Засекреченный пикник
Шрифт:
Я вскочил и уронил портфель на пол. И уже инстинктивно погладил её по плечу:
– Тамара, успокойся…
– Вы следователь… Ищите преступников…
– Прежде всего, ищу истину.
– Да?
– изумилась она.
– А зачем?
– Без истины трудно жить.
– О, Сергей Георгиевич… Пожилой человек… Неужели не знаете, что без истины трудно жить, а с истиной жить невозможно?
– Да, конечно, бывает, - отбурчался я.
– Сергей Георгиевич, если вы докопаетесь до истины, то мне будет только хуже. Поэтому я и хочу уехать.
– Почему «поэтому»?
–
Выходило, я вредил ей. О том, что правда может погубить человека, мне известно. Расследовал не одно самоубийство, когда человек, узнав правду, накладывал на себя руки. Тем более надо докопаться и помочь ей. Именно «тем более». В её влажном взгляде я уловил скрытую просьбу и не удержался от суровости:
– Чёрт возьми, расскажите всю правду, и я помогу!
– Боюсь.
– Чего?
– Смерти.
– Ах, даже так… И что будете делать? Ждать её, эту смерть?
– Чтобы спастись, надо отмолчаться.
– А я, дорогая Тамара Леонидовна, чтобы спасти человека, должен искать.
Ромашка… Увядающая на глазах. Не росшая на лугу, а закатанная в стог сена. Я решил больше её не тревожить. Ей грозили убийством…
В этот же день я возбудил уголовное дело, что дало мне право на официальное расследование.
11
Папиллярные линии, сложнейшие анализы, детектор лжи, ДНК и ещё куча непроизносимых прибамбасов, которыми занимаются уже не оперативники, а люди в белых халатах. Палладьев знал способы проще и надёжнее - соседи.
Ему нужно подняться по лестнице, не столкнуться с учительницей, подойти к двери соседки, позвонить и попасть в квартиру.
До двери он добрался на полусогнутых и позвонил. Когда же спросили, кто пришёл, капитан замешкался. Громко не ответишь, поскольку дверь Тамары Леонидовны рядом. И он прошипел что-то насчёт фановой трубы, словно она только что рядом лопнула.
За дверью притихли. Капитан позвонил ещё. Голос спросил уже раздражённо:
– Да кто это?
– Из милиции, - дунул капитан в замок.
– А как докажешь?
– Удостоверением.
– Значит, дверь открыть? Нет, не открою.
– Гражданка, я капитан Палладьев.
– Нету доказательств.
– Позвоните в милицию…
– Лучше участковому, у меня есть телефон… Гражданка, которой по голосу было лет семьдесят.
Ушла. Капитан стоял, поглядывая на дверь учительницы. Минут через десять старческий крепкий голос сообщил:
– Никакого Оладьева в милиции нет!
– Да не Оладьев, а Палладьев. Спросите ещё…
– Ладно, заходи.
Его впустили. Если ей и было семьдесят, то выглядела она молодцевато. Стариков почти не стало, зато бабушки крепчали на глазах. Приказным голосом она велела:
– Пойдём.
– Куда?
– Как куда? В туалет.
– Зачем?
– Фановая труба в спальной, что ли?
Видимо, он скорее походил на сантехника, чем на сотрудника
милиции. Капитан прошёл в туалет и осмотрел фановую трубу, постучав по ней шариковой ручкой. Нужен был плавный переход от трубы к соседке:– Екатерина Павловна, жалобы поступают…
– На меня?
– На вашу соседку, на учительницу.
– О протечках?
– Якобы она шумит по ночам.
– Плюнь ты этому жалобщику в глаза. Тамара живёт тихо, как овечка. Дом такой, что каждый чих за стеной услышишь.
Они покинули туалет и встали в передней. Беседа не клеилась. Информации - ноль. О том, что учительница женщина порядочная, было известно. Почему бы этой старушке не предъявить удостоверение и не расспросить о соседке в открытую? Как раз потому, что учительница - женщина порядочная, и не хотелось позорить её в доме. Если только вскользь.
– Екатерина Павловна, мне не ясно…
– С трубой, что ли?
– К ней мужчины ходят?
– спросил капитан вскользь.
– Вместе с женщинами.
– В каком смысле?
– Человек по двадцать за раз.
– Гости, что ли?
– Школьники обоюдного пола.
– Екатерина Павловна, я спрашиваю про мужчин настоящих.
– Да где они, настоящие-то?
Капитан понял, что ничего он не разузнает. Зацикленная бабка. Лишь бы не дать воли врагу оперативника - раздражению. И сесть не предложила. Это в сериалах ментам кофе наливают.
– Екатерина Павловна, тут непонятка… Молодая, красивая, образованная… И одинокая?
– У них в школе мужиков нет.
– Есть же общественные развлекательные места.
– Не ходить же ей туда с голым животом? Ведь учительница…
– Неужели и гостей не бывает? Тех же учителей…
Бабушка, скорая на язык, не ответила. Почему? Говорят, следователь Рябинин может читать по лицу, как по писанному. Капитан начал вглядываться в лицо старой женщины с пристальностью близорукого. Морщины, вялая кожа, на лбу жиденькая кисея седых волос… То ли в морщинах, то ли в ниспадающей кисее, но Палладьев высмотрел. Старушка либо что-то скрывала, либо не могла чего-то вспомнить.
– Слушаю-слушаю, Екатерина Павловна, - подбодрил он.
– Не знаю, говорить ли…
– Неужели молчать?
– шумно удивился капитан. Физиогномистика не совсем получилась: женщина не скрывала и не вспоминала - она сомневалась в своей информации:
– Обычно у неё тихо, а недели две или больше слышу - У Тамары гудят…
– В смысле, выпивают?
– Два голоса, мужской и женский хотят друг дружку перекричать, как в телесериале.
– И о чём шла речь?
– Слов не разобрать.
– Может, тоже пришли из ЖКХ насчёт фановой трубы?
– Базарили о школе, Тамара его по имени звала.
– Какое имя?
– Хоть убей, не запомнила.
С полчаса капитан будоражил её память, называя мужские имена. Ей не вспомнилось. Но перед уходом на её лице он вычитал какое-то желание, разумеется, информационное. Старушка ему напомнила бутылку с кефиром, которую он никогда не мог вытрясти до конца.
– Ну, Екатерина Павловна?!
– Дурь слышала…
– Я за нею и пришёл, - заверил Палладьев.