Запах магнолий

– Это ты меня влюбил в себя. Я люблю тебя! Безумно люблю! - отвечала она.

Им казалось, что так было всегда. И боясь, что это будет не вечно, они пытались запомнить каждый миг, проведенный вместе.

– Это я твоя рабыня!
– говорила она.

– И на что же готова ради меня, моя рабыня?
– подыгрывая ей, спрашивал он.

– На все. Почти на все, - отвечала она.

– Даже умереть готова за меня?

И видя ее замешательство, он тут же продолжал: - Я шучу. Я никогда ни о чем таком тебя не попрошу.

– А я же сказала, что почти на все, - оправдывалась она.

– Почти на все? Это тоже очень много, - ободрительно говорил он.

– Я не могу верить просто словам. Ты должна доказать мне, как сильно меня любишь.

– Я докажу тебе!

И каждый из них уже представлял себе романтический вечер, интимную близость, переполнявшую их чувственность и несдерживаемую страсть.

Страсть! Страсть, опутавшая их разумы. Страсть, сделавшая их заложниками. В этот момент она уступила свое место романтическому настрою. Вечером не было страсти. Вечером была только любовь. Чистая любовь! Без дикой ревности. Без бесконечных претензий. Без томительных ожиданий. Иногда даже без ублажения и обладания.

Они возвращались в домик и сладко засыпали в объятиях друг друга. Любовь без страха и без сомнений! Они никого не остерегались, и могли появиться в любом месте, в любое время, держась за руки. Они не строили планов и не досадовали из-за прошедшего. Они получали наслаждение от одного дня, от одного мига.

В один из дней они посетили "Ривьеру". Ева, чтобы запечатлеть красоту экзотической природы в парке и себя саму, "скакала" от одного куста к другому, от дерева к фонтану, от пруда к стене бамбука... И заставляла Константина ее бесконечно фотографировать. Из-за натертого мозоля и усталости от выматывающей жары, он присел на лавочку в тени кованого навеса, обвитого побегами плюща. А она продолжала обегать территорию вокруг него, уже фотографируя все подряд - и цветочек, и бабочку на нем...

Обливаясь потом и превозмогая щиплющую боль, рядом с резвящейся девчонкой в коротком платьице, он ощущал себя ее отцом. Еще недавно он восторгался ее чрезмерной, по-детски выплескиваемой радостью, ему нравилось еще больше ее удивлять. А сейчас, когда они не были наедине, ее естественное резвячество ему было неприятно.

– Посиди со мной!
– попросил он.

– Сейчас, сейчас, еще вот это сфотографирую!
– отвечала она.

– Я так и буду тут один сидеть?
– недовольно спрашивал он.

И после еще нескольких "сейчас, сейчас" она присела рядом.

Он выказал ей свое недовольство, истинную причину которого утаил, стараясь самому об этом не думать. Это было единственным их разногласием здесь. И скорее - его горечью, которой он завуалированно поделился. Но через несколько минут они уже оба об этом забыли.

Каждый день, проведенный здесь с любимым, был наполнен радостью и счастьем. Ночью, утыкаясь носом в его плечо или ощущая его мерное дыхание позади себя, она преисполнялась такой душевной благодатью, что казалось, будто так всегда было и так будет целую вечность.

И только в последний день - день их отъезда, она почувствовала щемящую грусть. Незаметно, медленно подкрадываясь, словно тень, она сжимала ее влюбленное сердце. И если еще вчера ей хотелось кричать о своей радости, то сегодня ей хотелось рыдать от своей грусти. Она знала, что назавтра уже жизнь потечет своим чередом, он вернется к своей семье, а когда он вновь объявится, она будет делать все, что он захочет, лишь бы быть с ним рядом. В это последнее их безмятежное утро она прижалась к нему крепче обычного, и почувствовала, что задыхается от своего горя. Маленькие слезинки покатились по ее щекам и намочили подушку. Чуть слышно всхлипнув, она пошла в душевую, и, включив там воду, разрешила себе немного всплакнуть. А потом вернулась к любимому, чтобы разбудить его своими объятиями и поцелуями. Домой они возвращались, охваченные грустью покидания этого волшебного уголка, но и преисполненные приятными эмоциями и впечатлениями от него.

На обратном пути, когда уже Константин почувствовал усталость от непрерывного вождения машины, он попросил Еву как-то его растормошить.

– Когда ты ласкаешь саму себя, то, наверное, представляешь, что находишься с несколькими мужчинами?
– вдруг спросил он, пока она размышляла, о чем повести с ним разговор.

– Да. Бывает. Представляю нескольких мужчин, - призналась Ева.

– Расскажи мне о своих сексуальных фантазиях. Что именно ты представляешь?

Ева смотрела, как по встречной полосе проносятся большегрузные фуры. И погрузившись в свои фантазии, она сходу придумывала что-нибудь интересное.

– Я представляю, что меня похитили и заставили работать путаной у дороги. Я обслуживаю дальнобойщиков. Они такие грязные, потные, нетерпеливо спускают с себя штаны, и без каких-либо прелюбодеяний обладают мной.

– Их несколько?
– уточнял он.

– Бывает, что представляю одного, бывает нескольких.

– Опиши их. Я хочу знать, какими ты их представляешь?

– Всегда они настолько омерзительны, что в реальности, наверное, быстрее бы покончила свою жизнь самоубийством, нежели им отдалась.

– Но тебя же похитили и заставили, - напомнил он.
– Давай, опиши их внешность.

– Чаще всего - это не русские мужчины, с черными и обросшими по всему телу волосами. Или даже старики, жирные и обрюзгшие. Иногда с огромными членами, а иногда, наоборот, с крохотными. Но последние даже более грубы, чем первые. Наверное, от того, что через свою грубость хотят доказать свое мнимое превосходство.

– В своих фантазиях ты всегда в подчиняющейся роли или бывает, доминируешь?
– любопытствовал Константин.

– Мне нравится и то и другое. Но представляя себя в подчиняющейся роли, жертвой, я быстрее возбуждаюсь.

– Расскажи еще что-нибудь!
– просил он.

– Ну, на самом деле, я представляю лишь коротенькие сценки, иногда даже несколько сценок подряд, которые меня заводят.

– Расскажи все равно, - настаивал он.

– Иногда я представляю себя в образе очень юной девушки с мужчиной, который намного старше.

– Это ты про нас?

– Нет, - улыбнувшись, ответила Ева.
– Я представляю еще более молодую девушку, чем я, а мужчину - намного старше тебя.

– И что они делают?

– Он занимается с ней сексом помимо ее воли. Вернее, она так юна и наивна, и не понимает, что делает. А он, обманом, красивыми рассказами, или даже дав ей что-нибудь наркотическое, обладает ею. Иногда он склоняет ее к просмотру порнографических фильмов и затем предлагает спроецировать какой-то сюжет из этих фильмов. Раздевает ее, затыкает рот кляпом или фалоиметатором, таким огромным, что он не помещается у нее во рту, а он заставляет его принять глубже. Затем привязывает к кровати или к дереву, и хлещет ее ремнем. И унизив ее, причинив боль, обладает ею.