Запрещенная реальность

Джиллиад подался назад. Он понял, что попытка подмены оказалась бесполезной.

– Я не могу.

– Вы не можете? Почему? Где он?

– В моей ладони.

– Передает и красивые картинки, да? Хорошо, что вы открыли рот, а то я, наверное, схватился бы за нож.
– Он кивнул своему спутнику. Позаботьтесь об иммунном. Машина уже в пути. А сам я лучше быстренько доставлю этого в столицу. Помимо передачи пришли странные сообщения. Его очень хотят там видеть. Ну, идите.

Джиллиад бессознательно пытался тянуть время.

– Мы что, пойдем пешком?

– Прекратите говорить глупости. За деревьями стоит субджо.

Джиллиад пожал плечами. Он и понятия не имел, что такое субджо, но без сопротивления последовал за Остерли.

Они дошли до деревьев, и он увидел аппарат. Тот был похож на большую пивную кружку. При их приближении открылась дверь.

Остерли втолкнул его внутрь.

– Садитесь и держитесь покрепче.

Джиллиад не нашел ничего, за что можно было бы ухватиться. Когда дверь закрылась, вспыхнула странная голубая молния, и он скорчился. Может быть, он потерял сознание, так как, когда он выпрямился, все опять было нормально.

– Все в порядке?
– слабо улыбнулся напарник Остерли.
– Вы должны принять во внимание, что мы только что прыгнули на семьсот километров с помощью машины, которой нет.

Джиллиад зло посмотрел на него.

– Это ваш канадский юмор?

– Все зависит от точки зрения. Тигра не было, но он разодрал вам лицо.
– Он наморщил лоб.
– Я могу понять, почему исследовательский отдел срочно потребовал вас к себе. Но почему ваши люди послали такого неопытного человека?

Полчаса спустя его привели в ярко освещенную лабораторию, и он заметил, что большая часть людей в белых халатах смотрит на него с таким же любопытством.

Ему пододвинули кресло и принесли поднос с едой. Пока он ел, ему между делом задавали вопросы.

– Как сейчас выглядит Англия?

– Лондон еще на месте?

– Как вас зовут?

Допрос шел так непринужденно, что Джиллиад отвечал почти без страха, пока не попытался сдерживать себя. И только тогда он понял, что не может этого сделать, что что-то развязало его язык и отключило волю.

– Итак, у вас сейчас диктатура?

– Для безопасности народа.

– Вы на самом деле верите в это?

– Нет, но я не вижу другого пути сохранить нашу безопасность.

– Но если бы вы получили такую возможность, вы бы использовали менее суровые методы?

– Да.

– Значит, вы либерал?

– Да.
– Джиллиад обливался потом, зевая, что он рискует своей головой, но не отвечать не мог. До его сознания смутно дошло, что кто-то вошел и прооперировал ему ладонь, но он не почувствовал боли и даже не мог назвать причины этого.

– Значит, вы представляете элемент риска для вашего общества?

– Да.

– Потенциальный предатель?

– Не по отношению к моей стране, а только по отношению к режиму.

Внезапно метод допроса изменился.

– Вы боитесь Машины Мечты?

– Она приводит меня в ужас.

– У нас она разрешена. Что вы на это скажете?

– Мне трудно в это поверить.

– Вы хотели бы избавиться от своего страха перед ней?

– Нет, я бы лишился всякой защиты.

– Вы боитесь и препаратов - таких, как кокаин, например?

– Да.

– И из этого страха не допустите, чтобы вам ввели кокаин даже при очень сильной боли?

– Ну, это же совсем другое дело.

– Ничего не другое. Мы научились обращаться с Машиной.

Джиллиад услышал свой крик: "Кощунство!", но, казалось, больше никто этого не заметил.

Какой-то голос сказал:

– Тяжелый случай. Необходима демонстрационная последовательность.

– Потом. Сначала надо выявить причину, и только потом начнем классификацию.

– Вы считаете, что он может быть использован?

– Выводы делать пока рано, но его реакции указывают на категорию А-плюс.

– А-плюс!
– Кто-то недоверчиво присвистнул.
– И англичане его выбросили!

– Они выпустили его из страха. Из страха и по незнанию.

– Верно ли, что вас послали с этой миссией из-за вашей политической ненадежности?
– опять обратился к нему голос.

– Я поддерживал не того политика.

– У вас был выбор?

– Было два кандидата на один пост. Я поддерживал того, который испортил свою репутацию.

– А это преступление?

– Да. Во-первых, у меня был ошибочный, политический уровень, а во-вторых, я был сотрудником государственного аппарата, и поэтому под подозрением.

– То же самое относится и к вашему напарнику?

– Да. Нам предложили выбор между трибуналом и этой миссией.

– Расскажите, что произошло перед провалом этого политика. Постарайтесь рассказывать так, будто это происходит сейчас, думайте, что это происходит сейчас - вы понимаете нас?

– Да, мне кажется, что вы хотите, чтобы я пережил это еще раз.

– Именно так.

– Ну, если я верно припоминаю, я был...

– Вы переживаете это сейчас, все происходит прямо сейчас.

– Да... я как раз выпивал с подружкой...

ГЛАВА 3

Да-да, верно, выпивали. Спиртное - синтетическое, конечно, второсортное, очень жесткое на языке и со странным металлическим привкусом. Официально это называлось виски, а меж собой - политурой. Но все спиртное - на один вкус.

Мэнда, как всегда, тараторила, а он механически отвечал, даже не вслушиваясь. Он спрашивал себя, почему все еще сохранял с ней отношения; не только, потому, что она стала привычной, во всяком случае, не в первую очередь поэтому - или нет? Они были друзьями - как долго еще будут продолжаться эти прозрачные отговорки? Они были влюбленной парочкой - нет, у них были интимные отношения, но ничего общего с любовью. В управлении от мужчины ожидали, что у него должна быть любовница, и он делал вид, что так оно и есть.

Он отвернул взгляд от ее красивого пустого лица и уставился в стену.

Стена замерцала навстречу словами: "Будь бдителен! От твоей бдительности зависит безопасность народа!"

Он подавил гримасу и отвернулся. На другой стене вспыхнули слова: "Машина - это грязь. Искать и разрушать!"

От этого не уйдешь даже в баре, подумал он зло. Конечно же, не было необходимости доводить до такого абсурда. Чувствуешь себя так, будто тебе напоминают об эротических эксцессах ранних религий. В любом случае, действие лекарства получается хуже самой болезни.