Записки рыжей эльфийки

Стараюсь успокоиться. "Всё нормально, - уговариваю себя я, - Клэри справится. Ей нет равных в ближнем бое". Сердцебиение приходит в норму, на лице появляется твёрдая, уверенная в своей правоте улыбка, и вдруг - крик. От его силы меня передёргивает, и я сама кричу. Клэри - моя Клэри!
– падает.

А Карла ухмыляется, несмотря ни на что.

Где-то Наверху некоторое время назад.

– И что вы думаете?

– А что думать? Вон ту, черноволосую, младшенькую - к нам. Ликантроп-ирбис - расходный материал.

– Кровожадная! Почему именно её?

– Потому, что мойры показали мне нить жизни ликантропа. Коротка, малышка. Очень коротка.

– Будто бы Вы, мадам Мудрость и Война, никогда не чинили нити!

– Тогда, милорд Солнце и Стихи, называйте меня Ремеслом, а не Войной. Я не буду чинить её нить. Ни за что.

– О чём... О, как удивительно! И как она собирается наверстать всё упущенное и вернуть на круги своя нарушенное течение жизни других людей? Мы же, я надеюсь, поможем ей.

– Зачем, о Природа и Охота?

– Затем, сестра, что она сможет помочь той самой черноволосой и младшенькой справиться здесь.

– Не понимаю. От неё никакого толку. Младшая намного сильнее - всё-таки вампирские корни делают своё дело, - да и она более взвешена в своих решениях, что ли. Она более удобна. Ликантроп же неуправляема. Абсолютно.

– ТИХО! Он идёт сюда!

Через некоторое время...

– Да, Верховный, я понимаю.

– И ты прекрасно знаешь, что Демиурга убить нельзя.

– Да, Верховный.

– Тем более - внучку Мглы, внучку первоначала!

– Да, Верховный.

За углом...

– Слушай, может, всё-таки, поможем? Нашей Мудрости так давно от папочки не доставалось.

– Помолчи, Природа! Дай наконец-то вкусить сладость этого момента - о, мою сестру чихвостят! Как давно я ждал этого момента!

В Главном Храме...

– Ты переплетёшь нить судьбы и жизни ликантропа заново!

– Как? Это равносильно тому, что она заново проживёт все свои семнадцать с хвостиком лет!

– Сотри ей память. А потом восстанови. По кусочкам.

Когда все разошлись...

– Но с тем, что она расходный материал, дочь, ты, кажется, права...

Илзиэль Аррен Эллонд.

– Сегодня замечательный день!
– завела песню Кирстен с утра пораньше.

Собрала она всех в сей "замечательный день" в удивительно раннее время - в половину пятого утра. Собрала, к слову, всех - и женскую половину, и мужскую. Но что первая, что вторая в данный момент друг от друга не отличались, зевали все от мала до велика, глаза слипались у каждого, а в голове вертелись слова, отнюдь не положительные и не благие.

Подпирая кулаком щёку, я сонно моргала и пыталась сфокусировать взгляд на тарелке со строганиной, которую Тан, он же Тарье, он же ледяной дракончик, он же гад чешуйчатый с удовольствием и незабываем грохотом поставил передо мной. У, скотина!

– Спасибо, милый!
– улыбнулась я, сверкая глазами.
– Мышьяка не положил? И даже цианистого калия не добавил? И раствора своей любимой фосфорной кислоты не прилил? Ты в порядке? Температуры нет? Давление, пульс в норме?

– Заткнись, рыжая!
– буркнул он в ответ и подарил мне несильный подзатыльник, шлёпнувшись на рядом стоявший стул.

– С праздником!

Сотни глаз (не хочу на два делить, пусть будут циклопами) с интересом уставились в нашу сторону. Я мотнула рыжей гривой.

Да, за последние десять дней моя память полностью восстановилась, цвет волос вернулся, а шея получила всего-то три удара от всемогущей госпожи Выдры.

– С каким праздником?
– включила режим "блондинка" я.
– Сегодня Пасха?

– Че-его?

Ага, не знаком. Это многое... позволяет.

Поехали по православным дальше.

– Хорошо. Рождество? Крещение? День преподобных Кирилла и Марии, родителей преподобного Сергия Радонежского? Явление Тихвинской иконы Божией Матери? Богоявление? Прощёное воскресение? Вербное воскресение?
– завалила вопросами и расплылась в ухмылке, лишь завидев скисшую мину друга.

– Ты сегодня помолчишь?

– Что за привычка отвечать вопросом на вопрос? Ты же не еврей, - потом моргнула, зевнула и заявила: - Хотя кто знает.

– Рыжая!
– рявкнули на меня слева. А я всего лишь пью холодной апельсиновый сок, что вы.
– С днём рождения! Счастья, здоровья, наглости тебе поменьше.

Я мурлыкнула.

– И денег, денег больше! Наше будущее - это...

– Рэкет.

– Тьфу на тебя, дракончик! Какой рэкет? Я, понимаешь ли, о высоком говорю, а он: "Рэкет". И где таких слов-то набрался?

Только сейчас заметила, что на нас косятся с неприкрытыми злобными взглядами. Ах так!

– Ну, раз сегодня мне официально восемнадцать, - промокнула я салфеткой губы, - то, госпожа Кирстен, позвольте мне выгулять наших мантикор.
– Плотоядно облизнулась и перевела взгляд на побледневших монахов.
– Они та-а-акие голодные последнее время. Им та-а-ак еды не хватает.

Кира в ответ улыбнулась и шутливо погрозила мне сухим пальцем:

– Ай-яй-яй, Мгла, как не стыдно! Сегодня у нас важный гость, а ты в игривом настроении. Конечно, мы все поздравляем тебя с таким замечательным событием, но!

– К нам едет ревизор, - заключила я.

Точно фразу не помню, но, по-моему, я недалеко ушла от истины бессмертного "Ревизора" Гоголя.

– Почти.
– Кира сцепила пальцы в замок, положила локти на стол.
– К нам едет огненный дракон.

Стол разом накрыла тишина, а Лихостенье сгустилось вокруг меня. Заинтересовалось пространство, как пить дать.

– Ог... Огненный?
– с трудом выговорил Тан, подавившись глотком белого полусухого. Я ведь говорила ему пить меньше, а он... Эх!

– Ну, огненный, и что с того?
– наивно вопросила я. Действительно. Подумаешь, Росс нагрянет.

По залу пробежались шепотки.

– Как ты можешь так говорить?
– вскинулся один из монахов.
– Тебя же в первую очередь будут соблазнять!

– На что?
– загорелась я. Это ж чего они там себе напридумывали!

– На бой! Против всех нас!
– обломили меня, и я не удержала разочарованного вздоха.

Кхм, к слову, совсем забыла сказать - никто из Прорицателей и Прорицательниц не в курсе моей восстановившейся памяти. Надеюсь, что не в курсе.