Записки прижизненно реабилитированного

4. Альма-матер отвергает блудного студента

Злодеяния Иголкина

Войдя в церковь-вуз после двухлетнего перерыва, блудный сын попал в сутолоку большой перемены и окунулся в прежний мир. Кругом сновали студенты. Помещение наполнял гул голосов. Знакомых девчонок и ребят со своего второго, теперь четвертого, курса Василий не приметил, но новые студенты смеялись, разговаривали и двигались также, как и его прежние товарищи. Оставшись незамеченным, Иголкин прошел в деканат. В большой и светлой комнате находились декан Нестор Поликарпович Филин, заместитель декана, представитель партбюро Радий Иванович Клест и студенческая общественность четвертого курса во главе с комсомольским вожаком Владленом [22] Перешибиносом. Василия узнали. В комнате воцарилась тишина. Все оставались на своих местах, но Василию казалось, что люди отдаляются от него и распластываются по стенке. Воздух уходил из комнаты, вокруг амнистированного преступника образовалась пустота. Захолодало.

22

Владлен — Владимир Ленин. В те годы в России стало меньше Иванов, Петров, Николаев, Марий, Татьян и Любаш. В соответствии с революционной эпохой мальчиков называли Владленами, Владиленами (Владимир Ильич Лепин), Кимами (КИМ — коммунистическая интернациональная молодежь), Радиями, Марксами, Стадиями, Рэмами (Рэм — революция, электрификация, мировой коммунизм), Робеспьерами и Ленжами (Лепин жив), а девочек — Октябринами, Сталинами, Ленипами, Электрами, Нинелями (Нинель — слово «Ленин», написанное наоборот).

На стене, неподалеку от места, где находился бывший иконостас, висел плакат, на котором славянской вязью было начертано:

«Существенными чертами и требованиями основного экономическою закона социализма являются обеспечение материального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники».

В нижнем правом углу огромного листа белого ватмана, использованного под плакат, красовалась многократно увеличенная и воспроизведенная красной тушью собственноручная подпись — И. Сталин.

Закон, как учили студентов, открыл и сформулировал корифей всех наук И.В. Сталин в 1950 году. На плакате его воплотила художница Октябрина Крачка. Она работала в институте экономических проблем по совместительству и была благосклонна к его директору профессору Павлину и многим студентам.

Студенческая общественность, которую застал Иголкин в деканате, собралась туда, чтобы выслушать сообщение Радия Клеста. Он зачитал циркулярное письмо райкома партии, в котором, в частности, говорилось:

«В марте 1953 года умер Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР И.В. Сталин. Враги социализма полагали, что его кончина вызовет в народе, в рядах партии, в ее руководстве растерянность и колебания в проведении внешней и внутренней политики. Однако их расчеты не оправдались. Советский народ еще теснее сплотился вокруг партии, ее Центрального Комитета. На основе испытанных ленинских норм перестроена работа партийных, государственных и общественных организаций. Восстановлен принцип коллективного руководства в деятельности Центрального Комитета партии» [23] .

23

В это время Лаврентий Берия думал, как прибрать к рукам власть, а Никита Хрущев — как его к этому не пустить и сесть самому над всеми. Клим Ворошилов беспокоился, как уцелеть, а Анастас Микоян высчитывал, как не прогадать. Георгий Маленков был заодно с Никитой в мыслях, как быть наверху.

Получив через Клеста руководящие указания райкома, общественность курса должна была донести их до студенческой массы. До этого циркулярные письма такого же содержания поступали в райком из московского горкома, а в столичный горком — из Центрального Комитета. Воля партии передавалась но эстафете через ее органы почти два месяца, на протяжении которых все изложенное в письмах ежедневно сообщалось трудящимся по радио и в газетах. Телевидение тогда еще только зарождалось и не выполняло своего предназначения.

Первым нарушил молчание декан.

— Иголкин, это ты? — спросил он упавшим голосом.

— Да, это я. Здравствуйте, Нестор Поликарпович! — подавленный приемом, робко ответил Василий. — Здравствуйте, ребята! — Василий обежал глазами своих бывших товарищей, но каждый отводил глаза.

Появление Иголкина было для Филина трагедией. Ему казалось, что перед ним предстал упырь, вышедший из могилы. Этот Иголкин своими преступлениями едва не погубил Нестора Поликарповича. Два года назад Филина вызвал директор, с которым у декана сложились весьма натянутые отношения, и сурово сказал:

— Нестор Поликарпсвич! Органы разоблачили и обезвредили опасного преступника! Им оказался студент второго курса вверенного вам факультета Василий Иголкин. Вы не проявили ни проницательности, ни бдительности. В течение двух лет преступник открыто действовал на ваших глазах. Нам еще предстоит решить, соответствует ли такой декан своей должности и способен ли он воспитывать студентов. А пока можете быть свободны. Подключайтесь к подготовке комсомольского собрания второго курса, которое должно дать принципиальную политическую оценку случившемуся.

Декан не знал по фамилии и в лицо ни второкурсника Василия Иголкина, ни большинства других вверенных ему студентов. Он руководил студенческой массой через актив — назначенных деканом старост, выдвинутых партбюро комсомольских вожаков и профсоюзных активистов, определенных деканом и партией. Силясь вспомнить, кто этот злоумышленник, Филин понял, что не обойдется без его личного дела и своих помощников. С небольшой фотографии в личном деле на декана смотрело молодое открытое лицо, в котором не было ничего злодейского. Но Нестора Поликарповича эта простота не могла провести. Вникнув в личное дело, он вспомнил про Иголкина все. Это был нахальный студент, который вызывающе вел себя на его лекциях по экономической географии СССР. В начале лекционного курса Филин выгнал Иголкина за разговоры из аудитории. После этого студент прекратил разговаривать, но стал вызывающе зевать и читать на лекциях какую-то книгу. Нестор Поликарпович поднял студента и попросил объяснить, почему он читает посторонние книги и не записывает лекцию.

— Это не посторонняя книга, — ответил студент, — а школьный учебник по экономической географии СССР. Я сверяю вашу лекцию с текстом учебника и держу наготове тетрадь, чтобы записывать расхождения.

По аудитории пошел смешок. Улыбался даже актив, который знал, как и все, что расхождений почти не бывает. Нестор Поликарпович решил отложить расплату с неучтивым студентом до экзамена. К досаде Филина, студент начал отвечать по билету на пятерку. Экзаменатор решил завалить наглеца на дополнительных вопросах и, прервав ответ, с ехидством спросил:

— Начнем путешествовать. Скажите, как проехать из Ряжска в Ржев по железной дороге?

На экзаменах по экономической географии такие вопросы считались самыми трудными. Надо было назвать города, через которые проходит железная дорога, рассказать об их экономике, указать узловые железнодорожные станции, помнить реки, которые пересекают железнодорожный путь, а также проявить и другие многочисленные знания — и все это сделать без географической карты.

Экзаменующийся спокойно ответил:

— Из Ряжска в Ржев можно добраться через Москву, но есть и другой путь. Эти города соединяются железной дорогой, которая идет поперек России сначала на северо-запад, а о~ Вязьмы — на север и пересекает Оку около Алексина. Первыми крупными населенными пунктами на пути являются станция Узловая и город Тула… — Студент отвечал так, словно он всю свою короткую жизнь занимался только тем, что катался поперек России от Ряжска до Ржева. Филин не знал, что Иголкин учился экономической географии не у него. Неучтивый студент интересовался географическими науками в школе, сдавал очень трудный конкурсный экзамен по географии в Институт международных проблем, а потом сравнивал лекции Филина не только со школьным учебником, но и с блестящим курсом по экономической географии, который слушал в этом вузе.