Заставь меня остаться

Договорил. Выдохся. Этот разговор, вернее монолог, вымотал меня больше чем двухчасовая силовая тренировка. Хоть бы Алика хоть что-то поняла из того, что я пытался донести ей. Я был искренен. Но я и правда устал от её кредо: «В моей вселенной ты — Тед Банди, а я — Махатма Ганди». Любовь любовью, но мы оба не выдержим так: она — убегая, а я — догоняя и объясняясь. Никакая любовь не спасет от развала.

— Скажешь что-нибудь? Я не прав, или я прав?

Алика по-прежнему прячет лицо в ладонях, и тихо плачет. И не понять — от новой обиды, от которых я порядком устал, или от осознания.

— Давай так. Я не стану везти тебя обратно, ты сама уже решай, как дальше. Квартиру я здесь снял. В центре помощи тебе нечего делать, да и охрана… придется потерпеть, Аль. Я отвезу тебя в квартиру. Там ты будешь одна, не бойся, я буду жить в другом месте. С заводом тоже прощайся, и это не мой запрет, это логика: ты в положении, какой нахер завод? А дальше, — я сжал кулаки, жалея, что легкие горят, и еще одна сигарета сейчас — не лучшее решение. — Дальше думай сама: оставаться здесь, или уезжать со мной. От ребенка я не откажусь в любом случае, отбирать не стану, если решишь остаться. Буду содержать вас, навещать, и… всё. Ты будешь просто матерью моего ребенка. Либо ты едешь со мной, и мы пытаемся быть вместе, но ты принимаешь меня таким какой я есть. Если любишь, конечно. Решение за тобой.

Я сказал все, что хотел. Может, передавил, но так было нужно. Наверное.

Закрыл окно и, наконец, отъехал от завода.

Глава 49

Наша встреча — шок.

Я не понимаю, что сказать Марату. Слов нет. Уже и слез нет — выплакалась. Но плакала я не из-за его речи. Я саму себя оплакивала.

Как-то всё… разбилось, что ли!

Я думала о нашей с Маратом встрече. Разумеется, думала, и представляла её. Не такой уж я ребенок, понимала что без документов рожать — так себе затея, ребенка нужно оформлять. Планировала ближе к родам, или сразу после Марату сообщить.

А вот дальше… дальше я не представляла. Приехал бы Марат в тот же роддом, и?

И размазал бы меня своими словами. Именно так, как со мной и поступали всю жизнь мои самые близкие люди — спокойно и методично объясняя мне, что именно со мной не так.

Нужно выдохнуть. Нельзя устраивать истерику, нельзя кидаться обвинениями. Да я и не знаю уже, в чем обвинять Марата! А если и найду, то подарю ему еще большую уверенность в том, что я ребенок.

Да, мне нужно успокоиться.

— Дыши. Скоро приедем, — тихо сказал Марат в унисон моим мыслям.

И я дышу. Растираю ладонями щеки, кожа на которых чуть стянута от соли слез.

Нельзя истерить, да я и не хочу. Но и смолчать — не выход.

— Марат…

Замолчала. Нужно сформулировать. Нужно понять, что я хочу ему сказать.

— Что? — поторопил он.

— Просто чтобы ты знал: у каждого своя правда. У тебя — своя, как и у меня. Грустно, что они у нас разные.

— Да, — тихо, — грустно. Верное слово.

— Я не хотела делать тебе больно. Не хотела мстить, что бы ты там ни думал по этому поводу. Это правда. Да, написать записку и сбежать, не сообщить что жива, что в порядке — это жестоко. Я согласна. Здесь — согласна, — повторила тверже. — В этом я соглашусь. Как и в том, что много безответственных поступков совершила. Но я не могла иначе. Я… я слишком долго терпела, понимаешь? Это не в твою сторону упрек, я вообще не упрекаю больше. Дома постоянно напряжение было — и с родителями, и с Мишей, жила как на пороховой бочке, дышать привыкла тихо, ходила на цыпочках. Потом мы с тобой… я просто надломилась, устала. Ничего лучше, чем уйти молча я не нашла. Чтобы и себя сохранить, и ребенка не потерять. А я, клянусь, я бы точно потеряла его!

— Если бы…

— Да, ты говорил, что мне нужно было поговорить с тобой начистоту, да, — кивнула я. — Ты сейчас пытаешься прошлое предугадать, как бы ты поступил, и все такое. Ну а я в тот день в больнице, как и все женщины, пыталась угадать будущее. Представляла, что будет, если я скажу тебе, что мне нужны одиночество и покой. Представляла, и не увидела того варианта, где ты бы дал мне то, чего я хочу. Вполне возможно, что я ошиблась, но не могла я иначе! И за это — за то, что сбежала и не сказала, что в порядке, прости! Наверное, я в чем-то ребенок, но не такой жестокий, как ты меня расписал. У каждого своя правда, — повторила я.

Марат выслушал. Кивнул устало, да я и сама выдохлась.

С чем-то я согласна, из того, что он говорил мне. Со многим — нет. С его давлением — категорически, я просто устала от такого отношения от дорогих мне людей! И с принятием у меня сложно. Принять таким, какой он есть? Можно полюбить человека как он есть, его можно хотеть, но принять? Это вообще реально? Это же тоже из области сказок.

Принять, а потом слышать в очередной раз, что знала с кем связываюсь, а значит должна терпеть всё? Нет, это так не работает. А как работает? Я не знаю…

И прошлое — оно тоже важно! Оно и делает человека! Да, попрекать им нельзя, но разве сложно Марату понять простую истину, что для меня запредельно то, как легко он может принять решение расправиться с человеком? И как мне страшно из-за этого? Не из-за любви к Мише, этой любви и не было никогда. Я не грущу по нему, я… я по Марату грущу. Что ему руки замарать — что комара прихлопнуть.

И мне не поднимать эти темы? Мне не думать об этом только потому, что он принял решение и ответственность на себя?

Но и говорить об этом дальше нет смысла. Либо разбегаться, либо идти дальше вместе и пытаться притереться — в этом Марат прав.

Он прав ровно наполовину, наверное.

Сложно. Мне нужно решить, только теперь раз и навсегда. Довериться ему нелегко, почти невозможно, слишком много плохого случилось. Отказаться от Марата? Пусть купит нам с ребенком домик где-нибудь на юге, и навещает иногда? Но я люблю его…

Нет, я подумаю позже. Обязательно подумаю. Сейчас я просто не понимаю, как дальше. Всего два варианта, но какой выбрать, чтобы не пустить жизнь под откос?

— Приехали. Одежду заберешь завтра, здесь есть пара комплектов твоего размера, переодеться есть во что, — Марат вышел из машины, обошел ее, и помог мне выйти.

Неплохой ЖК, с охраной, но не элитное место. В этом городе роскоши нет, слишком маленький он.

Четвертый этаж, двадцать пятая квартира. Вошли — чистенько, безлико. Шведская мебель, симпатично как в стандартном номере отеля.

Думала, Марат уйдет сразу, но он прошел за мной на кухню.

— Ты же не станешь спорить со мной насчет работы? Завтра на завод не пойдешь, я надеюсь?

— Не пойду.

— Отлично. Посуда здесь есть, новую купили пока тебя ждал. Одежда в шкафу, зубная щетка, и всякие мелочи. Пользуйся. Завтра, если ты не против, посетим врача.

— Я в порядке, — сняла толстовку, пока говорила, а то жарко. — Не помню, говорила тебе или нет, но в центре помощи со мной девочка живет, Мадина, она медсестра. Врач тоже заглядывал. Со мной все нормально.

— Но лучше будет убедиться в этом, — уверенно и спокойно произнес Марат, и опустил глаза, когда я избавилась от плюшевой и душной толстовки. — О… вырос немного, — глухо, немного растерянно добавил он.