Засекреченный пикник

–  Теперь учитель вынужден противостоять государству.

–  Каким образом?
– прикинулся я непонятливым.

–  Вы упомянули Наташу Ростову… Значит, я должна говорить с ребятами о любви. А телевизор показывает секс в разных вариантах и способах. Будут ребята слушать про любовь? Я говорю о доброте, а по телевизору бесконечные сцены мордобоя. Я говорю о служении родине, а в ящике объясняют, как сделать карьеру. Я говорю о труде, а на экране упитанные парни учат сколачивать первоначальный капитал. Кому ребята будут верить мне, молоденькой училке, или государственному телевидению?

Она махнула рукой с такой силой, что роза упала на пол. Учительница подняла, принесла майонезную баночку с водой и поставила цветок. Мне, почему то захотелось взять его и обратно спрятать в рукав. Не «розовая» ситуация.

Когда Тамара Леонидовна нагнулась, её лицо подплыло ко мне. Не «розовая» ситуация… Красная! Её щёки рдели пуще цветочного бутона. Голубые глаза блестели, и не голубизной, а каким-то синеватым отливом.

Но мысли этой женщины, в сущности девочки, прямо таки ошарашили. Откуда у неё такая социальная зрелость? И главное, эти мысли совпали с моими, словно она их подслушала.

–  Сергей Георгиевич, извините, но мне надо собираться.

–  Вы уезжаете?
– понял я значение разбросанных книг и всех этих коробок.

–  Намереваюсь.

–  Что-то случилось?

–  Это уже другой вопрос и к литературе не относится.

–  Но вы и по моему вопросу ничего не рассказали.

–  Как же… Изложила свой взгляд на главную педагогическую проблему.

Мне оставалось лишь уйти. Почему же я не обратил внимания на её шею, которая забинтована? Точнее, с правой стороны, видимо, на какую-то ранку сделана медицинская накладка.

Уже в передней я спросил:

–  Тамара Леонидовна, когда уезжаете?

–  Пока не знаю.

–  А куда?

–  Тоже не знаю, - усмехнулась она, делая это как можно беззаботнее.

–  Разрешите ещё раз к вам заглянуть?

–  Пожалуйста.

–  Тамара Леонидовна, а что у вас с шеей?

–  Кошка оцарапала…

В прокуратуре я пришёл к выводу о бесплодности своего визита. Впрочем, убедился, что беда у женщины стряслась: насиженное место ни с того ни с сего не бросают.

Я позвонил капитану Палладьеву: хорошо иметь друзей в уголовном розыске.

–  Сергей Георгиевич, нужна оперативная помощь?

–  Игорь, узнай-ка, есть ли у Тамары Леонидовны кошка.

–  Какая кошка?

–  Бешеная.

4

Мне следовало посетить школу. Без разговора с ребятами, которые ездили в лес - двумя девочками и одним мальчиком, - тайну учительницы не разгадать.

Тайну… Разве это тайна? То, о чём можно получить информацию, я бы назвал загадкой. Меня занимало новое дело о женщине-каннибале. Убила свою подругу, нажарила из неё бифштексов и собрала гостей. Нет, не в каннибалихе тайна - это вне человеческой морали. Я хочу сказать, что меня интересует не психиатрия, а психология. Тайна в другом…

Гости. Как пять человек пили, жевали и смеялись, зная, что едят человечину? Они объясняли - по пьянке…

Директор школы меня знала. Я шёл в её кабинет, и меня не покидало ощущение, что вокруг меня не дети, а уменьшенные взрослые. В одинаковой одежде, с одинаковыми липами. Постарел я или устарел?

Мне казалось, что у детей отобрали детство весьма оригинальным способом - их чуть ли не с семи лет вовлекают во взрослую мещанскую жизнь. Год назад я был в этой школе на детском концерте. Вместо пионеров заливался хор в белых одеждах, и все в кудряшках - не то ангелочки, не то херувимы. Пропали детские песни, сказки, походы, игры… Вместо них шоу, анекдоты, приколы, сплетни… И почти открытое подталкивание к сексу.

Вот и говорю - устарел я.

Мне показалось, что школа чем-то взбаламучена. Ребята стояли группами, и почти все хихикали. Я спросил у директрисы:

–  Что-то случилось?

Она молча протянула белый полиэтиленовый мешочек, на котором буквами значилось «Contex». Поскольку в иностранных языках не силён, то смотрел на директрису вопросительно. Она посоветовала:

–  Гляньте-гляньте!

Под иностранными буквами крупно значилось по-русски: «Не бойся своих желаний!» Я согласился:

–  Зачем же их бояться?

–  Да посмотрите выше!

А выше, ещё крупнее, тёмно-синими буквами: «презервативы». Не зная, как отреагировать, я сделал вид, что не понимаю слова. Директриса отреагировала:

–  Девочка на всех переменах демонстративно гуляла с этим пакетом по школе. Под хохот, вопросы и шутки. А?

–  Где она его взяла?

–  В аптеке.

–  Девочка не из тех, кто ездил в лес?

–  Тамара Леонидовна с такими не дружит. Директриса провела меня в пустующий кабинет химии. Минут через десять появилась девочка:

–  Здравствуйте, меня звать Лера.

–  А кто я, знаешь?

–  Да, вы из научного института.

Я подтвердил. В конце концов, не одно расследованное дело эдак томов в пятьдесят тянуло на диссертацию. Начать решил издалека:

–  Лера, девочка ходила по школе с полиэтиленовым мешком…

–  Ну и что?

–  Реклама там пошлая.

–  А с нами уже проводят беседы о любви. Двенадцать лет. Джинсовая курточка, на которой два значка с непонятной символикой. Джинсовые брючки, ремень с пряжкой - мордой непонятного животного.

–  Лера, и что на этих беседах вам говорят?

–  Нельзя вести распущенный образ жизни.

–  Это значит что?

–  Нельзя иметь связи на стороне.

–  Гм, то есть в каком смысле?

–  Дружить с мальчиками нашего класса можно, а из другого класса - нельзя.

Держится свободно, отвечает с достоинством. Воспитание или время такое? Мне бы так держаться у прокурора города.

–  Лера, Тамара Леонидовна тебе нравится?

–  Мы с ней дружим, - ответила она по-взрослому.

–  А зачем в лес ездите?

–  На природу. Я вырасту и стану цветоводом. Буду разводить орхидеи.

–  Ну а вторая девочка?

–  Люська ездит в лес, чтобы отцу читать лекции.

–  Какие лекции?

–  Её папа бизнесмен вырубает деревья и продаёт за границу.

Какими взрослыми стали дети. Папам лекции читают. Я в двенадцать лет мечтал о велосипеде, щенке и крутых мускулах. Велосипед мне не купили, щенка не подарили, крутых мускулов не нарастил.

–  Лера, ну а третий, мальчишка?

–  Чокнутый. Пятый раз Гарри Поттера читает.