Запретный город Готхэн

тысячу лет ни один чужестранец, который пришел к нам не пользовался нашей

речью. С гирканцами мы говорим на их языке, но они не знают нашего. Ты,

конечно, также Сын Гормлайта?

Конан покачал головой, задаваясь вопросом, как объяснить молодому

человеку, который ничего не знал о мире, лежащем за горами, знание его языка.

— Мои предки были соседями людей Гормлайта, — наконец произнес он. —

Так что многие из моих людей говорят на их языке.

20

Они подошли к строениям с каменными крышами, что виднелись сквозь

деревья и Конан понял, что место, которое Сидрик называет «деревней», было

скорее городом, окруженным крепостной стеной. Здесь повсюду была настолько

очевидна работа давно умерших архитекторов, что Конан почувствовал себя,

словно человек, попавший в прошлые и забытые эпохи.

Вне стен, люди обрабатывали эту скудную землю, используя примитивные

инструменты, пасли овец и крупный рогатый скот. Несколько лошадей щипало

траву вдоль берега ручья, который вился через долину. Все мужчины, так же, как и

Сидрик, были очень высокими и светловолосыми. Они оставили свои занятия и с

удивлением побежали посмотреть на черноволосого незнакомца, настороженно,

пока Сидрик не кивнул им ободряюще.

— Это впервые в течение многих столетий, когда кто-то, кроме пленников

или купцов попал в долину, — пояснил Сидрик Конану. — Не говори, пока я не

дам тебе знак. Я хочу удивить людей, твоими знаниями нашей речи. Клянусь

прародителем Гормлайтом, они будут смотреть с открытым ртом, когда

чужестранец заговорит с ними на их языке!

Ворота в оборонительной стены была открыты, но Конан замел, что и сама

стена находится в очень плохом состоянии. Сидрик отметил, что стражник,

охраняющий этот узкий проход был достаточной защитой, ведь ни один враг

никогда не пробирался в город. Они прошли через ворота и вошли на широкую,

вымощенную улицу, где большие светловолосые люди в туниках — мужчины,

женщины и дети суетились, занимаясь своей работой, как это делали тысячи лет

назад, посреди строений, которые являлись точными копиями зданий древней

Атлантиды.

Вокруг них быстро собрались толпа, но Сидрик, разрываемый от радости и

чувства собственной важности, не дал им удовлетворить их любопытство. Он

направился прямо к большому зданию, расположенному недалеко от центра

города, поднялся по широкой лестнице и вошел в большую комнату, где за

маленьким столиком сидело, играя в кости, несколько человек, одетых более

богато, чем обычные жители города. Толпа вошла за ними и с вожделением

столпилась у двери. Вожди остановили игру и один из них, гигант властного вида

спросил:

— Что ты хочешь, Сидрик? Кто этот чужеземец?

— Друг Мантталуса, о, Малаглин, король Долины Гормлайта, — сказал

Сидрик. — Он знает речь Гормлайта!

— Что это за ложь? — спросил язвительно гигант.

— Пусть они послушают, брат, — сказал торжественно Сидрик.

— Я пришел с миром, — заговорил северянин на древнем языке. — Меня

называют Конан, и я не гирканец.

Ропот удивления пробежал по толпе, а Малаглин коснулся пальцем

подбородка и посмотрел с подозрением. Это был высокий крепко сложенный

человек, гладко выбритый, как и его соплеменники, с красивым, но мрачным

лицом.

Он жадно выслушал рассказ Сидрика об обстоятельствах, при которых тот

встретил Конана, и когда дошло до того, как киммериец поднял придавивший

Сидрика камень, Малаглин нахмурился и невольно напряг мощные мышцы.

Казалось, он недоволен вниманию, с каким его люди так открыто принимали эту

историю. По-видимому, эти потомки атлетов с таким же вниманием относились к

физическому совершенству, как и их древние предки, и Малаглин весьма был

тщеславен в том, что касалось его силы.

— Как же он смог поднять такой камень? — прервал Сидрика король.

21

— Булыжник не был слишком большим. Он достигал моей талии. Этот

человек силен, несмотря на его рост, король, — сказал Сидрик. — Вот синяк на

моей ноге, что доказывает мою правоту. Он поднял камень, который я не смог

сдвинуть, и прошел Путем Орлов, воспользоваться которым осмелились бы лишь

немногие из жителей Мантталуса. Он пришел издалека, сражаясь с врагами, а

теперь должен поесть и отдохнуть.

— Убедитесь в том, чтобы ему все было предоставлено, — надменно сказал

Малаглин, снова возвращаясь к игре в кости. — Но если он гирканский шпион, ты

ответишь за это головой.

— Я с радостью поручусь головой за его честность, король! — гордо ответил

Сидрик. Затем, положив руку на плечо Конана, он тихо добавил: — Идем, мой

друг. У Малаглина отсутствует терпение и манеры не самые изысканные. Не

обращай на него внимания. Я отведу тебя в дом моего отца.

3

Когда они проталкивались сквозь толпу, взгляд Конана посреди открытых

лиц местных светловолосых обитателей выявил и чужую здесь, узкую и смуглую

физиономию с черными глазами, с жадностью глядевшими на киммерийца.

Человеком этим был мужчина с дорожным мешком на спине. Когда тот понял, что

был замечен, то усмехнулся и покачал головой. В этом жесте было что-то

знакомое.

— Кто этот человек? — спросил Конан.

— Это Ахеб, гирканская собака, которую мы впустили в долину со всякими

безделушками и зеркальцами, а также со всеми этими украшениями, которые так

любят наши женщины. Мы обмениваем их на руду, вина и кожи.

Теперь Конан вспомнил этого человека, его хитрое лицо, который крутился

около Хорбулы и подозревался в контрабанде оружия через горы в Меру. Когда

варвар повернулся и посмотрел назад, темное лицо уже исчезло в толпе. Но, не