Заполучить дракона!

Краем затуманенного волнением глаза я заметила в толпе Нортона Гивза, и сердце екнуло, но подходить к нему сейчас – не время. У меня есть четкий, выверенный план, вот его я и буду неуклонно придерживаться. Но хоть украдкой, краешком души, могу позволить себе любоваться им, сдерживая трепет. Ждать предстояло еще целую вечность.

Каменные статуи, суровые и безмолвные, что стояли у величественного входа в академию, периодически оживали с глухим скрежетом и называли имя следующего счастливца. Тот, кто туда вошел, так и не выходил обратно. Неужели всех принимают? От этой мысли по спине бежали мурашки.

Неожиданно меня грубо толкнули в бок, заставив вздрогнуть. Обернувшись с легким раздражением, я увидела двух девушек. Обе были изящно и дорого одеты, очень симпатичные. Одна – томная брюнетка с пронзительными голубыми глазами, а другая – жизнерадостная блондинка с теплыми карими.

Бросив друг на друга быстрый, настороженный взгляд, мы почти синхронно склонили головы в вежливом, сдержанном знаке приветствия.

Не то чтобы это было явно выпячено, но кожей чувствовалось, что я несколько выше по положению, а значит, этикет предписывал мне начать беседу. Если я того пожелаю. В светском обществе такое не особо поощрялось, мол, каждый должен знать свое место, но среди магов, ходили слухи, порядки были иные, более свободные.

– Добрый день, – все-таки решилась я начать разговор. – Я Ирис Стоун, дочь лорда Стоуна. На какой факультет вы хотите поступить?

Девушки снова переглянулись, в их глазах мелькнула неуверенность. Мой отец – весьма влиятельный человек, мы не ровня, но отказываться от потенциально полезного знакомства незнакомки не стали.

– На бытовой, – наконец сдержанно улыбнулась светленькая девушка.

– И я, – усмехнулась темненькая, ее взгляд стал чуть смелее.

– И я, – призналась, рассмеявшись в ответ, чувствуя, как легкое напряжение между нами тает.

Мысли о том, что могу не поступить, я яростно гнала прочь, не допуская даже тени сомнения. Если уж я закончила лучший пансион в стране, то чем вообще могла меня удивить эта академия?

Однако иметь союзниц, пусть и просто знакомых, в этом новом, пугающем обществе было необходимо. Сердце подсказывало: мало ли что случится. Опять же, если нужен будет совет или простая поддержка.

Разговорившись, мы с жаром принялись обсуждать академию, делиться обрывочной информацией, слухами, и по-девичьи поволновались вместе. Мы все хотели на бытовой факультет, а на него, как и на боевую магию, был самый большой и жесткий конкурс. Легкий холодок страха скользнул по коже: вдруг все-таки не поступим?

Блондинка, Аура Рихт, как выяснилось, являлась дочерью богатого купца, и для нее академия была заветным единственным шансом вскарабкаться по скользкой социальной лестнице поближе к дворянству. Деньги деньгами, но живое, личное знакомство и связи в обществе значили неизмеримо больше, и она, казалось, это прекрасно понимала, с надеждой глядя на меня.

Темноволосая девушка, Нора Артензи, оказалась дочерью мелкого, затерянного в глуши дворянина, девятым ребенком в семье. У нее имелись еще три младшие сестры и целых пятеро братьев. Для нее поступление в академию было не просто шансом, а единственной соломинкой, за которую можно ухватиться, чтобы хоть как-то устроить свою жизнь, вырваться из тесных рамок предопределенности. Ее судьба висела на волоске, и это читалось в каждом ее сдержанном движении, в каждом осторожном взгляде.

Почему в академию поступаю я, никто из них, конечно, не понял. У меня – состоятельная семья, прочное высокое общественное положение, приятная внешность и более чем приличное приданое. Зачем мне это? Вопрос витал в воздухе, тяжелый и невысказанный.

Пришлось врать, легко и непринужденно, о неутолимой жажде знаний и о детской мечте учиться именно здесь. Что еще сказать? Мы не настолько близки, чтобы я выворачивала душу и делилась с ними своими истинными, сокровенными чувствами.

На меня посмотрели странно, с легким недоверием, и я тут же поняла – не поверили. Но от дальнейших расспросов спасло то, что ожившая статуя внезапно проскрипела мое имя. Краем глаза я успела заметить, как Нортон, услышав его, опешил и начал озираться, беспокойно выискивая меня в гуще толпы.

Потребовалась вся сила воли, вся выучка, чтобы не обернуться на него, проигнорировать шепотки за спиной и недоуменные взгляды и с высоко поднятой головой, с гордым, холодным видом, двинуться к массивным воротам.

Каменные ступени под ногами казались невероятно крутыми. Тяжелая, испещренная рунами дверь поддалась не сразу, пришлось толкнуть ее изо всех сил, и она отворилась с глухим, словно нехотя, скрипом.

Очутилась я в просторной, залитой светом комнате. Большие окна отбрасывали на пол яркие квадраты. За столами, похожими на судейские, сидели люди в строгих черных мантиях, напротив каждого расположились бледные от волнения девушки и парни, которые вошли сюда раньше меня. Ага, самое обычное собеседование. Мне это знакомо. В пансионе тоже проходило нечто подобное, только тогда рядом были родители, их спокойная уверенность. Теперь придется справляться самой, и от этой мысли в горле появился ком.

Интуитивно я двинулась к ближайшему столу, за которым сидела строгая женщина в очках, на первый взгляд, средних лет. На второй…

Определить я затруднилась – магия сглаживала возраст. Секретарь, как мысленно я ее окрестила, лишь кивнула мне, сухо отметила что-то в бумагах и молча указала пером на дальний стол у окна.

За ним, почти сливаясь с кожаным креслом, сидел старичок в круглых, сползающих на нос очках. Его возраст определить было и вовсе невозможно; маги живут долго, но, судя по потрескавшейся коже и мудрым, усталым глазам, он тут, казалось, с самого сотворения академии.

– Приветствую вас, милая девушка. Что привело вас в нашу академию? – мило улыбнулся он, кивнув на стул напротив.

С леди так не обращаются – фамильярно и слегка свысока, – но я должна помнить, что в академии все равны, теоретически. Перед преподавателями, так точно. С достоинством опустившись на стул, я прямо посмотрела на старичка, который даже не потрудился представиться.

– Хочу поступить в академию магии, – твердо ответила я.

– Очень хотите? – вскинул он седые брови.

Я не знала, поступит ли сюда Нортон, но он так исступленно готовился, он такой умный, такой целеустремленный… Значит, точно поступит. Сюда. На долгие пять лет. Без него там, снаружи, меня ждет пустота.

– Очень хочу, – твердо кивнула я, вкладывая в слова всю силу своего желания.

– Однако… – озадаченно откашлялся старичок. – Такая сильная тяга к знаниям похвальна, особенно в столь юном возрасте. А на какой факультет вы хотите поступить?

– На бытовой, – быстро сообщила я, уже заготовив ответ.

– Ага. А почему именно на него? – покосился мужчина, сложив пальцы домиком.

– В пансионе в домовых предметах я была лучшей.

Во всех предметах была лучшей.

– Что ж, а не могли бы вы опустить руку на вот этот белый камешек у меня на столе? – он указал на невзрачный светлый булыжник, лежащий по центру стола.

Я посмотрела на мага с легким подозрением, но решила, что вроде ничего опасного, и положила ладонь на прохладную гладкую поверхность. Камень вдруг засветился изнутри белым светом, да так ослепительно ярко, что старичок аж зажмурился и закрылся рукой, а с соседних столов на нас обернулись с изумленными лицами.