Заносы

– Мы входим в территориальные воды Соединенных Штатов Америки, и я обязан познакомить вас с секретной инструкцией «А-7».

Младший сержант Еременко сигарету за борт и по стойке смирно. Игорь делает то же самое, даже еще и каблуками щелкнул.

– Бойцы, – говорит Егоров, – мы находимся на острие противостояния двух систем, и каждое неверное движение грозит международным конфликтом. Ежесекундно наша страна ведет напряженную скрытую борьбу с капиталистическим миром. Сегодня мы авангард этой борьбы. Никто, кроме нашего непосредственного начальства, не знает, что мы здесь, и не должен знать. Инструкция «А-7» гласит: «При обнаружении плавсредства с маневренной разведгруппой на борту в территориальных водах иностранной державы и задержании плавсредства представителями вооруженных сил данной державы или береговой охраной все участники мангруппы обязаны покинуть борт вместе с оборудованием». Объясняю простыми словами: если нас обнаружит береговая охрана или военный корабль США, мы обязаны выполнить свой последний долг перед Родиной, как и положено советскому солдату. Надеюсь, – старший лейтенант сурово оглядел своих бойцов, – мы это сделаем достойно!

– Служу Советскому Союзу! – рявкнул Еременко.

– Служу Советскому Союзу! – удивленным эхом отозвался Игорь.

– Есть вопросы? – Толик посмотрел на Игоря.

– Товарищ старший лейтенант, может, я не понял, но товарищ майор говорил только про аппаратуру, когда инструктировал!

– А что он сказал в заключение?

– Остальные инструкции на месте от вас.

Толик подошел к Игорю, посмотрел ему в глаза и по-отечески положил руку на плечо.

– Такие вещи, воин, заранее не говорят, – сказал сурово и проникновенно. – Крепись! Такова наша доля. Ты ведь из пехоты в разведку по своей воле пришел. И правильно сделал. Начальство это оценило. Здесь ты узнаешь такое, о чем в пехоте и не мечтают! Посмотришь дальние моря, чужие берега – это не каждому дано. Инструкция «А-7» на крайний случай. Мы же не будем нарываться. Может, еще и обойдется. Ладно, все по местам! – Толик поднес бинокль к глазам, внимательно всматриваясь в недобрые серые дали. – Пока, вроде, никого.

Игорь в растерянности замешкался поодаль.

– Ты что, молодь гребаная, на курорт сюда приехал?! – цыкнул Еременко. – А ну, вперед!

В радиорубке Игорь надел наушники и снова загулял по эфиру. Еременко завозился со своими проводами и приборами. Заглянул Егоров, полистал свой блокнот, сам настроил приемник на нужную частоту.

– Сиди на этой волне! – приказал. – Будет информация – записывай! – И снова ушел на палубу.

Игорь приступил к записи. Но информация шла с перерывами, и во время пауз, чтобы экономить пленку, магнитофон выключался.

– Ты хоть с ребятами попрощался? – неожиданно спросил Еременко.

– Не-ет, – Игорь поперхнулся.

– Я со всеми корефанами попрощался перед отплытием, – вздохнул тот. – Родным письма послал. Если что, мол, долг свой выполню. Три года назад мангруппа погибла, старики рассказывали. Туман, ничего не видно. Подошли к Кадьяку чуть не вплотную и носом к носу столкнулись с эсминцем! Не повезло ребятам! Зато потом всех наградили. Посмертно. Даже молодого. Хотя с ним столько мороки было! За лебедку уцепился – «Не хочу!» – кричит. Мало, что не хочешь, козлиная морда, ты присягу давал – ключом по башке и в воду. А старик с лейтенантом службу знают – эти сами!.. Хотя, если по-честному, то на хрена бы эти медали – лучше б живым остаться! Правильно я говорю?

Игорь с готовностью закивал.

– То-то и оно. Ладно, пиши. Схожу наверх.

Минут через двадцать заглянул первый помощник, что-то участливо спросил, но в помещение как сумасшедший влетел Еременко и истерично заорал:

– Румянцев! Три минуты на запись! Частота прежняя! Кассету отдашь радисту! И с магнитофоном на палубу! Без фокусов! Ну надо же, бля, влипли! Как чувствовал! – схватил сумку со своими проводами, приборами и выскочил.

Игорь включил магнитофон, достал блокнот, вырвал из него лист и что-то лихорадочно стал писать. Потом свернул и снова написал.

Первый помощник посмотрел вслед Еременке, покачал головой.

– Он что у вас, всегда такой нервный? – спросил Игоря.

Но тот вместо ответа протянул ему сложенный листок и срывающимся голосом попросил при первой возможности отправить письмом по указанному адресу.

Первый пом взял листок, пожал плечами и, ничего не понимая, пошел наверх. По пути развернул записку – «Валерия, любимая, прощай! В эту последнюю минуту я думаю о тебе!..»

«Что за х.!?» – удивился первый пом. Подошел с этим листком к Толику.

– Старлей, что у вас творится? Один бегает, орет как сумасшедший. Другой весь белый, трясется, предсмертную записку написал.

Толик прочитал послание.

– Во ё, какой впечатлительный!

Забрал эту записку и направился к Игорю. А он уже сам навстречу идет. Походка какая-то странная, как у робота. В руке магнитофон, а лицо, как смерть, совершенно белое. Глаза огромные. Будто с того света уже смотрят. Толик даже сам перепугался.

– Да не ссы ты! – говорит. – Пошутил я. Мы еще и в территориальные воды не вошли, – вернул Игорю записку. – Ну, ты что!? Ну! – похлопал его по щекам. – Закури лучше! – дал сигарету: одну в зубы, другую за ухо, спичку поднес.

Игорь затянулся, выдохнул, медленно стал приходить в себя.

– Ну и шуточки у вас, товарищ старший лейтенант! – говорит. – Я уж думал, и правда…

К вечеру он был уже в форме и делал свое дело. И все бы нормально, да Еременко, гад, заставил его пол в каюте драить полночи, мотивируя это тем, что разведчик в последнюю минуту должен думать о Родине, а не о бабах. Козел!

Зато потом все пошло как по маслу и даже лучше.

Берингово море – оно как бы наше с Америкой внутреннее. С севера, запада и востока – Чукотка с Аляской, а с юга – Командоры с Алеутами. И никаких третьих стран. Шастали они по этому советско-американскому морю, рыбу ловили и шпионили по мере сил. Километрах в трехстах от моей родной Амчитки Игорь сделал несколько записей на указанных частотах. Толик послушал, нахмурился.

– Ничего не перепутал? – строго спросил.

– Никак нет, товарищ старший лейтенант! Все, как вы сказали. Информация явно с полигона. Несколько раз слово «Амчитка» звучит.

Толик забрал кассету и попросил всех выйти. Куда-то кому-то докладывал, крутил запись, а утром после очередных переговоров вызвал ребят.

– Рядовой Румянцев! – сказал торжественным голосом. – Командование батальона объявляет вам благодарность за отличную службу!

– Служу Советскому Союзу! – рявкнул Игорь, сияя радостными глазами.

Толик взял его за плечи.

– Спасибо, солдат! Молодец! – сказал проникновенно, и тихо на ушко: – К званию тебя представили! Ну, и нас с Еремой не забыли. Молодец! Так держать!

– А ты, вообще, молоток, хоть и молодой! – тоже оценил Еременко и стал обращаться с Игорем после этого как с равным.

Весь остаток плаванья Игорь провел, как в раю. Даже поправился.

Судно доставило их в бухту Провидения и ушло долавливать свою рыбу. А Толик после эмоционального разговора по телефону подозвал Игоря.

– Румянцев, поздравляю вас с присвоением звания сержанта Советской Армии!

– Ни хрена себе! – с завистью воскликнул Еременко. – Это ты теперь главней меня!

– Спасибо, товарищ старший лейтенант, – смущенно улыбнулся Игорь, – но это ведь вы правильно частоту определили.

– Меня тоже не забыли, – успокоил Толик. – Еременко, позаботься, чтобы парень прибыл в батальон соответственно!

– Бу сделано! – уверил тот.

Обменяли гражданскую одежду на свою армейскую. Еременко у стариков-пехотинцев раздобыл лычки и даже помог Игорю по-быстрому пришить их на бушлат и на гимнастерку.