Засланец

– Вроде все, – сказала Луара, – жаль, что проверить нет возможности, сжатого воздуха не так уж и много, хотя, можно потом подождать, система синтезирует его из имеющихся компонентов, но там тоже совсем немного получится.

– Хорошо, попробуем, привлечь наружных наблюдателей – решил я, добавив на канале связи. – Пробой, Фугас, я тут загерметизировала все. Но стоит проверить. Я дам воздух, а Вы смотрите, если где будет травить, сразу мне скажите, чтобы заткнуть. Только сначала придется покопаться с этим самым воздухом, так что наберитесь терпения.

– Начинай, – лаконично ответил Пробой.

Для начала разогрев лазером несколько фрагментов сплавленного в стекло камня, я пустил в нишу воздух. Потекли минуты ожидания, пока воздух из кристаллов «снега» прогреется и приобретет необходимую для существования ласьена кондицию. Дырок на удивление не оказалось и, дождавшись, когда в нише образуется нормальное давление с минимально приемлемой температурой, я передал управление телом. Луара приступила к вскрытию кабины и капсулы. Кишка оказался в скафандре, но с откинутым головным куполом. И выглядел он совершенно здоровым и, как сказала Луара, беззаботно дрыхнувшим младенцем. Но пилот совершенно не на что не реагировал. Ни распаковка капсулы, ни вынимание его наружу, ни похлопывания по телу не смогли прервать его странный сон. Пилот продолжал преспокойно путешествовать по мирам ласьенского бога сна даже на покрывшемся инеем «полу» ямы. Постепенно на кончиках волосков его шерсти тоже стали образовываться кристаллики инея.

– Пробой, он спит и кажется совершенно здоровым, – подал я вести остальной команде. – Только вот я не могу его разбудить, как будто кто-то уложил его огромной дозой снотворного.

– Странно, – ответил Заплатка, – я никогда не видел, чтобы Кишка баловался какой-нибудь ерундой такого рода.

– У меня нет никакого оборудования, – продолжил я. – Но панель скафандра показывает, что он в порядке, все параметры в норме. В принципе, можно упаковать его в транспортный отсек и лететь на комплекс. Там уже пусть разбираются.

– Нет, ну надо же было этому отпрыску облезлой мумзы нам все дело облажать, – не утерпел Заплатка. – Влупи ему тока разряд, чтоб не придуривался или ухо прижги каким-нибудь паяльником.

Идея была хорошей, кроме того, стоило все же узнать, что произошло. Я погрел лазерным резаком какой-то инструмент, похожий на тонкий щуп и приложил к уху Кишки. Тут же веки пилота дрогнули, ритм дыхания сбился, и он открыл мутные глаза.

– Лысый румпель, что ты делаешь у меня в каюте? – спросил он, безумно моргнув пару раз. – Какого дупеля ты вообще тут делаешь?!

– Ой, он, кажется, ушел к предкам, – испуганно пискнула Луара, уходя от страха на второй план. – Что же делать!?

– По морде бить, – выдохнул я, влупив Кишке одну за другой три пощечины.

Звук оказался не очень звонким, но голову пилота изрядно помотало.

– Кишка, ты в себя пришел или еще дать!? – проорал я ему в лицо на пределе голосовых связок Луары. – Ты не в каюте, а в гребаной дыре под названием задница! И если не выберешься из нее, то я тебя должна буду стукнуть серьезно.

– Милашка? – удивленные глаза Кишки собрались в кучу.

– Хорошо, – выдохнул я облегченно. – Ты как вообще?

– Нормально, – пробурчал удивленный до глубины души Кишка, – только башка пузырная, как будто в нее воздуха накачали. Что вообще происходит? Мы же должны были лететь куда-то?

– Мы и полетели, – ответил я, подключив общую связь. – Что случилось? Ты просто замолчал и потерялся, чудом попав в гравитационное поле какой-то каменюки.

– А…Дупель его знает, – ответил Кишка растерянно.

– Закрывай купол скафандра и герметизируйся, – посоветовал я, – а то замерзнешь. И вспоминай, что случилось.

– Ничего не помню, – выдал Кишка минут через пять раздумий. – Летел, смотрел и тут как будто кто-то плавно, но уверенно погасил меня, как движок на истребителе. Я помню, что хотел вызвать вас, но успел только включить автопилот с компенсационной привязкой к объекту с подходящей гравитацией. И все, дальше вот ты с мордобоем.

– На парализатор похоже, – вклинился Фугас, – но это излучение не то что корпус истребителя выдержит, но и обычный пилотский скафандр. Чушь какая-то. И после него пострадавший говорить несколько часов не может нормально.

– Сваливать надо, – предложил Заплатка. – Кишка, ты далеко отсюда вырубился?

– Не знаю я, – отмахнулся он.

– Автопилот, – намекнула Луара мысленно.

– Сейчас посмотрим, что автопилот скажет, – сказал я в эфир.

Данные автопилота лаконично гласили, что корабль Кишки получил команду на автоматическое управление приблизительно в ста сорока километрах от астероида, на котором все мы в данный момент и пребывали. О чем я и сообщил компаньонам.

– Сканеры чистые, – ответил Пробой на невысказанный вопрос. – Может, это как раз то, что мы ищем, но вот у меня вдруг возник вопрос, а нужно ли оно нам?

– Так что делать будем? – спросил Фугас. – Не сидеть же тут.

– Я могу вытащить корабль из щели, – предложил Кишка. – Милашка в грузовом отсеке может пока побыть. Потом можно кого-нибудь вместо меня посадить, а то мало ли, вдруг снова накроет…

– И где мы будем пересаживаться из Скорлупы в челнок? – задал Пробой простой вопрос. – Если у тебя все в порядке, сам и полетишь. Вылезьте давайте из щели этой.

Кишка на удивление виртуозно вынул корабль из ниши, даже не поцарапав обшивку, и посадил рядом с щелью.

– Милашка, осмотри на всякий случай корабль, приведи там все раскуроченное в порядок, – предложил Пробой. – Я пока облечу на всякий случай этот камень и погляжу рядом. А как соберемся, уже решим, искать что-то дальше или возвращаться.

Площадка в тот момент находилась на ночной стороне астероида, а луарин скафандр все же не являлся боевым, и работать в нем оказалось хоть и удобно, но все же неуютно. Фугас вызвался подсветить и встал рядом, немного прибавив уверенности моей юной хозяйке. Поэтому, когда Луара с моей моральной поддержкой и незримой поддержкой со стороны Фугаса закончила с упаковкой потрохов, из-за вершины небольшого астероидного холма показался изрезанный тенями от других, преграждавших путь астероидов луч местного светила. Тут же выброшенная при изготовлении щели порода заискрилась мириадами крошечных всполохов, как будто на ней заблестели капли росы.

– Ого, что это за блестяшки? – удивился Фугас. – Надо бы проверить. Милашка, на дне ничего интересного не видела?

– Там было темно, – отмахнулся я.

Прилизанные мной с помощью плазмы для лучшей герметизации края ямы походили на черное стекло и совсем не искрили. Да и некогда мне было оглядывать, что там за породы, имелось дело поважнее. Если честно, то вне истребителя без привычной брони мне ощущалось, пожалуй, столь же неуютно, как и Луаре, но кому-то же нужно было оставаться в твердом сознании.