Заставь меня жить

Девушка обводит подушечкой пальца контуры розы, вышитой на обивке подушки, и старательно игнорирует мой вопросительный взгляд. Только когда я отбираю подушку и прочищаю горло, пушистые ресницы вздрагивают. Её взгляд бегает по моему лицу, а свисающая с дивана нога начинает покачиваться из стороны в сторону - подруга тщательно подбирает слова. Я терпеливо жду, зачем-то вслушиваясь с нестройный звон кастрюль и бурление кипящей воды, тогда как внутри меня воцаряется мёртвая тишина.

Наконец Гермиона собирается с мыслями. Плавно подавшись вперёд, она берёт мою ладонь в свои руки и, поглаживая большим пальцем запястье, очень тихо произносит:

– Я уже говорила о роли профессора Снейпа в твоей жизни, но хочу добавить вот что: когда он рядом, ты меняешься.

– Интересно, в какую сторону?
– спрашиваю не своим голосом, отчаянно пытаясь вести себя как можно более естественно.

Мои потуги не остаются незамеченными. Перевернув мою ладонь тыльной стороной вверх, Гермиона задумчиво разглядывает линии, как если бы что-то в них понимала. Её голова склонена так, что между нашими лбами не больше пяти дюймов, а это позволяет разговаривать на грани шёпота.

– Не знаю, замечают это Рон или Джинни, но ты как будто…становишься прежним. Почти таким, каким был до смерти родителей.

Она собирается с силами и осторожно смотрит на меня из-под чёлки, а я…

А я вообще не знаю, что сказать. Услышанное не становится громким открытием, но я пока что не готов обсуждать это с кем бы то ни было. В то же время не могу не согласиться с Гермионой, потому что она права: рядом со Снейпом я будто оказываюсь в другой реальности, где нет места боли, горю и смерти. С одной стороны, это прекрасно, но если взглянуть с другой, становится не на шутку страшно. Я боюсь, что однажды утону в этом человеке, полностью сняв с себя обязательства, и все его нравоучения пойдут прахом. Безусловно, иногда мне безумно недостаёт этого чувства, когда можно просто выдохнуть и забыть обо всех проблемах, зная, что о тебе позаботятся. Но ведь Снейп не моя нянька и никогда ею не был. Он не позволял мне расслабляться и уж тем более превращаться в тряпку. Он устраивал мне такие встряски, от которых сначала нервные клетки летели к чертям на барабан, а потом приходило осознание, что всё это только делало меня сильнее.

Действительно, что это я? Он никогда, никогда не давал мне спуска. Возможно, я когда-то смогу набраться храбрости и признаться в том, что до сих пор живу только благодаря ему одному.

– Эй, где ты сейчас?..
– шепчет Гермиона на грани слышимости, опуская голову на сгиб локтя, а я вяло шевелю плечами.

– Далеко, - виновато улыбаюсь одними уголками губ и добавляю, - может быть, ты права, и я действительно становлюсь другим.

– Если это так, я бесконечно счастлива за тебя.

Её красивые глаза отчего-то начинают блестеть - наверное, именно это толкает меня вперёд, чтобы обнять бесценную подругу. Она сдавленно и как-то рвано смеётся мне в плечо, а потом отстраняется и улыбается так, как умеет: открыто и очень искренне.

– Повторюсь, но спасибо тебе, - привстав на колене, целую подругу в макушку, потому что только сейчас до конца осознаю то, как мне повезло с Гермионой.

* * *

– Правильно писать «Centaurium Umbellatum Gilib», - замечает Снейп, скосив глаза в мой листок с контрольными вопросами.

– О, - озадаченно смотрю на ошибку и только потом исправляю её, - благодарю.

Я действительно пошёл к профессору, но не сразу: учтиво выждав полчаса, застал его за письменным столом с ворохом бумаг, на которых он периодически что-то писал. Удостоверившись, что не помешаю, я устроился с боковой части стола по левую руку Снейпа. Он согласился на просьбу проверить контрольную, впрочем, в последнем варианте очень точно угадал помощь Гермионы, поэтому добавил ещё несколько вопросов для проверки.

Сейчас я стучу карандашом по губам и корю себя за то, что умудрился перепутать буквы в латинском названии золототысячника зонтичного.

– Можно поинтересоваться, чем вы заняты?

Снейп продолжает что-то сравнивать на двух листах бумаги и, не отрываясь от своего занятия, медленно отвечает:

– Профессор Люпин привёз ведомости о прошедших экзаменах и общей успеваемости студентов по Защите от Тёмных Искусств. Мне необходимо со всем этим ознакомиться.

Понимающе мычу и больше не мешаю ему. Через некоторое время мысли плавно утекают в сторону Драко. Не в силах больше терпеть, вновь нарушаю тишину:

– Вы знаете, что Волдеморт решил обратить Драко Малфоя в Пожирателя?

Оскорблённый и вместе с тем осуждающий взгляд профессора говорит сам за себя.

– Действительно, о чём это я… - рассеянно замечаю, развожу руки в разные стороны и максимально прогибаюсь в спине, с удовольствием ощущая, как хрустит уставший позвоночник.

Отыскав чистый пергамент, Снейп начинает что-то очень быстро писать и бурчать себе под нос, отчего складывается впечатление, что он обращается не ко мне, а просто рассуждает вслух:

– Люциусу и Нарциссе удалось уговорить Тёмного Лорда повременить, а к тому моменту мы будем располагать достаточной материальной и информационной базой, чтобы победить его.

Мне очень хочется в это верить.

Отложив карандаш, оседаю на стуле, взгляд уходит сквозь противоположную стену в никуда, а в виске будто кто-то очень деликатно начинает ковырять тупым гвоздём.

Лёгкая головная боль сопровождает меня с самого утра, я в надежде списываю всё на вчерашний всплеск адреналина. К счастью, все страхи рассеиваются с наступлением утра, как только я узнаю, что Джинни в полном порядке.

Пальцы сами собой начинают щипать мочку уха, сознание усыпляется размеренным скрипом пера с периодическими паузами, когда Снейп окунает его кончик в баночку с чернилами. Сегодня я на удивление выспался, несмотря на волнительные сны.

Кстати о снах, а точнее о поцелуях.

Неужели каждый раз должно что-то случаться, чтобы профессор смог набраться смелости и…

Легко трясу головой и, что есть силы, провожу ладонью вниз по щеке.

Нет, «набраться смелости» - неправильное словосочетание. Здесь дело не в трусливости, а в чём-то другом. Неуверенность тоже отметается. Мама? Сколько можно, кажется, мы только вчера это обсуждали. Что тогда?

Пропускаю волосы сквозь пальцы и крепко зажмуриваю глаза, как вдруг Снейп окликает меня. Поднимаю веки и натыкаюсь на немой вопрос, возникший на поверхности суженых зрачков.

Мерлин, неужели я настолько громко думаю, что даже объект моего внимания, сейчас находящийся в более чем непосредственной близости, слышит это?

– Ничего особенного, просто голова болит, - бросаю первое, что идёт на ум, и тут же прикусываю язык, потому что Снейп моментально откладывает перо и хмурится.

– Давно?