Записки отставного афериста III
Шрифт:
Пару раз слезливые жалобы шкур на начальство плохо заканчивались для сутенеров. Саша закипал и ехал восстанавливать справедливость.
В тот раз по Саниному заказу привезли с десяток чаровниц.
Сопровождали это стадо два вольноопределившихся мента.
Для Сани это было слишком. Его коллеги!? Сутенёры?! Мундир позорить?! Рр-расстрелять!
В пару минут обезоруженные менты спасались бегством, сверкая начищенными харями. Стволы их Саня зашвырнул в сугроб.
Из-за этого и погорел.
Мусора, низкие люди, наябедничали в отделении. Приехала подмога.
Никем не останавливаемый проповедник полчаса жёг глаголом души продажных стражей порядка.
Куда там Нагорной проповеди!
Бляди потом говорили, что мусора то краснели, то бледнели, то блестели слезой в бесстыжих очах. Саня гремел, как Мартин Лютер перед зажравшимися капуцинами. Призывал к посту и молитве. Стыдил идеалами.
– Вы в детстве об этом мечтали?! Со шкур получать? Не стыдно?! Чего морды воротите! В глаза глядеть! А? Вот ты кто ?
– Оперуполномоченный…
– Не стыдно, говорю? Опер трёхгрошовый! До сутенёра скатился! Да лучше б ты на рывок пошёл, сберкассу взял, хоть бы люди за лихость уважали, а тут?!
Морально переродившиеся менты пообещали отринуть беса и покаяться. И предложили вариант "расходимся краями".
Вы нам пистолетики табельные, мы вам тёлок в подарок и мир?
Куда там!
Саня только начал. Он бушевал и обличал. Приехало начальство. Долго взывало к благоразумию. Ни хе ра. Эту песню не заглушишь не убьешь.
– Этим уродам?! Оружие! Давотхуй!
Вздохнув, вызвали "гестапо". Те приехали и…
И выяснили, что Саня отстаивает честь чужого мундира. Сказать, что мусора удивились – ничего не сказать. Сане повезло, что прибыла подмога. От расправы адвокат уберёг, а от срока не вышло. Слишком громко гремел.
УСБ в духовное перерождение гражданина в дядю Степу не поверило. Как и в раскаяние сутенёров в погонах. И всыпало всем от души.
Поутру Саня проснулся вполне вменяемым бандитом, но из клетки его не выпустили.
Светило Саше лет 10. Но помогла братва и боевая биография. Дали 6. С обещанием выпустить через 3.
Через три года приходит как-то Кабан и начинает виртуозно материться.
– ?…
– Его не выпускают.
– Почему?
– Он грозился следака завалить. Как выйдет.
– Саня? За что?! Следак же наизнанку вывернулся, что б ему срок скостить… Да и он тут причём? Саню ж всё отделение умоляло остынуть. Он же сам себе срок нарисовал!
– Сам не знает. Говорит, ну все обещают своих следаков на ножи и я… Мол, я ж не всерьёз. Шутейно.
– Шутейно следака зарезать? Это как? С шуточками-прибауточками? Вырядившись клоуном?
– Это ж Саша. У него и спроси.
– А в оперчасть застучали только его?
– Само собой.
– Бллядь…
Год ему эта шуточка стоила. Но вышел.
Пришел по осени. В тот же день ему прикатили Вольво, что он купил и забыл. Завод, как ни странно, тоже не отжали. Так что Саня не бедствует. Но стал поспокойней. Назад в зону не хочет. Скучно там, говорит.
Бой-баба
Со
Светой Набоковой меня познакомил Боря Бабаян. Аферист международный. Тот, что продал гордым бриттам танкер морской воды, слегка испачканной мазутом, по цене нефти. Подписав коносамент "Водян-Мудян (Vodyan-Mudyan)". Долго потом по интерполу бродила ориентировка по розыску гр. Водяна-Мудяна (Vodyana-Mudyana) по подозрению в мошенничестве в особо крупных размерах. Русское отделение Интерпола валялось под столами.Света при Боре была боевой подругой, подельницей и клоуном. Для обуваемых представлялась переводчицей. Боря и сам знал 6 языков, Светка 5, так что пара подобралась многоязычная. Уверен, кстати, что подпись на коносаменте – её выдумка. Боря был мущщина серьёзный, и на такое изуверское издевательство над терпилами вряд ли способный.
Так вышло, что со Светой мы задружились вмиг. Её первый анекдот довёл меня до икоты, я что-то ляпнул, и мы скисли от хохота вдвоём.
Рядом глуповато улыбалась яркая развесистая блонди.
– Максим.
– Изабелла.
Чёрт. И еще раз чёрт. Вот умом понимаю, что не надо, а удержаться не могу:
– Анекдот в тему вспомнил: Утро. Под окном многоэтажки причаливает белый 600-й мерин, оттуда, пошатываясь, вылазит мужик с огромным букетом роз. Мутно смотрит на дом, пытается сфокусировать взгляд, икает и орёт на весь двор:
– ЗА-Е-БА-ЛА! ЗА-Е-БА-ЛА-А!
Из машины высовывается шофер:
– Матвей Степаныч!
– А?
– Изабелла! И-за-бел-ла!
Света с воплем "Это моя жизнь!" стучится головой об стол. Изабелла предсказуемо обижается. Жаль. Но поздно менять убеждения.
– А в чем это твою судьбину напоминает, Свет?
– Потом расскажу.
Светка была уникально злоязычна. Перлы её расходились по народу. Одной фразой типа "он производит впечатление очень нечистоплотного и ранимого человека" она могла уничтожить человека. Мне тоже частенько доставалось на орехи. Но я не обидчив и смешлив, потому со Светой легко ладил.
Потом Боря погиб в автокатастрофе, мы с Набоковой снюхались, но ненадолго. Какая к чёрту любовь, если мы в койке ржали не переставая.
Начало отношений. Света впервые у меня, раздевается и:
– Я сейчас типа должна смущаться?
– А я типа должен возбуждаться от этого?
– Ыы-ы!
Потом она вышла за Ашота. Бандита армянского. Переехала к нему в дом. Пропала из тусы.
Созваниваемся:
– Куда пропала?
– Ашот ревнует.
– А ты? Не бунтуешь?
– Песни пою.
– ?…
– (На мотив "Я родился ночью под забором. Урки окрестили меня вором") Я родился круглым идиотом. Мама назвала меня Ашотом. Вай, мама джан!
– Как он тебя терпит?
– А он как ты. Без самомнения. Ржёт. Вообще, чем обидчивее человек, тем тупее.
– Ну я, например, тупой и толстокожий…
– Ты да. Может, мозги у тебя есть, но управляешься-то ты пенисом. Так что их наличие-отсутствие в твоём случае не играет никакой роли.
– Не скучно?