Записки военврача. Жизнь на передовой глазами очевидца

– А я что, доктор, что ли? Вон у вас есть свой начмед, он врач, если посчитает нужным, освободит вас. Правда, начмед?

– Так точно, Николай Петрович. Но симптомов простуды не видать. По-видимому, лечение на Тапине прошло успешно, не правда ли, Ольга Ивановна?

– Вы за свои слова ответите! – Каткова ушла, расплакавшись.

– Зря ты так с ней, начмед, она ведь женщина.

– Я знаю, была бы мужчиной, я бы по-другому. Мне, что ли, за неё в баню ходить, солдатам вши искать, очки в казармах проверять, в медицинском пункте круглосуточно дневалить? Мне вызов на учёбу пришёл в Ростов, старый комбат отпустил, а новый ни в какую, говорит, что должен быть здесь. Я уже четвёртый год в войсках без учёбы.

Наш разговор не остался без внимания. Через час меня вызвали в кабинет комбата.

– Доктор, там у тебя в туалете медицинского пункта слив канализации забит.

– Я знаю, сантехников вызывал, сказали, что трубу надо менять, кто-то тряпку бросил.

– Ты помнишь, как полковник Татук в прошлый свой приезд пробивал её? Вызвал пожарную машину – сразу всё пробилось.

– Ну, так он полковник, у него опыта обращения с такими вещами побольше.

– Слушай меня, я не знаю, что там между вами происходит, но он приказал, чтобы ты прибыл к нему сейчас на Тапин. Доложишь мне по прибытию оттуда, ясно? И не вздумай обмануть. Он сказал, что научит тебя, как пожарную команду вызывать, как очки прочищать! А то дослужился до капитана, учить тебя постоянно надо всему!

– Машину дадите?

– Иди пешком, что тебе четыре километра, в радость только!

Прихожу на Тапин, скрытый в землянках, построенных ещё два года назад и накрытый сверху маскировочной сетью. Такое впечатление, что у боевиков есть вертолёты или они со спутников за нами наблюдают, хотя… не исключено. Отзваниваюсь комбату, тот просит, чтобы я дал трубку для проверки дежурному по Тапину.

Иду к Татуку. Он покачивается в гамаке, подвешенном в тени маскировочной сети.

– Слушай доктор, сколько тебя учить, как г…но в медпункте нужно сливать?

– А сколько ваших подчинённых вместо бинтов пользовались туалетной бумагой?

– Да ты что, охренел, капитан? Я тебя в порошок сотру, если хоть один волос упадет с головы Ольги Ивановны! Тебе всё ясно?

– Так точно, товарищ полковник. Волосы её я трогать не буду, так как…

– Да как ты смеешь так о женщине говорить? Ты, урод, да у тебя ещё молоко на губах не обсохло!

– Про молоко уже не впервой слышу, а за оскорбление ответите. Вы меня сюда для чего вызвали – учить го…но в унитазе прочищать или обсуждать мою подчинённую?

– Ты что заканчивал, не знаешь, как со старшими офицерами разговаривать?

– Да, в московских академиях не бывал, только в питерской, больше знания негде было черпать.

– Иди на пожарную станцию, там возьмёшь пожарку, но запомни, если хоть один волос упадет с головы Ольги Ивановны, я тогда с тобою буду по-другому разговаривать, как мужик с мужиком! Всё ясно?

– Так точно, разрешите выполнять?

– Свободен!

Через три дня я собирал вещи. Впереди меня ждала учёба в интернатуре – первичная специализация по психиатрии в Ростове-на-Дону.

11.11.2001 г., Ростов-на-Дону

По прибытии в часть меня отправили в командировку в Шали, где стоит наша ВМГ (войсковая манёвренная группа), на борьбу с туберкулёзом и гепатитом. Но по прилёту я обнаружил у ребят лишь фурункулы, дизентерию и прочую мелочь. Выглядела эта ВМГ весьма плачевно: пара палаток, пара землянок, две современные радиостанции, огороженные кое-где маскировочной сетью и рвом, летний умывальник, на который глазеют с дороги. Платяные вши, грязь, скудная полковая еда и поля дикой конопли. Но ребятам нравилось – отсутствовал довлеющий глаз командования и обязательные построения. Прапорщик попросил, чтобы я вырезал ему бородавки, и операцию провели прямо в палатке.

Обжёг на спиртовке скальпель с пинцетом, обтёр инструменты спиртом, надел стерильные перчатки и вырезал бородавку. Выковыривал её ножки из дермы, как кусок засохшего мыла, обильно смачивая перекисью кровоточащие сосуды. И хотя эта процедура была для меня в новинку, я не боялся. Что-то подсказывало мне, что я все делаю правильно. Как потом выяснилось, операция прошла удачно и они больше не докучали ему.

Вечером был общий ужин. Прикомандированные к нам переводчики-чеченцы приготовили национальное блюдо – шурпу, которую мы вместе опробовали, произнося тосты. Один из них спросил, нет ли у меня брата в Аргуне, дескать, очень похож.

Время провёл с пользой. Амбулаторно прооперировал два вросших ногтя под местным обезболиванием, поставил капельницу с витаминами прапорщику, у которого было подозрение на «желтуху», и позагорал.

Тем временем из Ростова пришёл вызов на учёбу в интернатуру по психиатрии, и комбат специально затягивал мой отъезд.

Провёл две тренировки. Поначалу было страшновато выходить на пробежку, и первые километры я с опаской поглядывал по сторонам на проезжающие мимо гражданские машины. По бокам от дороги реяла конопля и алели флажки «Мины». Но порции эндорфинов ликвидировали избыток адреналина, и вот уже при тридцати пяти в тени я соревновался с местным трактором, спиной ощущая азарт водителя. Он, конечно, меня обогнал, но уже на бетонке и долго потом озирался через заднее стекло, не заберу ли я у него первенство.

С конца июля я нахожусь в Ростове, где прохожу пятимесячную интернатуру по психиатрии на базе окружного госпиталя. Хочу сказать, что мне очень нравится. На стандартную учёбу это мало похоже, больше всё проходит в порядке самообучения и курации больных. Давно не испытывал такого морального удовлетворения от работы. Оно бывает, лишь когда видишь результат от выполненного тобой дела. Одновременно подрабатываю (на общественных началах) психологом-консультантом окружного госпиталя. В сентябре и ноябре принял участие в международном симпозиуме по проблемам агрессивности и серийным убийствам, а также в семинаре по эмпаурменту (повышении внутренней силы). Получил соответствующие сертификаты.

В сентябре выступил на первенстве СКВО по кроссу на восемь километров, где занял первое место, чего сам от себя не ожидал. После первенства округа решил съездить на Чемпионат Вооруженных Сил в Кисловодск. Здесь я был впервые, и город мне понравился своим колоритом, климатом и природными красотами. Встретил знакомых спортсменов из числа освобождённых офицеров из Питера, Улан-Удэ, Подмосковья. Побегали вместе, попили «Нарзан» прямо из фонтанчиков, сходили на дискотеку, где чуть не подрались с местными аксакалами из-за девушек. Один из них (самый маленький) так и норовил вызвать меня на поединок. Но задачи были другими, а наше меньшинство разительным.

Пробежал не очень удачно: накануне во время тренировки получил травму (поскользнулся и скатился с горы), но зато посмотрел, как бегает элита российского военного спорта. Не скажу, что завидую им. Тренируются три раза в день, строгий режим, без выходных, по девятьсот километров в месяц.

Из Кисловодска направился в Ханкалу, чтобы продлить себе командировочное удостоверение. Здесь узнал, что мне пришёл заменщик, но приказ на мой перевод так и не состоялся.

Ездил в Архангельскую область – сопровождал своего больного-шизофреника, за которым никто не приехал из части. Получил массу удовольствия от поездки. По дороге задержался на несколько дней в Москве.