Запоздалые истины

Инспектор нажал кнопку. Склеротичный звонок едва отозвался. Потом что-то упало, скрипнуло, прокатилось... Дверь открыл белобрысый парнишка в длинной незаправленной рубахе.

— Привет, — сказал инспектор.

— Собираться? — напряженно спросил хозяин квартиры.

— Я не к тебе.

— А к кому?

— К твоим родителям.

Парень мотнул головой с внезапным облегчением:

— Нету их.

Это облегчение понравилось инспектору — переживал, воришка. Петельников молча разглядывал бледное острое лицо, мелкозубую виноватую улыбку и глаза, готовые забегать.

— Может быть, пустишь в дом?

Парень нехотя отступил. Инспектор вошел в переднюю, заставленную велосипедом, чемоданом, какими-то бачками... Несвежий запах обдал его. Петельников хотел было протиснуться в комнату, но хозяин повел на кухню.

Давно не крашенные стены вроде бы покрыла паутина. Мутные стекла не пропускали свет подступающей ночи. На газовой плите мучными червями белела оброненная лапша. Пахло луком, уксусом и прелой листвой.

— Юра, где родители?

— Мать пошла к сеструхе.

— А отец?

Юра замялся, пряча взгляд в темной стене.

— Что, пошел к братухе?

— Спит.

— Так рано?

— Гости были.

И тогда инспектор осознал еще один едкий запах, пришедший из комнаты.

— Пьян, что ли?

— Гости были, — повторил Юра.

Инспектор вздохнул, подошел к окну, приоткрыл его и вздохнул еще раз, уже поступившим воздухом.

— Ну, а ты? — спросил он, усаживаясь на табуретку.

— Что я?

— Ты же будешь токарем, мастеровым человеком... Почему же не купишь краски, не возьмешь тряпку и все не вымоешь и не выкрасишь?

Юра усмехнулся прожженно, словно на табуретку вместо инспектора сел первоклашка, рискнувший дать ему совет.

— А предок пивом обольет или сигаретой запалит, да?

— Пьет?

— Как все.

— Хулиганит?

— Он веселый.

Инспектор поморщился — эти выпивохи были опаснее явных пьяниц: пьяница отвращал от водки уже своим видом, а выпивоха мог прельстить подростка легкой и веселой жизнью. Вроде бы древние римляне показывали мальчишкам сильно пьяных рабов, чтобы вызвать отвращение к алкоголю на всю жизнь. И никогда не показывали подвыпивших. Рассказать про древних римлян этому Юре, который до совершеннолетия научился прожженно улыбаться?

— Да ты сядь.

Парень заправил рубаху и сел напротив, сжавшись, как испуганный серый кролик. Белесая челка сбилась набок, точно хотела съехать с головы. Узкие глаза смотрели на инспектора, но казалось, что они скошены на угол кухни.

— Юра, вот ты снял колесо и продал... Деньги тебе зачем?

— Как и всем.

— Всем на разное.

— Мужикам-то на одно...

— И на что мужикам?

— На пузырек.

— Ты что ж, пропил их?

— Ага.

— С отцом, что ли?

— Зачем... С девчонками.

— Что ж это за девчонки, которых надо поить?

— Не поить, а угощать. В кафе, в баре... Не им же платить.

— И чем угощаешь?

— Сухонькое, коктейли...

— Пьешь, выходит?

— И поп пьет, коли черт поднесет, — ухмыльнулся Юра чужим, видимо, отцовым словам.

Инспектор плотно сидел на шаткой табуретке и откровенным взглядом жег парня. Тот не выдержал, нервно заерзав.

Неужели это то самое яблочко, которое недалеко падает от яблони? Неужели у наследственности такая неотвратимая сила? Но какая к черту наследственность, когда в комнате живым примером храпит пьяный папаша... Инспектор давно уяснил простую истину, проверенную им сотней житейских примеров: не у всех плохих родителей дети становятся преступниками, но преступниками становятся дети обязательно плохих родителей.

— Тебе через неделю будет восемнадцать. Взрослый. Неужели тянет на алкогольную дорожку?

— Я норму знаю.

— Неужели не слыхал о вреде спиртного?

Юра распрямился, словно последние слова инспектора высвободили его тело.

— Я даже лектора, трепача, слушал.

— Как это трепача?

— Водка противная, вредная, аморальная... Врет ведь?

— Нет, не врет.

— Тогда зачем пьют? И вы ее пьете. Скажете, нет?

Инспектор ее не пил. По торжественным случаям смаковал рюмки две-три хорошего коньяка, да иногда, за компанию, выпивал сухого. Но откровенный разговор был сейчас дороже правды.

— Рюмку-вторую иногда выпью.

— А зачем? Противная ведь...

Петельников замешкался. Черт его знает, зачем он выпивал эти случайные рюмки и бокалы... И ждущие глаза паренька толкнули на откровенный ответ:

— Не знаю, Юра.

— А я знаю. Эти зануды не говорят о кайфе. Приятное балдение-то играет?

Приятное балдение играло. Пожалуй, в лекциях и брошюрах редко говорилось о первомоментной стадии опьянения, ради которого люди употребляли вино не одно тысячелетие, — о том состоянии, когда радостный и воспаривший дух человеческий мог прикоснуться ко всему желаемому, чего трезвому и на ум не приходило.

— Играет, — согласился инспектор.

Юра откровенно радовался легкой победе над работником милиции. Петельников тоже улыбнулся — теперь он знал думы этого повеселевшего паренька.

— И как, Юра, часто играет в тебе приятное балдение?

— Раза три в неделю.

— Через день, значит?

— Так ведь немножко, сухонького...

— Какая между нами разница-то, Юра... Ты выпиваешь три раза в неделю, а я три раза в году. Я мужчина, а ты юноша. Я при случае, а ты специально. Я на заработанные, а ты на ворованные. Усек?

— Ну и что? — тускло отозвался он.

— Я скажу что — сопьешься.

— Батя каждый день поддает и не спился.

— Спился, Юра.

— Откуда вы знаете? Его не видели...

— Вижу. В квартире грязь и запустение. Сын бледен и хиловат. Сын выпивает. Сын совершил уголовное преступление на почве алкоголя.

— Не на почве.

Юра опять притих на стуле серым кроликом, догадавшись, что никакой победы не было. И сразу пропал интерес к разговору.

Теперь Петельникова не так беспокоила кража автомобильного колеса, как убежденный интерес парня к спиртному. У инспектора были в запасе десятки историй про алкоголиков. Но слова, слова... Он знал бессилье слов, бесед и нравоучений, — ребят воспитывают поступками, примером их надо воспитывать. Как там делали римляне...

— Юра, завтра вечером свободен?

— Ага.

— Я тебе покажу людей, которые начинали с рюмочки сухонького.

7

Леденцов проснулся. Жалюзи цедили непонятный свет — ночной ли, дневной ли... Будильник показывал два часа — ночи ли, дня ли... И он стал решать — сегодня еще сегодня или уже завтра? Но шумная жизнь на улице убедила, что он проспал с двенадцати ночи до двух дня.

Вчерашний случай инспектор выбросил из головы, как не стоящий внимания. Видимо, разругались приятели. Клетчаторубашечный получил нокаут, очухался и потихоньку, удалился. А Наташа не пришла. Что за нравы у студенток — назначить свидание и не прийти! Впрочем, могла прийти, увидеть драку, испугаться и убежать.