Записки юриста с окраины

Голова начинала понемногу соображать. «Хорошенькое дело», – подумала голова. – В уголовной канцелярии суда девчата судачат о том, что председатель суда вчера зачитал приговор с чистого листа, а сейчас выясняет у своей секретарши, какую меру наказания вынес Ворохте. Но что может эта дуреха ему рассказать?..

– Пусть сами выкручиваются! – Почему-то со злостью подумал стажер.

В дверях появилась секретарь прокурора, она же заведующая канцелярии.

– Вас прокурор вызывает!

Собравшись с мыслями, Коротков вошел к шефу.

– Разрешите? Здравствуйте… – В ответ отмашка в сторону свободного стула.

– Присаживайся.

Здесь же – встревоженный и помятый судейский. Шеф спокоен, но снова выглядит обрюзгшим и мрачным.

– Ты вчера конспектировал мою обвинительную речь? – Прокурор пристально посмотрел на Короткова. Тот напрягся. Все понял. По спине ручейком побежал пот.

«Хоть бы не покраснеть», – думает стажер. Еще со школьных лет он краснел, если нужно было сказать неправду. В памяти всплыло напряженное потное лицо Ивана Ворохты на скамье подсудимых.

– Сейчас сижу, записываю по памяти. В зале было неудобно на коленях писать.

– Что можешь сказать о предложенной прокурором и избранной судом мере наказания? – Шеф смотрит в сторону, ответ его не очень и интересует. Судья напряженно и внимательно смотрит в мутное окно на ревущую в каменных берегах реку. Коротков понял, что покраснел. Почему-то вспомнились госэкзамены. Он был не совсем удачлив, и почти всегда тащил билет, на первый вопрос которого не мог ответить. Краснел, честно признавался, что первый вопрос не знает и просил разрешения начать ответ со второго. Приходилось выкручиваться…

Наконец, он успокоился и начал пространно рассуждать о правильно предложенной и избранной судом мере наказания в силу того, что ущерб возмещен, преступление совершено подсудимым впервые, осужденный имеет постоянное место работы, положительно характеризуется, вину признал, на иждевении имеет несовершеннолетнюю дочь и престарелую мать. Поэтому, предложенная обвинителем и избранная судом мера наказания в виде двух лет исправительных работ по месту работы с взысканием 20% заработной платы в доход государства ежемесячно – законна и обоснована!

– Добре. Хватит! Свободен. – Махнул рукой шеф. – Покажешь потом свои записи, а то напишешь еще такого, что твой зональный прокурор из области скажет, что я с тобой не работаю. – И не красней, как красна девица! Ты уже без пяти минут аттестованный помощник прокурора!

Взрыв

Человеку для счастья, оказывается, нужно совсем немного. Хорошая и интересная работа, любящий и любимый человек рядом, уютная квартира… Впрочем, сложно было назвать уютной угловую квартиру в типовой панельной пятиэтажке на четвертом этаже, в которой поселился Коротков. Хотя, все относительно… Во-первых, своей квартиры у Короткова никогда не было, и последние десять лет он жил или у родителей, или в казарме, или в общежитии. Во-вторых (и это, конечно, главное), стоило в этой хмурой берлоге, где шкафом служил каркас для транспортировка дивана, появиться молодой женщине, как квартира действительно стала теплой, уютной и даже красивой. При этом скелет импровизированного «платяного шкафа» был задрапирован каким-то сукном и неплохо смотрелся на фоне стены. На единственном окне появились шторы, и молодому юристу уже было стыдно за то, что был недоволен, когда стоял под потолком и ковырял бетонные перекрытия, чтобы их повесить. Сейчас шторы раскрыты, и за окном виден сказочный пейзаж: над горизонтом возвышается гора Мэнчул с шапкой из темно-зеленого леса, присыпанного снегом. В лучах заходящего где-то в Румынии солнца безлесая часть горы сверкает белизной нетронутого снега. Когда-нибудь летом они пойдут туда вместе с Зоей, прихватив бутылочку сухого вина, кусок сала и пару картофелин, чтоб запечь их на костре. Зое тоже нравится вид из окна, несмотря на захламленный двор и газовую установку, в которую как раз в этот момент специальная машина с противным свистом закачивает газ. Это благо цивилизации досталось всего нескольким домам, в которых проживал служилый люд районного центра. Остальные жители города, зажатого со всех сторон громадами гор, обогревались и готовили пищу по-старинке, на дровяных печках, или использовали привозные баллоны с тем же газом.

Коротков ровно в 18:00 ушел с работы, хотя знал, что шефу такая торопливость не нравится, и сейчас уже стоял с женой у окна, обняв ее за теплые плечи. За рекой в проеме между домами было видно, что свет в окнах прокурора еще горит. А если выйти на балкон, то слева в соседнем здании тоже можно увидеть свет в кабинете первого секретаря райкома партии. Так руководящие чиновники района обозначают свои тяжкие труды на благо советского народа, и порой свет в их окнах гаснет лишь к полуночи.

«Завтра утром шеф начнет брюзжать и придираться из-за того, что я «рано» ушел с работы», – думает молодой юрист. Но… Плевать! Они с женой всего год вместе. И то… В постоянной разлуке. Коротков прошлым летом уехал в Западную Украину, а Зоя оканчивала последний курс пединститута в большом городе Восточной Украины. Две недели назад старшая сестра жены тайком от тещи добыла Зое липовую медицинскую справку о каком-то мудреном заболевании, а теперь они уже неделю радуются жизни вместе. Ну а наука – куда она денется, особенно если вам – немногим за двадцать!

Ближе к вечеру они вдвоем сходили в кафе. Когда неспеша шли по тротуару центральной (она же почти единственная с многоэтажной застройкой) улице, освещенной фонарями, с Коротковым раскланивались городские и районные чиновники, живущие в соседних домах. Их жены, шпацирующие 20 рядом, громко шептали своим спутникам, указывая на Зою: «А цэ что за одна 21 ?» Ее здесь еще не знали, поэтому местные дамы сверлили молодую женщину глазами, чтоб потом рассказать местным кумушкам, как выглядела и во что была одета жена «заместителя» прокурора. Коротков знал, что его, стажера, здесь молва именует «заместителем» прокурора, вероятно, не понимая смысла слова «помощник». А поскольку манеры отличают его от местных мужчин, то кумушки ему еще и придумали какое-то «благородное» происхождение.

20

Шпацирующие (русин., от немец.) – гулять, маршировать.

21

А цэ что за одна? (русин.) – Кто это?

Зато в кафе на них никто не обращал внимание, и можно было даже представить, что они снова в Харькове. Негромкая музыка (Ободзинский пел о таких же «чайных глазах напротив», как и те, что смотрят на стажера), русскоговорящая публика – это туристы, в основном из молдавского Приднестровья, но встречаются и столичные жители – киевляне, москвичи, питерцы. Лыжный сезон в горах еще не закончился, и вечером все кафе забиты отдыхающими. Заказали кофе и нехитрый десерт из чернослива, залитого сгущенным молоком. Впрочем, другого десерта и не было, но зато вкусный ароматный кофе здесь значительно отличается от того, что подают в харьковских кафе. «Прекрасный вечер», – думает счастливый Коротков.

Стажер уже лежал в постели и смотрел по телевизору программу «Время», Зоя листала книжку, как вдруг за окном раздался громкий хлопок и сверкнула вспышка. Коротков неспеша поднялся и подошел к окну. Взрывпакет?.. Но здесь обычно этим не балуются… Да и с четвертого этажа вспышка была бы не видна. Вдруг осколки оконного стекла полетели ему в лицо. Хорошо, что очки, которые он носит с подросткового возраста, смогли защитить глаза. Следом раздался и второй взрыв с ослепительной вспышкой чуть дальше, в глубине двора. Коротков успел заметить, что над газовой установкой во дворе свечей горит дерево. На него вопросительно смотрят глаза жены.

– Быстро одевайся, бери деньги, документы и бежим! – Команду Коротков отдал правильно, но сам, все еще сбитый с толку, начал делать глупости. Он медленно надел костюм и стал завязывать галстук.

– Зачем тебе галстук! – Зоя уже стояла у двери одетая, прижимая к груди сумочку. В подъезде вниз по лестнице уже бежали люди, были слышны топот, крики и женский плач. Коротков как проснулся – теперь уже в армейском темпе сбросил костюм, натянул джинсы, свитер, куртку и бросился к двери. По лестнице они бежали, взявшись за руки, кажется, последними. Двери квартир на нижних этажах были открытыми, под ногами хрустело стекло. Коротков даже успел заметить на втором этаже рядом с квартирой адвокатессы разбитые хрустальные рюмки.