Записки prostitutki Ket
Шрифт:
Раз в пару месяцев Любочка устраивала концерты с истериками. Ну, как обычно, да.
Она лила слезы ведрами и выкидывала тапочки, которые дядечка покупал себе каждый раз после примирения.
И каждый раз, успокоившись, она спрашивала его о будущем, их совместном будущем.
И каждый раз дядечка говорил ей, что осталось подождать чуть-чуть, совсем немного, еще капелюсечку.
Знакомая история, короче.
И каждый раз дядечка, в доказательство серьезности своих намерений, устраивал Любочке романтический вечер, полный шампанского, тигровых креветок,
А время шло. И потом снова были дежурные скандалы, выкинутые тапочки, шампанское, креветки и обцелованные пальчики. И обещания-обещания-обещания.
Незаметно вырос его четырехлетний сын. И тут бы дядечке уйти от ненавистной жены и прибиться к Любочке, но…
Сына надо же поставить на ноги, там институт и все такое… И уж потом…
Ну, в общем, ничего принципиально нового.
Любочка себя не обманывала.
Она действительно искренне верила, что дядечка говорит правду. Все двенадцать лет.
Он всегда так убедительно смотрел на нее своими грустными, печальными глазами, и Любочка знала, что такие глаза не могут врать.
И сидела она со мной в одном из недорогих пивных баров и рассказывала мне всю их длинную историю в подробностях и мелких деталях.
Я слушала, качала головой, понимая в стопятидесятый раз, какие ж бабы дуры.
А, так к чему я это говорю?
К тому, что месяц назад Любочка с дядечкой порвала. Она в самый последний раз вынесла его тапочки в парадную, поставила рядом его любимую пепельницу, привезенную им хрен-знает-откуда, и заодно положила на холодный пол всю связку его прошлогодних газет.
Все это было абсолютно хладнокровно. На этот раз она не устраивала ему скандалов и истерик, а просто молча, не предупредив, вычеркнула его из своей жизни.
В тот день Любочке исполнилось сорок лет.
Думаю, что ощущение безнадежности упало на уже не молодую женщину, которая зря потратила столько лет своей жизни на бесплодные ожидания любви, которой, видимо, и не было.
Возможно, понимай она, что это просто интрижка, роман на стороне и просто качественный секс, – Любочка по-другому смотрела бы на свою жизнь и на эту нелепую связь. Но она всегда верила, что эти глаза не могут врать.
Видела я те глаза.
Печальные глаза уставшего от жизни, уже пожившего человека.
Кольцо на пальце, волосы с сединками, ботинки дорогие.
Он молча смотрел, как тело уже немолодой Любочки закапывают в землю.
А я смотрела на него.
Была ли там скорбь?
Ну да.
Любовь?
Может быть.
Не знаю. Не мне решать.
Но я вот все думаю… Как они, мужчины, умудряются так мастерски это проделывать, что женщины теряют напрочь мозг и годами ждут-ждут-ждут? И главное – зачем они, мужчины, это делают?
Зачем обещать то, чего все равно не будет?
Зачем давать надежду человеку, ломая жизнь?
Но держат этих женщин на коротком поводке. И страх, что женщина сорвется, мешает им честно сказать: «Да, мне с тобой хорошо. Да, ты нравишься
мне в постели. Да, мне приятно обнимать и целовать тебя. И мне хотелось бы, чтоб это продолжалось. НО. У меня уже есть жена, и я не хочу другую».И не говорят. И обещают, обещают, обещают… зная, что никогда не сдержат обещаний.
И Любочки бесплодно и бездарно проживают жизнь.
Вечный зов
Обеих своих жен Андрей, в прямом смысле этого слова, прое*ал.
Как? Да просто.
Гулял направо и налево. А также вперед и назад. Ну, то есть, всегда, не особо стесняясь.
Андрей был везде, где хоть что-то шевелится.
Жены терпели стойко, примерно по два года каждая. Одна даже, закрыв глаза на обстоятельства, решилась родить, но, в конце концов, не вынеся любвеобильности супруга, жены уходили обиженными, оставляя его в недоумении – да как же так?
В перерывах между женами были загулы с хорошенькими малышками, милыми стройняшками и симпатичными милашками.
Андрей – сильно бывший бойфренд моей приятельницы Лики.
Она встречалась с ним давно, еще до жен и собственного мужа, лет десять назад, когда ей было двадцать.
Разошлись они после того, как однажды он, придя домой, абсолютно ровно сообщил причесывающейся у зеркала Лике:
– А я сегодня одну блондочку развел. Нормально так ее…
Спокойно так сказал, и даже слегка похвастался.
И, глядя на ее перекошенное лицо, совершенно недоуменно добавил:
– Ну чего ты? Я же тебя люблю, а это – так просто.
«Так просто» оказалось тогда последней каплей, и Лика от него ушла.
Впрочем, когда остыли страсти, они как-то ухитрились сохранить отношения, не то чтобы приятельские – так, на уровне раз в год по телефону поздравить друг друга с днем рождения.
Иногда Лика от общих знакомых узнавала подробности его личной жизни, да и он сам изредка по телефону жаловался ей на своих женщин, которые все уходили и уходили… и почему?
Андрей позвонил Лике две недели назад. Говорил с трудом, комкая слова, о дамах разговоров не вел и сильно просил приехать.
За месяц до этого он перенес инсульт.
В тридцать пять лет. Так бывает.
И тут-то выяснилось, что друзей особых не нажил, прежние супруги знать не знают (да и понятно), а милашки как-то сразу рассосались.
Осталась мама, уколы, полупарализованное тело, унылая квартира и тотальная безнадега.
Общаться не с кем, никому не нужен, выходить из дома – просто нет сил.
И Лика приехала.
Дверь открыл Андрей.
Шаркая ногами, с трудом по стеночке передвигаясь, держа вдоль тела скрюченную безвольно повисшую руку, он с усилием поздоровался, устало улыбнулся и провел Лику в давно забытую ею комнату.
Лика застелила покрывалом скомканную постель и поняла: под простыней – клеенка.
От Андрея осталась худая немощная тень.
Лика села в кресло рядом с кроватью. Она расспросила его о здоровье, он в двух словах с трудом рассказал. Возникла пауза. Больше говорить было особо не о чем.