Запомни, ты моя

— Надо оружие найти, — говорю Камилю, ощущая чужой, тяжелый взгляд. Тем не менее продолжаю двигаться к службе проката. Нужна тачка.

— Это даже не обсуждается. Давно я не держал в руках приличный пистолет.

В это время машин всегда остается в прокате мало, но мы все равно берем себе неплохой фольксваген белого цвета и стартуем в сторону города Атрехта.

Но сначала я невольно заворачиваю в сам Амстердам и проезжаю все знаковые места, которые навсегда оставили след в моей душе и помогли вернуть Алену. Вот тот самый клуб, а вот банкомат, где я снял деньги с международной карты, вот отель, где мы провели ночь, если проехать в сторону еще несколько кварталов, то будет многоэтажка, где она снимала комнату, больше похожую на туалет. Возможно, на том месте все та же дыра, где погиб от взрыва газа ее сутенер.

— Путешествие по лабиринтам памяти окончено? — с усмешкой спрашивает Камиль, проверяя тяжесть пистолета. Мы успели заехать в одно местечко и закупиться. Я же курю, посматривая на реку через лобовое стекло. — Давай я за руль. Ты не в адеквате.

— Все нормально. Пожалуй, привезу потом Алену сюда. Думаю, пройдя этот путь уже в другом статусе, она почувствует себя окончательно здоровой.

— Думаешь, прошлое еще с ней.

— Прошлое всегда с нами. Важно спрятать его в самый дальний угол души и не открывать туда дверь.

— Значит, тебя больше не волнует, что она была проституткой, а ее ребенок не от тебя?

— Нет, уже нет, — медленно произношу, пытаясь найти в себе хоть каплю злости, которую испытывал давеча. Пора двигаться вперед, не оглядываясь.

Камиль хмыкает, закрывает глаза, а я набираю скорость. До Англии еще пятьсот километров. Значит, часа через четыре я увижу свою Алену.

— Разбудишь, когда спать захочешь, — мямлит сонным голосом друг, а я киваю сам себе. Совсем скоро.

Но в момент все мысли вылетают. Характерный звук и нас заносит. Одни взгляд на Камиля и приходит ощущение полной жопы. Особенно, когда машину начинает нещадно крутить, а в глазах от боли в ноге и голове темнеет.

Глава 37. Никита

— Твоему факелу срочно нужен душ. Пойдем, я все проконтролирую, — проговорила Алена со сладкой улыбкой. Хотя секунду назад я был уверен, что и на этот раз получу отказ.

Но нет, она уходит в ванную, маняще постукивая пальцами по косяку двери, за которой скрывается.

Сейчас мне кажется, стань Алена внезапно самкой богомола я бы все равно стряхнул с себя труселя и помчался за ней.

И плевать, что дальше.

А дальше дыхание перехватывает, потому что эта чертовка уже без одежды, светит своими песочными часами. Нагнулась над ванной и регулирует воду. Отвратительно крошечная ванная, дебильные желтые занавески. Нет места для маневра, для настоящей прожарки, фантазии о которой мешали мне спать. Но, будем честны, в моем воображении Алена не была беременна. А сейчас мне и на это наплевать. Сейчас я бы согласился и на коморку Гарри Поттера, только бы поскорее факел вернулся в свое законное место.

Рука сама тянется к паху, словно это может напряжение снять. Словно рядом с Аленой может вообще что-то помочь снять напряжение, кроме секса.

Долгого, жесткого, влажного и обязательно с громким обозначением кульминации. Чтобы Алена кричала. Чтобы захлебывалась моим именем.

— Бля, Ален, какая у тебя задница, — и это самое мягкое, что хочется сейчас сказать. Обрадовалась бы она, скажи я что ли более грубое?

— Да, я поняла, как она тебе нравится, когда ты мне подарил пробку.

Было дело, виноват.

— До сих пор дуешься на это? — подхожу я, со стыдом вспоминая тот эпизод. Но стыд не мешает фантазии разыграться и первое, что я делаю, это ласкаю пальцами. Готова. Всегда готова для меня, но так долго мурыжила. Теперь не отвертишься, теперь я отыграюсь за каждую мозоль на ладони.

Чуть наклоняюсь, ставлю руку на край ванны и целую изогнутую спинку, чувствуя, как в груди закипает лава, делая кровь почти густой, а сердце уже дымится, подрагивая на каждый удар сердца.

— Нет конечно, — удивляет она и вдруг я получаю струю теплой воды прямо в лицо. Отплевываю, уже хочу сматериться на этот детский сад, но смех Алены настолько заразительный. Настолько сладкий, что я просто сам улыбаюсь как дурак, наслаждаясь близостью любимой. Рядом с ней, словно на пасеку медовую попал, собрал все самое вкусное и отнес за стол, чтобы полить медом любимые блины. Она как вкус детства, справленный фантазией подростка. Она как мечта, сошедшая со страниц воображения. Она как женщина мечты, только лучше.

Горло стягивает желанием, сознание туманится, мыслить разумно уже не способен, только схватить любимое лицо пальцами и попробовать этот чудесный смех на вкус.

Язык скользит по все еще подрагивающим от смеха губам, но стоит мне проникнуть в рот, как Алена замирает, обвивает руками мою шею и уже не смеется.

Теперь она только постанывает, посасывая мой язык, вынуждая воображение разыгрываться все сильнее, а руки двигаться все ниже, пока пальцы не сжимают упругий зад.

Как часто я в голове мечтал об этом, но фантазия об Алене никогда не сравнятся с самой Аленой. Между нами живот, но я абстрагируюсь, особо его не задевая. Поднимая Алену в воздух и ставлю в корыто, которое она называет ванной.

Закрываю плотно шторку и возвращаюсь к поцелую, делая его все откровеннее, настойчивее, в какой-то момент грубее. Словно сожрать ее хочу.

Уже плыву на волнах экстаза, спокойного такого, ласкового, как вдруг желание взмывает в воздух вулканом, стоит Алене коснуться пальчиками так где очень очень надо.

— Дрянь, — только и дергаюсь, разворачиваю ее спиной и ставлю руки на влажную кафельную стену, переплетая пальцы. Затем поглаживаю пальцами изогнутую спинку, повторяя путь воды, что льется из душа, затем собираю эту воду в рот, но не глотаю. Поворачиваю к себе светлую головку и запускаю струю ей в открытый ротик, не отрывая взгляда. Именно в этот момент настигаю свою жертву, чтобы услышать приглушенный стон.

— Какие мы стали чувствительные, — нахожу пополневшую грудь, твердые соски и сжимаю их, пока не слышу вскрик. Как же мне этого не хватало. Как мне это было нужно. Слышать звуки секса, чувствовать Алену каждой клеточкой, наслаждаться ее податливостью. Алена, я и сладкое вожделение, сносящее все рамки приличия. Между нам их и не было никогда.

— Алена, я очень соскучился.

Говорю не совсем искренне, потому что скучают по чему-то важному, а я почти подыхал без близости. Меня как будто выкручивали как мокрую тряпку, а сейчас отпустили.

— Я тоже скучала.

Алена немного пошатываясь поворачивается, садится на колени и берет мочалку. Наливает туда гель для душа, пахнувший цитрусом и принимается намыливать мыть меня.

Сжимаю челюсти и терплю эту долбанную процедуру мытья, уже прикрывая глаза и думая о чем-то отстраненном.

— Хрен я тебя куда теперь отпущу.

— Как самоуверенно.

— Ненавижу воздержание, но ради такого я готов бы был подождать еще пятнадцать лет.

— Не говори так, дурак, — поглаживает она мою голову и поворачивает влажное лицо для поцелуя. Красивая. Другой такой никто не найдет. — Я больше не хочу с тобой расставаться.