Запах магнолий

После этих слов он приник губами к соску, проделывая языком с ним все то, что проделывал у нее во рту. Не удержавшись, Ева издала чувственный легкий стон, уже получая наслаждение и от того, что вторую грудь он ласкал пальцами. Потом он отстранился, специально звучно облизываясь, и не отпуская руки со второй груди, стал медленно, осторожно вытягивать и закручивать ей сосок. Ева почувствовала, как похотливая, бесстыдная нуга изливается из нее, смазывая и подготавливая ее изнутри. Но к ее, и кажется, не только к ее, разочарованию игра на этом заканчивалась. Вытянув максимально сильно ее сосок, и заметив вслух для ее подруги, какое наслаждение испытывает Ева, когда должна была бы испытывать боль, эротичная игра постепенно свелась к откровенным разговорам.

– Когда же ты научишься контролировать свои эмоции?
– произнес он, обращаясь к Еве.

– А нужно?

– Вот сейчас не нужно было. Но вообще нужно, потому что даже одно твое лицо всегда тебя выдает. Подумаешь о чем-то, а на лице у тебя уже все написано. Ты, Полина, не замечала эту особенность подруги?

– Да, как-то не обращала внимания.

– Мне вот что не понятно, - продолжал Константин, - почему же такая чувственная девушка не получает оргазма. А ты получаешь оргазм?

– Я, я...
– залепетала Полина, продолжая загадочно улыбаться, - Я тоже не получаю оргазма.

– Я уже не могу предвзято проводить этот эксперимент, - признался он, намекая на свое возбуждение, что впрочем, итак не требовалось объяснять из-за раздувавшихся изнутри на его паху штанов.

– И потом не честно будет с нашей стороны, если только мы будем получать удовольствие, а Полина нет, - сладко-приторным голосом произнес он, словно разговор велся о конфетках-бараночках, - Полина, почему ты приезжаешь в гости одна? Разве ты не знаешь, что к нам с Евой нужно приезжать вместе с другом?

– Буду знать в следующий раз, - сказала почти также притворно беспечно Полина.

– У тебя ведь уже есть мальчик?
– любопытствовал он.

И Полина заверила, что есть, хотя это было не правдой.

После того как подруга уехала на такси домой, влюбленные набросились друг на друга с дикой, неудержимой страстью...

– Ты особенная! Моя жена даже чулки надеть не может, - сказал Константин, и тут же пожалел, что рассказал про жену.

Он никогда Еве не рассказывал про свою семью, предупредив ее сразу, чтобы и она не расспрашивала.

– И как часто вы с ней занимаетесь сексом?

– Раньше, когда занимались сексом, я много раз просил ее надеть что-нибудь сексуальное. Но она считала, что это все унизительно.

– Что даже чулки не могла надеть?
– удивилась Ева.

– Да.

– Я не верю.

– Да, правда, правда! Поверь, на самом деле, большинство девушек, женщин - так думают. Все либо черное, либо белое. Я же говорю, что ты приятное исключение!

– Я не верю, что ты сейчас с ней не занимаешься сексом, - сказала Ева.
– Поклянись своими детьми!

– Я никогда не клянусь детьми, - ответил он.

– Чем хочешь, поклянись, - предложила Ева.

– Я сейчас тебе признаюсь, а ты не так меня поймешь, обидишься, - немного помолчав, сказал он, - Ты же знаешь, что я люблю только тебя!

– Давай, признавайся. Я не буду обижаться. Я понимаю, что ты женатый человек. И должен периодически свой супружеский долг выполнять. Я хочу, чтобы ты был откровенен и честен со мной, - убеждала его Ева.

– Ну, хорошо!
– сдался он.
– Признаюсь! Иногда бывает. Но, поверь, это очень, очень редко. Бывают месяца проходят. Я никогда первый не пристаю к ней. Она вообще не любительница секса и всяких ролевых игр. Даже, когда были моложе, и я приставал к ней с сексом, она все время что-то придумывала - то голова болит, то устала, то спать хочет. И когда я с ней, думаю о тебе. Иначе у меня и не получится даже возбудиться.

Еве было приятно слышать о том, как сильно он любит ее. И было неприятно осознавать, что этот мужчина не принадлежит ей целиком. Ева стала представлять, как его руки скользят по телу жены, как его твердая плоть неистово в нее проникает. И ее охватила дикая ревность.

– Ты особенная!
– продолжал повторять Константин.
– Ты исключительная! То, что ты позволяешь в постели, многим женщинам даже не представляется. Все такие однобокие. Я так долго искал родного человека. Ты идеал! Обещай, что никогда не станешь однобокой? Обещай, что всегда будешь моим идеалом?

Ева хотела быть его идеалом. А о том, что страдает, она не говорила, боясь омрачать редкие встречи с ним.

– Я всегда буду твоим идеалом. Я люблю тебя!

– Я люблю тебя сильнее! Я безумно тебя люблю!
– отвечал он, уже начиная ее целовать.
– Я хочу тебя! Ты - плохая! Докажи, что ты плохая. Надень свои чулочки.

И Ева, надев ажурное красное белье, чулки, а также поясок к ним, представляя себя, девушкой по вызову, ублажала его...

В следующий раз, когда они встретились и уже успели поприветствовать друг друга поцелуем, отстранившись от нее, он стал небрежно вытирать свои губы.

– У меня такое ощущение, что я целуюсь с твоей пудреницей!
– возмутился Константин.

Затем, смочив свой палец в слюне, он провел им по ее обведенному черным карандашом веку, размазав стрелки, с большим трудом ровно нарисованные.

– Сейчас приедем на квартиру, и ты смоешь с себя всю эту раскраску! А то под этой маской я тебя даже не узнаю!

Она залилась румянцем от своего негодования, но, совладала с эмоциями и натянуто улыбнулась.

Когда они зашли в съемную квартиру, раздался звонок на его телефон, и он вышел на лоджию, прикрыв за собой дверь. Ева услышала его грубый, на повышенных тонах разговор, а затем до ее слуха донесся и поток выкрикиваемых им бранных слов.

– Ты такой жесткий и грубый, оказывается, - не выдержав, произнесла она, когда он вернулся в комнату.

– А ты думала, что я со всеми мурлыкаю, как кот? Тогда бы меня никто слушаться не стал.

– Со мной ты всегда, как кот!

– Ты просто меня не злила. Вот, жена меня знает, и потому старается не злить. Так что не хочешь грубости - не зли. Я такой страшный, когда злюсь. Бр-р-р!
– подразнил он.

– И что ты сделал, когда жена тебя разозлила?
– любопытствовала Ева.

– Мы же договаривались, что не будем обсуждать мою жену.

– Ну, скажи. Только это, - упрашивала Ева.
– Ну, пожалуйста! Прошу!

– Всегда, когда я прихожу домой, она накрывает на стол, накладывает в тарелку еды, кладет приборы рядом, полотенце для рук. Ну, в общем, все, что положено. А один раз, не стала это делать, решила свой характер показать. Я тогда решил ей свой показать. Взял ее за руку, и потащил на кухню. Она стала вырываться, ударила меня и еще что-то грубое сказала. А я такое в своем доме не позволяю. Да, еще у меня всегда ответная реакция срабатывает. Если меня кто-то ударяет, то я в ответ. Ну, вот, я ее так толкнул, что она в другой конец комнаты улетела. У меня это еще с армии, осталось, - добавил он.
– Там приходилось себя защищать. Напасть могли исподтишка. Это не специально происходит, не контролируемо.