Записки гробокопателя

– Ну, быть добру!
– провозгласил Синяк тост.
– Шолом, козлы!

Пили старательно. За двадцать лет Ванькиной свободы, за новые зубы Синяка, за книгу Жирного, вышедшую в далекой Франции, за дружбу, за любовь...

Когда наступил перекур, Иван, лениво ковыряясь в зубах, вяло поинтересовался:

– Рома, за кого ты нашего Вовика сватаешь? Она окрашена в обручальный цвет? Прошу подробности.

– Даму зовут Александра, - сдержанно сообщил Роман.
– Правда, Михеевна. И смолк.

– Что-то ты подозрительно немногословен, - заметил Иван.
– Не со своего ли плеча?.. Инцест грядет?

– Дама - коллега, - уклонился от вопроса Роман.

– Коммерческий зам. Сикина. Генерального директора нашего КСП.
– И продолжил: - Инцест отчасти есть. Плюсквамперфект.

– Кого?
– нахмурился Синяк.

– Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой...
– перевел Ваня.

– Да она еще за такого чмо и не пойдет, - набивая цену, сказал Роман.

– Ладно вам дуру гнать, - оскорбился Синяк, - я для вашей Михевны волшебный принц из детской сказки.

А Иван озадачился другим.

– Как директора фамилия, говоришь?
– спросил он, извлекая из кильки нежный хребет.

– Директора? Сикин, - удивился любопытству Ивана Роман.
– Юрий Владимирович Сикин. А чего ты весь набряк, как золотушный?..

Ванька медленно облизнул губы.

– Сикин, говоришь?
– проглотив помеху в горле, выдавил он.

– И ты его знаешь?
– удивился Роман.
– Сочувствую.

– Юру Сикина я знаю хорошо, - медленно, чуть не по складам произнес Ваня.
– Языки вместе учили иностранные... Юра Сикин меня посадил.

2

Юрий Владимирович вошел, как всегда, несколько смущенный. Саша не стала дознаваться, с чего это начальник заявился в нерабочий день да еще в такую рань, - обычно он приезжал к ней на буднях, и отправилась в ванную.

Встала под душ, по привычке глянула в зеркало. Губы и веки она делала еще в Англии: пять лет без забот - ни подводить, ни красить. Открыла рот: зубы плотно пригнаны друг к другу без единой червоточины, пломбы беленькие, незаметные... Грудь? Грудь как грудь, с учетом возраста. Ноги? Ну, ноги - ее гордость.

Заранее морщась, Саша повернулась к зеркалу боком и привычно вздохнула. На границе попы и спины выделялся лоскут кожи, не соответствующий общему покрову. Это отец ее пятилетнюю в родном городе Холуе ошпарил пойлом для поросенка.

По случаю выходного дня Саша вставила бирюзовые контактные линзы вместо зеленых повседневных, благоуханная, впорхнула в комнату, красиво скинула кимоно. Но... Юрий Владимирович не лежал, где ему полагалось, а сидел согбенно за обеденным столом в очках на шнурочке, насупленный, обремененный раздумьями, похожий на немолодого дурака. Однако!.. Саша подняла кимоно, встряхнула у начальника перед носом, как бы сбивая пыль, на самом же деле отрясала сексуальный налет ситуации, теперь уже абсолютно исключенной.

Юрий Владимирович очнулся, заданно потянулся к возлюбленной, но возлюбленная - коммерческий директор КСП - Клуба Свободных Писателей Александра Михеевна Джабар решительно отвела его руку, надела кимоно и ушла на кухню готовить завтрак.

Юрий Владимирович от роду был крупный высокий мальчик, но имел некрасивую фамилию Сикин, что очень мешало ему в юности жить. Пять букв, а сколько слез! Из-за ненавистной фамилии Юра пошел в бокс. Но там было больно. По дороге с бокса его перехватил гребной тренер и увлек в гулкий бассейн, где в неподвижной лодке дырявыми веслами усталые гребцы черпали вонючую воду. В секции был недобор.

К концу года он нагреб на первый разряд, а через два "мастер спорта" помог ему при поступлении в Иняз.

В институте Юра заинтересовался религией, в смысле продажей икон. Его пригласили в деканат, после чего увлечение религией прошло. В деканате ему посоветовали активнее интересоваться студенческой жизнью.

Проклятую фамилию от свел-таки позже псевдонимом "Суров", когда вступал в Союз писателей, для чего перевел три поэмы греческого коммуниста. Мечтал он быть дипломатом, разведчиком, а стал поэтом-переводчиком, литератором, короче говоря, никем. Но документы ему удалось переиначить на "Сурова". Некрасивая фамилия осталась только в узких сплетнях. Еще был у Сикина маленький аккуратный женский носик, который покрывался капельками пота после принятия алкоголя. Поэтому Сикин старался вообще не пить и всегда был трезв.

...Тахта все еще была призывно расстелена. Юрий Владимирович решительно снял пиджак и туфли, чуть менее решительно расстегнул брюки... Но жена ждет овощей с рынка, дочке обещал пойти на собачью площадку...

Саша залила сваренные яйца холодной водой, доставила на поднос забытую соль и понесла завтрак в комнату.

Муж ей не нужен. В Англии есть один, хватит. Мужик ей нужен, да основательный, не трус, не зануда, желательно с деньгами. Желательно сексуальный. А с Юрой не секс - гробовое рыдание, делово-половой очень тщательный акт. Саша прекрасно осознавала, что того, что ей требуется, практически не бывает. А значит, меньше требований, Александра, а то так со своими капризами и запросами не заметишь, как выстаришься напрочь...

Юрий Владимирович виновато принял у нее поднос, попытался улыбнуться, но улыбка получилась недоделанная. Он за гребень снял вязаного петушка с насиженного теплого яичка, колупнул макушку, но почать яичко не пришлось - под окном истошно завыл автомобиль.

– Сигнализация, - виновато и частично обрадованно, что все разрешается само собой, пробормотал Суров, натягивая пиджак.
– Днем постараюсь...

– Новую сигнализацию поставь, на дерьме экономишь, - как можно спокойнее, задавливая раздражение, посоветовала Саша и добавила, отворачиваясь: - Днем я занята.

Юрий Владимирович так печально, так униженно поинтересовался, чем, что Саша брезгливо - ну, какой с таким секс!
– пояснила сквозь зубы:

– Бадрецов обещал своего товарища сегодня прислать, крутого. Поедем негров выселять.

– Дай Бог, - виновато вздохнул Суров, делая жалостливое лицо.

– Уходи, Юра, - попросила Саша.

Год назад она сдала свою новую, только что купленную квартиру неграм, а теперь вот никак не могла их выгнать. И вынуждена теперь снимать чужую халупу. А негры тем временем и квартиру загадили, и телефон им за неуплату сняли. И управы на них нет - с детьми милиция на улицу не выгоняет. Да баба еще дополнительно рожать намылилась, сучара!..

От грустных размышлений ее оторвал звонок в дверь. Юра забыл очки.

Он их так близоруко искал, хотя они лежали на видном месте, что Саша смягчилась.

– Юра, а чего ты приходил-то?.. По делу?..

– Да, понимаешь...
– забормотал Суров.
– На автоответчике .слова...

– Ну? Чего там?

– "Сикин, не ходи тропой Моисея, вспомни лучше Ванюшу Серова", потупившись, проговорил Суров.

– Что за ахинея!
– поморщилась Саша.
– Кто такой Сикин?