Волка, приходится молчать.

— У него нет имени, титулов, но выслушайте его и поймете, почему в прошлый раз я настаивал на том, чтобы все чистокровные наследники вашего Дома прибыли на встречу.

Незнакомец встал. Полумгла комнаты сгустилась, облепив странного человека непроницаемым плащом. Рукописи на стеллажах зашелестели, дрогнуло пламя свечи. Аргчане почувствовали, как их сердца леденеют, а кровь в жилах превращается в кристаллики льда. Эхо незнакомца отдавало могильным ветром. Он заговорил на чистом вэльском:

— Все мы не раз слышали древнее Сказание о Возвышении Эфира Светлого и низвержении зеркалоокого Змея. Это случилось в стародавние времена, когда еще не существовало Девяти Княжеств. В той битве Два Противоположных серьезно ранили друг друга. Эфир исткал кровью, а Саанил был лишен зеркальных чешуек-очей и медленно слеп. Там, куда капала Эфира кровь, появлялась жизнь. Там, где земли касались зеркальные очи Змея она погибала, а земля обращалась в отравленные пустоши и низины, угрюмые скалы, густые туманные леса, бесконечные пещеры и зловещие валы из камней и льдов — все эти чертоги, кои смертные почитают за жилища древних злых духов, все они — творения зеркальных глаз Саанила. Его маленькие убежища в мире людей. Он провел в тех местах много столетий, и там породил армию демонов и великанов. К тому времени, когда его ужасное войско обрело силу, мир сильно изменился.