Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина

О том, каким «инспектором» был старший лейтенант Сталин, говорит и такой эпизод, произошедший в сентябре 41-го и описанный в книге мемуаров генералом С. Микояном:

«…Так что нам предстояло, как говорят в авиации, переучивание. Но опять вмешался Вася. Он решил сам нас переучить на современный самолёт Як-1 и забрал из полка в Москву на Центральный аэродром им. Фрунзе, где стояли самолёты инспекции ВВС. В первый же день он сделал с нами по два полёта на двухместном Як-7В. Самолёт мне очень понравился. После излишне чувствительного и вёрткого И-16 особенно ощущалось, что "як" устойчив и прост в пилотировании, в том числе на взлёте и посадке. Удобно в кабине и меньше шума от мотора. Намного лучше обзор вперёд, так как мотор водяного охлаждения имел меньший "лоб", чем звездообразный мотор воздушного охлаждения на И-16.

На второй день на аэродроме Вася сразу же меня спросил: "Полетишь один?" Я, можно сказать, опешил, но виду не подал. Для меня, вчерашнего курсанта, было странно — после всего лишь двух провозных выпустить самостоятельно, да ещё без контрольного полёта в день вылета! В школе, даже когда курсант уверенно летает самостоятельно, каждый лётный день начинается с контрольного полёта с инструктором. Я, конечно. Ответил, что полечу, хотя и был взволнован. Сделал два полёта по кругу. Всё прошло нормально. Тимур и Володя тоже хорошо слетали.

На следующий день, когда мы вдвоём с Василием ехали в машине на аэродром, он, сидя за рулём, давал мне задание на полёт в зону (то есть на тренировку в выполнении фигур пилотажа). Назвал скорость, на которой следовало выполнять глубокие виражи, и мне послышалось 250 км/ч. На И-16 требовалась скорость 240, и хотя "як" более скоростной самолёт, я подумал, что благодаря его устойчивости 250 км/ч, очевидно, достаточно, и не переспросил. Выполняя вираж, я почувствовал, что самолёт покачивается и близок к сваливанию — скорость была явно мала. Увеличил её до 300 и выполнил все заданные виражи. На земле Вася меня грубо обругал (это он умел!). Оказалось, я ослышался — надо было держать 350 км/ч. Мне потом рассказали, что, видя с земли, как я покачиваюсь на малой скорости, Вася ругался матом и кричал мне, как будто я мог услышать. Радиостанции на самолёте не было. Я ещё раз добрым словом вспомнил своего инструктора: он научил меня чувствовать грань, за которой происходит сваливание самолёта на крыло. <…>

После трёх дней полётов Василий вдруг объявил, что он не сможет нас больше тренировать и мы должны улететь в 8-й запасной авиаполк, находящийся в посёлке Багай-Барановка, севернее Саратова. Он собрался в командировку на Саратовский авиационный завод на самолёте инспекции ВВС, американском Си-47 (аналог нашего лицензионного Ли-2, но с более мощными моторами), и взял нас с собой. Это было за два дня до 16 октября, известного как "драпдень" в Москве…

"По дороге" мы залетели в Куйбышев, где жили в эвакуации наши родные. Когда зашли в подъезд дома, отведённого для И.В. Сталина (он там никогда не был, а жили его дочь Светлана и жена Василия, Галя), охранник поздравил Васю с сыном, родившимся в этот день, 14 октября…

Мы прилетели в Саратов и проехали вместе с Василием на завод, который выпускал самолёты Як-1. Вечером зашли к эвакуированной из Москвы знакомой Васи по школе Нине Орловой, второй жене кинооператора Романа Кармена. Мне запомнилась обстановка, наверное, типичная для жизни эвакуированных, — отгороженный простынёй угол, маленький ребёнок в кровати, висящие мокрые пелёнки. Не произвела впечатление в этих условиях и Нина, и, только увидев её позже в Москве, я понял, что она действительно, как говорили, одна из первых московских красавиц».

ПУНКТИК ВЛАСТОЛЮБИЯ

И всё же что было главнее для сына вождя: служение отечеству или карьера?

Для этого мы проследим его «боевой» путь наверх, при этом не будем вновь вчитываться в сухие тексты аттестаций, которые фигурируют во многих публикациях и книгах про Василия как некие доказательства его талантов и заслуг. Все они есть и в моей книге «Заложник имени». Думаю, что теперь мне вполне хватит некоторых, весьма любопытных свидетельств, точно очерчивающих карьеру сына вождя. Они, без сомнения, объективны. И в этом можно достаточно убедиться, соединив их в единую картину…

30 декабря 1941 г. приказом наркома обороны (то есть самого И.В. Сталина, который таковым был назначен 19 июля 1941 г.) за № 04550 Василию Сталину присваивают воинское звание «майор», минуя очередное «капитан». Почему? Ответ на этот вопрос банально прост. Дело в том, что 12 декабря 1942 г., опять-таки приказом наркома обороны (то бишь отца) за № 0320, Васю назначают начальником инспекции Главного управления ВВС КА. Ну не могли же назначить старшего лейтенанта В. Сталина на должность, где ему предполагалось командовать полковниками в том числе. К слову, начальником отдела истребительной авиации был подполковник М.Н. Якушин, лётчик с огромным опытом и награждённый двумя орденами (Ленина и Красного Знамени). Перед войной он летал в составе «красной пятёрки» под командованием самого Героя Советского Союза комбрига Серова. В отделе истребительной авиации проходили службу такие опытные и заслуженные лётчики как: Н.С. Герасимов, Н.Ф. Голубин, П.Т. Коробков и А.Ф. Семёнов (Герои Советского Союза), а также Е.С. Антонов, Н.И. Власов, С.А. Горелик, Ф.М. Пруцков (был командиром 16-го ИАП в Люберцах, где служил Василий), М.С. Сапронов (орденоносцы), которые воевали в небе Испании, Китая, Монголии и Финляндии.

А майор — это уже где-то ближе, теплее. Тем более инспекцию и сделали специально под него. Об этом говорят буквально все. Например, Ф.Ф. Прокопенко вспоминает: «Собственно, ведь и инспекция ВВС была создана подхалимами — для Василия. Кому она как таковая нужна в войну?..»

Или двоюродный брат Василия А.П. Аллилуев: «Во время войны на судьбе Василия сказалась трагедия его старшего брата — Якова, который, к слову, был порядочным, мягким человеком, не имевшим никаких наклонностей к военной службе. Образование он получил в Политехническом институте, а в военное училище пошёл только в надежде улучшить отношения с отцом. Когда он попал в плен, возникла ситуация, при которой ни при каких обстоятельствах нельзя было допустить, чтобы второй сын Сталина тоже оказался в плену. Василия оставили в тылу, назначили начальником инспекции ВВС. Но на войне авиацию инспектируют сами боевые действия, поэтому Василию, собственно говоря, делать было особо и нечего. Тогда он и начал излишне прикладываться к спиртному». Или А.А. Щербаков: «Пока его служебная карьера была вполне обычной. Но в 1942 году он назначается на должность начальника инспекции ВВС. Это уже результат ускоренного продвижения по службе, о нём позаботились высокие начальники, что повторялось и в дальнейшем».

Тем не менее карьера продолжалась…

19 февраля 1942 г. приказом НКО за № 01192 (снова отца) Василию присваивают воинское звание «полковник», минуя «подполковник». Это уже для солидности нужно было самому сыну вождя. Степан Анастасович Микоян вспоминает: «В больнице каждый день подолгу бывала мама, помогала сестрам, два раза приходил отец. В феврале пришли Василий Сталин и мой брат Володя, который только что приехал из лётной школы. Увидев у Васи на петлицах четыре "шпалы", я спросил: "Что это за частокол?" — он стал уже полковником…»

Про то, как это ему удалось, не однажды любил рассказывать сам Главный маршал авиации А.Е. Голованов: «Василий был лейтенантом на фронте, через год встречаю его майором, потом полковником — это всё Жигарев старался, главком ВВС. Он хотел получить новое здание для штаба ВВС и присмотрел дом на Пироговке. "Уговоришь отца, — сказал он Василию, — станешь полковником". Но Василий боялся идти к отцу с этой просьбой. Жигарев посоветовал ему сразу к отцу не обращаться, а под проектом решения собрать подписи членов Политбюро, сказав им, что отец согласен. Василий так и сделал, а потом пошёл к отцу, показав ему, что все согласны. Так Василий стал полковником…»

О Васином «инспекционном» периоде воспоминаний множество. Тот же С.А. Микоян рассказывает: «Я прилетел в Москву в конце июня 1942 года вместе с мамой и братьями, возвратившимися из эвакуации. Ожоги мои зажили, но я ещё сильно хромал. В это время мой брат Володя, окончив в феврале 1942 года ускоренный курс лётной школы, заканчивал дополнительную тренировку в эскадрилье при инспекции ВВС, начальником которой был Василий Сталин. Он любил моего брата и опекал его. Надо сказать, что сам Володя весьма критически относился к Василию в связи с его пьянством и случаями проявления хамства и самодурства. Как-то, помню, возвратившись от Васи после очередной вечеринки, Володя несколько раз повторял: "Ну и кретин!" (это было его излюбленное слово осуждения). Оказывается, Василий опять ругался матом при женщинах».