Записки юриста с окраины

Во дворе Коротков сделал вторую глупость: вместо того, чтобы повернуть вправо за угол дома и оказаться на улице, где дом бы их прикрывал от возможного взрыва газовых емкостей (горело сверху, над газовой установкой, и, казалось, что горит воздух), он, продолжая держать жену за руку, побежал влево через двор от пожара к зданию районного комитета партии. Они остановились только у райкома партии, рядом с лестницей, выходящей в сторону протестантской кирхи 22 на площадь. Здесь же стояла огромная толпа людей, большинство из которых – полуголые соседи Короткова, остальные – зеваки. Некоторые даже успели вынести свои пожитки, сумки, даже чемоданы. Впрочем, нет… С сумками и чемоданами подходят люди, направляясь через мост к центру, – это пассажиры только что прибывшего из-за перевала львовского поезда. Краем глаза Коротков успел заметить едва одетую адвокатессу, прикрытую дорогой шубой и ее двухметрового молодого сожителя, который держал в руках шкатулку с драгоценностями своей возлюбленной. Только сейчас Коротков понял, что, убегая через двор, они слишком долго находились в опасной зоне. Ну да Бог миловал!

22

Кирха – культовое здание у протестантов, аналог костела – католического храма у католиков или церковь у православных.

Вдруг краска стыда залила лицо стажера. Пока бежали, он даже не вспомнил о коллеге, который жил в их подъезде рядом с адвокатессой. У следователя прокуратуры двое маленьких детей. Впрочем, в голове уже светлеет. Отлегло. Коллега в отпуске, в горном приюте, катается на лыжах, спрятавшись от прокурора, а жену с детьми отправил в соседний район к родителям. Наконец, голова вспомнила о служебных обязанностях. Правда, нужно было куда-то определить Зою…

Через десять минут они уже были в здании прокуратуры. Увы, центральная часть города была обесточена, и света в кабинете Короткова нет, правда, печка еще теплая. Зоя пришла в себя настолько, что на предложение мужа остаться одной кабинете темного пустого учреждения категорически отказалась, подтвердив отказ тихим всхлипыванием. Впрочем, оставлять жену здесь Короткову и самому не хотелось. Хмурое старое здание бывшей австро-венгерской жандармерии, вероятно, имело какую-то нехорошую ауру. Коротков и сам, бывало, когда заходил один в прокуратуру ночью, чувствовал себя неуютно. Близких знакомых в городе у него почти нет. Вспомнил, что недалеко живет семья однокурсника, который работает в другом городе, и дома появляется только на выходных. Туда они и направились. Благо город такой, что в любую его часть можно попасть за четверть часа.

Оставив жену в безопасном месте, Коротков мучительно размышляя о том, как вести себя при таком ЧП 23 , но ничего путного вспомнить не мог, кроме занятий по гражданской обороне, где говорилось о местах эвакуации и маршрутах движения студентов их вуза при ядерном ударе. Тьфу-тьфу, все не так уж и плохо, решил стажер, направляясь в райотдел милиции. Возле районного отделения сбербанка он заметил знакомого гэбиста. Тот, картинно обнажив свой «Макаров», стоял на крыльце вместе с молоденьким безоружным милиционером. Взрывной волной выбило почти все окна и витрины на центральной улице. Сквозь разбитое окно ресторана Коротков увидел трех мужиков, которые сгребали со стола стекла и при этом продолжали воздавать хвалу Бахусу 24 ! «Молодцы, однако, – почему-то одобрительно подумал Коротков, – по крайней мере эти люди ведут себя спокойно».

23

ЧП – чрезвычайное происшествие.

24

Бахус – древнегреческий бог виноделия.

– Забигалы совиты, матир вашу курву! 25 – прозвучало в адрес Короткова. Сжимая в кармане куртки увесистую колодочку складного ножа, Коротков резко развернулся. Два плюгавых мужичка средних лет невыразительной наружности.

– А ну иди сюда, крыса! – решимости Короткову прибавил знакомый гэбист, который еще находится в поле зрения Короткова. Мужички юркнули между домами в темень. Стажер пошел дальше. На фоне горящего детского сада Коротков увидел группу людей. Рядом стояло несколько пожарных машин, и бесстрашно сновали пожарники в брезентовых робах и шлемах.

25

Забигалы совиты (украин.) – Забегали, засуетились советы, т.е. представители советской власти.

Среди стоявших на фоне пожара выделялся высокий человек в кожаном пальто и пыжиковой шапке. Коротков уже знал начальника районного отдела КГБ Сергиенко в лицо, но пока еще с ним был не знаком. Направившись к Сергиенко, стажер хотел было представиться, но тот сам назвал его по фамилии.

– Коротков! Где прокурор района?

– Не знаю, товарищ подполковник! В прокуратуре нет, в райотделе милиции я пока не был, – стажер не ожидал, что его здесь уже знают и ответил несколько сбивчиво. Рядом с подполковником стоят три крепыша в гражданском. Но судя по выправке – офицеры. Здесь же, чуть в стороне, знакомое лицо – старшина патрульно-постовой службы.

– Где ваш следователь? – Сергиенко обращается к Короткову, но смотрит на пожарников, которые тащат рукав брезентового шланга прямо в окно горящего здания.

– Он в отпуске. С выездом. Сейчас связаться с ним нет возможности. – Коротков был рад отвечать на вопросы и находиться рядом с этим собранным, уверенным в себе человеком.

К ним подошел незнакомый капитан внутренней службы.

– Товарищ подполковник, отойдите!.. Пожалуйста… Христом богом прошу… – Говорит капитан по-русски с местным акцентом. – Емкости с газом еще могут взорваться!.. Коротков покосился в сторону газовой установки. Видимо, емкости находятся под землей, за оплавившимся металлическим ограждением, где пожарники периодически поливают пеной участок земли с обгоревшими приборами и приспособлениями.

– Занимайся своим делом, капитан! – Отмахнулся от него гэбист. – Значит так, Коротков! Бери милиционера и мою машину. Езжай в газовое хозяйство. Опечатаешь все сейфы и шкафы. Оставишь там милиционера на посту… Ни одного человека в здание не пускать! – Сергиенко повернулся к милиционеру. – Эти идиоты устроили какие-то занятия в Поляне (село в 40 км от города) всем личным составом! В гробину, душу мать!.. – Старшина попятился за спину Короткова. – Он точно не виноват в том, что личный состав выехал на занятия, но гэбист явно видит в старшине все милицейское начальство района. В глазах у него недобрые отблески пожара. – … Если встретишь где-нибудь начальника газового хозяйства, то запихивай его в машину и вези к нам в отдел. Через час-полтора жду тебя у себя! Да… И постарайся найти прокурора, каким бы он ни был.

– Ершов! – Один из крепышей вытянулся. – Езжай с прокурором, ежели чего, поможешь!

Через час (около половины первого ночи) Коротков зашел в прокуренный кабинет Сергиенко. Здесь уже были первый секретарь райкома партии, председатель райисполкома, начальник милиции и еще какие-то важные люди. Особняком сидел руководитель газового хозяйства, вид у него был жалкий. Коротков, смутившись, поздоровался (всегда старался держаться подальше от начальства, а тут их вон сколько в одном месте). Все еще чувствуя себя неловко (Сергиенко не был его руководителем, хотя и давал поручения), доложил о проделанной работе, стараясь смотреть в сторону первого секретаря, как бы докладывая обоим. Первый секретарь одобрительно молчал… Сергиенко по-отечески похлопал стажера по плечу:

– Добро, Анатолий! Там в приемной у секретаря почти вся информация по взрыву. Прочитай и доложи о том, с чем согласен, в область по своей линии. Шефа твоего не нашли до сих пор … О нем докладывай, как знаешь, но к утру, хочешь от своего имени, хочешь от имени прокурора, но накрапай постановление о возбуждении уголовного дела по факту взрыва и причинения ущерба государственному и общественному имуществу. Статью, думаю, подберешь… У вас там нет света, можешь работать у нас – вон хоть бы у Ершова в кабинете. Наша секретарь все, что нужно, тебе отпечатает… Давай, смелее, прокурор!

Коротков с Ершовым вышли из кабинета. Они были уже на «ты». Секретарь протянула стажеру лист бумаги с печатным текстом.

– Это ваш экземпляр.

Некоторые фразы из документа были аккуратно закрашены черной тушью. В оригинале это был доклад гэбистов своему областному управлению. Смысл документа сводился к следующему: В 21:20 в результате халатной эксплуатации групповой газовой установки во дворе по ул. Мира, 5, произошла утечка газа. Газ скопился в подвальных помещениях детского сада №2, где от искры произошел взрыв, а затем пожар. По предварительным данным жертв и пострадавших нет. Полностью разрушены и выгорели два здания детского сада. Взрывной волной выбиты окна и витрины на нескольких улицах города. Размер ущерба устанавливается. Магазины и учреждения взяты под охрану силами местной милиции. Прокуратурой возбуждено уголовное дело по факту неосторожного уничтожения государственного и общественного имущества. Создана следственно-оперативная группа во главе с помощником прокурора Коротковым, в которую включены оперативные работники органов госбезопасности и внутренних дел. Руководитель газового хозяйства района дает пояснения, рассматривается вопрос о его задержании. Документация газового хозяйства опечатана и взята под охрану.

«Надо же… Оказывается, я уже – помощник прокурора и «возглавляю» следственно-оперативную группу! Ай-да подполковник!.. » – конечно, сам бы он так толково бумагу составить не смог. За те неполные пять месяцев, что стажер состоит на службе в органах прокуратуры, информации в вышестоящие инстанции о резонансных преступлениях и происшествиях он никогда не составлял. Их обычно готовили следователи или прокуроры лично.

– Слухаю! 26 – звучит недовольный сонный голос незнакомого чиновника из областной прокуратуры. Он служит недолго, на два-три года больше, чем Коротков – большие начальники спят дома.

26

Слухаю (украин.) – Слушаю.