Записки «лесника»

Берлин. Аэропорт «Шёнефельд».

Снег?

Да это идёт снег! В голове проносятся слова известной песни:

– Снег кружится, летает, летает– И позёмкою клубя, заметает…

Около трапа стоят автоматчики, их много.

За мной?

Идиотская мысль:

– Кому ты на хуй нужен – оказывается, это меры против терроризма.

На стоянке такси берём две машины и едем в сторону центра Восточного Берлина.

В одной тачке детишки и я, жена Валеры, её подруга.

Другая машина заполнена чемоданами.

– Что в них может быть?

Да ещё такие тяжёлые…

Серое и угрюмое здание полиции.

Всё, как говорил Малой – народу больше, чем людей.

Пишут какие-то списки, кругом русская речь. Скоро откроется дверь и начнётся приём еврейских эмигрантов.

Выходит переводчица, и я объясняю:

– Это моя жена с грудным ребёнком.

– А вот это родная сестра, тоже с двумя маленькими детьми.

– Мы не можем стоять в очереди, никак не можем! – дети плачут и хотят есть…

Народ напирает со всех сторон.

– Вас тут не стояло!

– Да пошёл ты на хуй!

Отталкиваю какого-то детину с многочисленными родственниками и буквально вваливаюсь в кабинет.

Тут же, втаскиваю, через толпу жену Малого с грудным ребёнком на груди.

Он начинает истерично плакать, рядом уже подруга с малышами…

Хотел ещё и все чемоданы втащить, но переводчица так страшно взглянула на меня, что весь багаж пришлось оставить за дверью.

Немец-полицейский, который ведал приёмом, спрашивает у переводчицы.

– Почему они без очереди?

– Порядок должен быть везде!

– Так я вам о них говорила – это целая семья с маленькими детьми…

– Ну, хорошо, давайте ваши паспорта и свидетельства о рождении.

Нам выдают бумаги, на которых написано – «Бездомные еврейские беженцы». Направляются для расселения и проживания в лагерь беженцев «Эркнер».

Берём такси, на этот раз минибус, и едем на самую окраину города.

Мрачный лагерь для беженцев и переселенцев встречает нас неласково.

Толпа людей стоит у входа в кабинет начальницы лагеря, она никого не принимает и кричит:

– Мест нет!!!

Внешность у неё – типичная эсэсовка из зондеркоманды.

Тогда я хватаю в охапку все чемоданы и начинаю их методично заносить в кабинет, а другой рукой рассаживаю детишек прямо на стульях, возле стола с документами.

Жена Малого и её подруга просто в истерике, они плачут навзрыд – понимая, что ночевать придётся на улице, под открытым небом.

Ага. Сейчас.

Эсэсовка выносит чемоданы вон, орёт и угрожает.

Я тоже начинаю орать.

Заношу чемоданы обратно и попутно объясняю:

– Жить и ночевать мы все будем у вас в кабинете!

– До тех самых пор, пока вы не дадите нам комнату для жилья и ночлега.

– Тем более у нас есть направление, там всё написано…

Сука из зондеркоманды хочет изорвать направления, но я изловчаюсь и хватаю её за руку.

Мне кажется, что она хорошо понимает по-русски – не ошибся я, ох, не ошибся…

Зрачки мои расширяются, и я шиплю начальнице в ухо, как змея:

– Если ты сейчас же не дашь нам комнату, то я загрызу тебя прямо на месте… и пускай меня судят по всей строгости немецкого закона.

Лицо эсэсовки перекашивает злобная гримаса, но результат достигнут.

Она звонит куда-то по телефону – приходит полупьяный немец, то ли он тоже живёт в лагере, то ли работает у неё – хуй его знает…

Вместе с ним и чемоданами в охапку идём в большое и серое здание, поднимаемся на шестой этаж.

Меня расселяют в большую комнату на десять человек, а девчонкам дают отдельную квартиру – на другом этаже. Есть даже небольшая кухня.

Немец уходит, пошатываясь, и говорит… на ломаном русском.

– Завтра надо оформить все документы в кабинете начальницы.

На часах уже полпервого ночи, ноги почти не держат. Девчонки ревут – то ли от радости, то ли от счастья.

Детишки тотчас засыпают.

Спускаюсь к себе на этаж и мгновенно проваливаюсь в объятия Морфея.

Направление

Утро наваливается, как снежный ком. В кабинете эсэсовки совсем другие люди, нам оформляют все документы, и мы уходим звонить в Израиль.

У автомата очередь, наконец, девчонки протискиваются в будку.

Видно, как они долго говорят с Валерой.

Затем трубку беру я.

Малой благодарит и шутит:

– Никто не обещал, что будет легко.

Ну вот, моя миссия закончена, он прилетит на той неделе – девочки остаются в лагере «Эркнер» ждать и надеется.

Ухожу пройтись по территории и осмотреться.

Вижу автобус, на нём надпись «Шпандау».

– Западный Берлин?

– Туда-то мне и надо…

Кругом родная речь, народ грузит чемоданы, и явно хочет покинуть негостеприимный Восточный Берлин.

Пытаюсь втулиться в этот транспорт, но нужна бумажка-направление для переселения в западную часть города.

– Где её взять?

Все молчат, как партизаны…

Рядом семейная пара из Киева, они на машине.

И им явно неуютно в лагере «Эркнер».

– Надо ехать следом за автобусом и там добыть эту неведомую бумажку-направление.

Едем очень долго, почти два часа. Шпандау – это другой конец Берлина.

Автобус останавливается около небольшой группы зданий, вокруг очень аккуратно и чистенько.

Это общежитие для еврейских эмигрантов, но какая огромная разница с мрачным «Эркнером».

Кусты подстрижены, птички поют. Видим, как народ спокойно выгружается, выстраивается очередь на заселение.

Ждём в машине напротив, а когда всех расселяют, проходим внутрь и спрашиваем:

– Как нам попасть в это чудесное общежитие?

Очень приятная женщина на плохом русском объясняет:

– Направление на заселение может выписать только лично директор сети этих общежитий или полиция в Восточном Берлине.