Записки империалиста

— Хороший вопрос задал, даже порадовал им меня, — сказал я ему в ответ, положив руку на его ещё детское плечо.

— Нормальные, хорошие монархи, правители служат, сын, своей стране, государству, — начал я отвечать Николаю.

— И конечно, Всевышнему. Поскольку он дал им эту власть над страной и её народами, но, дал для служения. Служа стране, служишь Богу. Таков закон истории. Кто из монархов это забывает, обрекает на несчастье себя, свою страну и народ. И даже может привести себя и их к гибели», — говорил я ему.

— И будучи монархом, надо делать всё хорошо, обдумано, ответственно. Доводить начатое до конца. Даже если это кому-то не нравиться в твоём окружении, в стране, но, ты уверен, что, это принесёт государству, стране пользу. Это как у врачей, им сначала иногда надо сделать больно, что вылечить, победить болезнь. Империя, Отечество превыше всего! Помни об этом, всегда. Вот я многое, что начну, а ты с братьями будешь продолжать, завершать. Правитель в ответе за страну, за её народ, за настоящее и будущее. Знай, и не забывай об этом».

В ходе общения с сыновьями, я приходил к мысли, что для детей императорской семьи надо сделать, что-то вроде детсада, разбавив их отпрысками из детей, внуков знати, верхушки армии, флота, высших сановников, и просто достойных людей в империи. Далее уровень школы, полноценные уроки, домашние задания, оценки, вызовы родителей в школу, если необходимо, обязательно переводные экзамены. А после неё уже распределение, по способностям, желанию императора, родителей, самих выпускников. Директором этой школы наверно я сделаю сам себя, хотя бы на первое время. Надо ещё в детстве перестать представителей династии выращивать в тепличных условиях, побыстрее их вводить в социум своих сверстников, пусть и отпрысков отцов, которые находятся на вершине русского Олимпа и около него.

В день прибытия в Керчь, но, выспавшийся и отдохнувший, то есть прилично после обеда я в сопровождении генерал-адъютанта Михаила Григорьевича Хомутова, командующего обороной Керчи и побережья Азовского моря начали объезд позиций. С нами был начальник Керченского отряда полковник Карташевский, керченский градоначальник подполковник Антонович и полковник Пётр Петрович Гарднер, бывший командир 3-й сапёрной роты в лейб-гвардии Сапёрном батальоне, заместитель великого Тотлебена в Севастополе. Но, сейчас он был тем человеком, который превращал Керчь и её окрестности в крепость и укреплённый район. Для того, чтоб это успеть сделать был мобилизованы все кто мог держать лопату в руках. Жители Керчи, сёл, которые были рядом. По морю доставили людей из Таганрога, Мариуполя, Бердянска, Тамани. Хуже всего отозвались призывам на работы конечно крымские татары. Их пришло всего несколько десятков, остальные тупо не явились, в их селениях в адрес тех кто приводил мобилизацию звучали угрозы, даже были попытки нападения. Что ж пусть будет так. После войны к этому вопросу вернёмся.

Керченский железоделательный завод работал от рассвета до заката, семь дней в неделю. Ему подкинули работяг, с городов и сёл Азовского моря, и его окрестностей, и он выдавал, лопаты, кирки, ломы, полосы, листы, пластины из железа, картечь, мины для растяжек, корпуса для ручных гранат и много ещё чего из своих пылающих жаром горнов, кузниц, мастерских. С заводом, конечно, крупно повезло, для Крыма он был просто подарок судьбы. И его я хотел использовать для войны по полной.

Проезжая по линии укреплений я видел как сотни людей, копают, носят, возят землю, камни, что-то вкапывают, насыпают брустверы, работают. В черновую позиции и крепость были готовы, их теперь доводили до ума. Что-то особенного присоветовать Гарднеру я особо и не мог. Траншеи, реданы, люнеты, позиции для артиллерии, блокгаузы. Он тут и так использовал весь накопленный опыт в Севастополе. Хотя пару раз сам примерил на себя глубину траншей. Для меня было мелковато, но, и росту для середины девятнадцатого века был у меня далеко не средний. Так, что, в самый раз было для пехоты.

Оборона Керчи была из четырёх частей. Сама крепость, которой предстояло вести бой на суше и море. Линия укреплений на горе Митридат и высотах у города, сама Керчь и последний рубеж обороны Керченского пролива крепость Еникале. Между крепостью и горой была долина примерно в четыре версты, и она простреливалась даже полевыми двенадцати фунтовками. Это приятно и полезно для обороны. Так, что придётся союзникам делить силы, чтоб одновременно атаковать крепость и гору Митридат. А разделение сил противника это хорошо. Для того, чтоб было совсем оптима, в Керчь для усиления гарнизона, и тем войскам, которые собрали для обороны Керчи, с Феодосии, Таганрога, Дона, Арабата, из Севастополя прибыл Азовский пехотный полк (2 — я бригада, 12 — й пехотной дивизии).

Он был сформирован в 1700 году в Москве генералом Головиным. Один из старейших пехотных полков русской армии. Прошёл почти все войны, которая вела Россия, с 1700 года. В Крымскую в активе у полка было Балаклавское сражение, он взял редут номер 1, героически, но, неудачно, штурмовал Евпаторию, потом оборонял Севастополь, и вот здесь у Керчи он должен был стать той преградой, которую не смогут преодолеть при всём своём желании союзники. Для этого он был укомплектован на 100 %. Пополняли его не новичками, а теми, кто уже прошёл испытание сражениями и Севастополем. Четыре тысячи матёрых солдат. Сила! И это было ещё не всё. Были ещё те, кто готов был зубами рвать и голыми руками душить в первую очередь турков, а так же французов и англичан. Которые стали в Крымской войне, врагами православных. Газеты в России писали теперь об этом чаще и чаще.

Я помнил, что во время Крымской войны Греция, в отличие от русско-турецкой 1877-78 гг. вела себя активно против Турции. Повстанцы заняли часть Эпира, Македонии и Фессалии. Они получали активную поддержку из Греции, по сути, шла необъявленная война со стороны греков. Король Греции Оттон I-й несмотря на давление Франции и Англии, продолжал действовать не по их указке.

В феврале 1854 года Наполеон III, напоминая о предыдущих заслугах Франции в отношении Греции, заявил Оттону, что нападение против Турции будет означать нападение против Франции. Оттон ответил, что у него, как у единственного христианского монарха «Востока», есть «священная миссия» перед христианским миром. Вспомнил наверно, что он потомок византийских династий Комнинов и Ласкаридов, и не слабо закусил удила.

Ни давление британского и французского посольств, ни османский ультиматум от 7 марта 1854 года, не смогли убедить Оттона прекратить уже неприкрытую поддержку и руководство партизанскими отрядами. Его супруга, королева Амалия заявляла что «Европа, давшая трон Оттону, полагала что он станет её исполнительным органом, но ошиблась». В итоге, случилось как всегда.

13 мая 1854 года французские военные корабли вошли в Пирей и высадили две тысячи солдат, а затем подоспел и британский полк. И уже 14 мая Отон провозгласил нейтралитет Греции в «Восточной войне» и прекращение деятельности партизанских отрядов. Одновременно Оттон был вынужден сформировать новое правительство, которое возглавил его политический противник Александр Маврокордатос, англофил по своим взглядам. Грецию немилосердно нагнули, но, как полагается осадок остался. И как не странно с плюсом для России. В виде Греческого легиона императора Николая I.

Инициатива создания легиона принадлежит офицеру греческой армии Аристиду Хрисовери. Появившись в начале 1854 года в Бухаресте, Хрисовери, с помощью знакомого ему российского морского офицера, грека Иоанниса Власопуло, встретился с командующим российской Дунайской армии генералом М. Д. Горчаковым и предложил ему создание отдельного отряда из греческих волонтёров. Тот идею поддержал. В июне 1854 года в составе Дунайской армии было 2 500 болгар, 1 800 греков и около 600 сербов и черногорцев добровольцев.

И уже в марте греческие волонтёры принимали участие при форсировании переправы из Браилы на правый берег Дуная и в мае того же года в сражении с турками за остров Радоман.

Летом 1854 года, в Сулинском гирле, А. Хрисовери в звании капитана и во главе 25 греческих волонтёров принял бой против английского десанта в 700 человек. В ходе этого боя англичане потеряли убитыми 6 офицеров и 72 рядовых, включая аристократа Ричарда Гайд-Паркера IV, что послужило причиной слушания в британском парламенте. К концу 1854 года на фоне неудач и поражений идея с балканскими добровольцами отошла у русского командования даже дальше чем на третий план. О них забыли. Но, они хотели воевать. И вот 800 греков и 200 сербов в декабре 1854 года и создали Греческий легион. Роты болгар и сербов остались в Измаиле в 5-м корпусе генерала А.Н. Лидерса. К началу 1855 года легион, насчитывающий около 800 волонтёров, был переброшен в Крым. На знамени легиона было написано на греческом «За Православие». При штурме Евпатории 5 февраля 1855 года легион потерял убитыми несколько десятков человек, 30 раненными, среди которых командиры Хрисовери и Стамати. Последний позже умер от ран.