Западня

Набросив пелерину с капюшоном из лёгкого серого меха, Принцесса выскользнула за порог, дверь за ней захлопнулась.

Винтовая лестница с чугунными перилами, освещённая стилизованными под факелы электрическими светильниками, была пуста — очень неудобная крутая лестница, древняя, как весь королевский Замок. Эрика опасалась спускаться по ней и потому сделала то, что делала здесь всегда, когда бывала одна — легонько оттолкнулась от каменного пола носками бальных туфель и повисла в воздухе. Она низко-низко поплыла над ступенями, готовая сразу же приземлиться, если выйдет из покоев Вальда или поднимут головы стражники при входе. Но всё-таки это был полёт — и как же, Силы Небесные, она мечтала о нём с середины дня, пока вокруг неё крутились люди!

То, что свой Дар следует держать в секрете, Принцесса, Одарённая, как и её мать, крепко усвоила ещё в раннем детстве.

Малышкой, правда, она не понимала, почему. Ведь это же так здорово — парить и кувыркаться в воздухе, доставать руками и ногами до потолка, а потом рыбкой нырять вниз.

Почему нельзя рассказать папе и брату?

Почему нельзя вылететь из окна и кружить над Замком вместе с птицами? Почему нельзя долететь до города или даже до Океана?

«Давай посмотрим на Замок сверху, мамочка!»

«Никто не должен нас видеть, родная! — мягко отвечала Королева, порхавшая по комнатам вместе с дочерью, когда они оставались вдвоём. — Твой папа очень не любит, когда я летаю. Пусть это будет наша с тобой тайна!»

Маленькой Эрике такого объяснения хватало: отец, строгости которого она боялась, не одобрял шалостей, и она думала, что к таким шалостям относятся полёты.

Мама научила её тому, что сама умела: ловить потоки магической энергии, идущей из центра планеты, подхватывать их и управлять ими, чтобы они удерживали тебя в воздухе — и с раннего детства летать стало любимым развлечением Принцессы, главной её тайной радостью.

Когда она чуть-чуть подросла, мама призналась, что обещала её отцу никогда не летать и не позволить детям раскрыть свой Дар, если они его унаследуют. «Одарённой, доченька, в нашем мире быть очень опасно. Однажды я объясню тебе, почему!» Но объяснить не успела — погибла. Принцессе тогда было семь, а её брату — шесть лет. Марку материнских способностей не досталось. Лишь несколько лет спустя Эрика стала догадываться, что за опасность имела в виду Королева.

Вальда не выглянула из покоев, стражники при входе не подняли взглядов вверх, и Принцесса благополучно добралась до нижнего пролёта лестницы. Там она неслышно приземлилась, расправила платье и дальше уже спускалась так, как подобает августейшей особе. Кивнула распахнувшим перед ней дверь и склонившимся стражникам и вышла в заснеженный вечер.

Замок Эск, к воротам которого в этот час один за другим прибывали экипажи и автомобили гостей, блистал и переливался разноцветными огнями. Здесь и в другие дни не жалели света, а сегодня его было больше, чем обычно. Сияли почти все окна, сияли фонари над каждой из многочисленных дверей, сияла даже крепостная стена — на её широком зубчатом крае, очистив его от снега, по всему периметру Замка разложили круглые фонарики, соединённые проводом в единую цепь. Дополняла всё это великолепие большая почти полная луна, взиравшая на владения Короля с таким самодовольным видом, словно они принадлежали ей, а не многим поколениям индрийских монархов.

Эрика полной грудью вдохнула морозный воздух и, аккуратно ступая по каменным плитам, приблизилась к стене.

Королевская резиденция находилась на небольшом плато в предгорьях горы Эск, остроугольные базальтовые уступы которой надвигались на Замок с севера. Гору Эск окружал массив хвойного леса, расстилавшийся до самого горизонта, с частыми прорехами полей и поселений. Сейчас, топорщась в лунном свете покрытыми снегом еловыми верхушками, лес казался шкурой исполинского бледно-голубого зверя. Вдалеке на востоке неярко светилась Нарраха, довольно крупный город, куда Принцесса ещё никогда не ездила. За горизонтом на юге, она знала, дремал холодный Океан, которого она тоже никогда не видела. Внизу, начинаясь у подступов к замку Эск и затем в обход горы изгибаясь на север, играла огнями столица Беллария.

Воспоминание о живописных улицах и пышных парках столицы, о её театрах, магазинах и кофейнях, о весёлых горожанах в простой и удобной одежде заставило Эрику вздохнуть. До сих пор ей доводилось бывать в Белларии лишь с отцом, во время его официальных выездов. Но как же ей хотелось оказаться в этом городе одной, увидеть его жизнь вблизи, не за широкими серыми спинами королевской охраны! А ещё больше ей хотелось перелететь через стену, раскинуть руки и, упиваясь свободой, помчаться над лесом. Но о втором не стоило даже думать.

Между тем усталость потихоньку уходила, на её месте возникало ощущение праздника. «Как бы то ни было, сегодняшний вечер — мой!» — сказала себе девушка. Будет много цветов и подарков, много улыбок, не только фальшивых, но и искренних. Будут шампанское и танцы — а танцевать она всё же любила. И будет беседа с отцом, которая, Эрика верила, изменит всё к лучшему. Решительным жестом она оттолкнулась от стены и устремилась к бальному залу. Тем более, что ноги в лёгких туфлях уже совсем закоченели.

* * *

Какая из башен замка Эск в старину называлась Башней Серафимов, Многоликий так и не выяснил. Нестрашно, рассудил он, забраться в Замок можно и без этого знания — а там, конечно, есть архивы и библиотека, где нужные сведения непременно найдутся. Феликс решил не откладывать свою авантюру в долгий ящик — более подходящего времени для проникновения в Замок, чем вечер большого бала, просто невозможно придумать! Старьёвщику Пинкусу он сказал, что, конечно, обмозгует идею, но пока она ему совсем не нравится, а покинуть этот гостеприимный дом ему, в любом случае, пора. Собрал свои нехитрые пожитки, стиснул в объятиях хрупкие плечи старика, бросил прощальный взгляд на «Лавку диковин», которая преподнесла ему такой необычайный сюрприз, да и ушёл своей дорогой.

Дорога, разумеется, привела его к Замку. Обернувшись безобидной кудлатой дворнягой, Многоликий взобрался на плато и обежал древнюю крепость вокруг. Судя по всему, попасть в неё не составит никакого труда. Стену Замка в тёплое время года снизу доверху покрывали кожистые тёмно-зелёные листья плюща. Сейчас листьев не было, но осталась густая сеть узловатых голых веток, местами залепленная снегом. Для маленькой цепкой зверюшки вроде белки такие стены не преграда. Значит, именно белкой он и станет; всё, что осталось сделать — дождаться, пока стемнеет и в Замок начнут собираться гости. В разгар праздника никому не будет дела ни до белки на крепостной стене, ни до сумрачных пыльных комнат, набитых книгами и рукописями. Если повезёт, то и Башня Серафимов окажется пустой — и тогда первая вылазка в Замок станет единственной.

Обедать пришлось в собачьем обличье объедками на заднем дворе знакомой харчевни — показывать лицо в городе в тот же день, когда в газетах напечатали твой портрет и объявили о награде за твою поимку, определённо, не стоило. К счастью, хозяйка харчевни, как Феликсу было доподлинно известно, баба была добрая и тухлятиной бездомных собак не кормила. Потом ему удалось прошмыгнуть в подъезд доходного дома и там под лестницей передохнуть и согреться. К вечеру он совсем измучился ожиданием — и с первыми сумерками со всех лап бросился к замку Эск.