Заставлю вспомнить Русь...
Шрифт:
В глазах Микулы мелькнуло удивление.
— Считаешь, что знать берег у впадения Куры в море для нас важнее, нежели саму реку? Почему?
— Вижу, воевода, ты позабыл главный урок прошлого похода на Хвалынское море — вторгнуться на чужую землю с мечом в руках намного проще, чем возвратиться с неё домой живым-здоровым, — сказал Глеб. — А я его помню и не намерен допустить былой ошибки.
— Ты не прав, — с обидой в голосе возразил Микула. — Этого урока не забыли ни я, ни великий князь. Именно поэтому наше войско пришло на Хвалынское море через земли аланов и лазгов, чью дружбу мы купили обещанием им трети будущей добычи, хотя ещё до начала переговоров с ними понимали, что она будет оплачена большей частью русской кровью.
— Я имел в виду не аланов и лазгов, хотя придёт время всерьёз поговорить и о них, а сарацин, чью столицу на Кавказе вы собираетесь захватить и в случае, если её не
— Понимаю это. Но зачем мне знать это сейчас, если после захвата нами Бердаа и начавшейся из-за него войны вся обстановка в Арране, а возможно, и на всём Кавказе изменится и ничего общего не будет иметь с сегодняшней. Как говорится, сегодняшнему дню — сегодняшние заботы, завтрашнему — завтрашние.
— Существуют заботы, общие для любого дня, — сказал Глеб. — Вот одна из них — великий князь со своими воеводами позаботился о возвращении домой через земли аланов и лазгов, чьей дружбой они решили заблаговременно заручиться, но подумал ли кто из них, что попасть туда из Бердаа с ранеными и добычей проще всего будет морем?
— Но разве это и так не ясно? Мы поплывём к Бердаа вначале морем, затем по Куре и возвратимся точно так — по Куре, а потом по морю.
— Тогда почему не интересуешься, как может сложиться для вас обстановка на море, когда отправитесь в обратный путь? Или помнишь, как господствовали на море в прошлый раз, не имея на нём достойного противника, и полагаешь, что так будет и теперь?
— На Хвалынском море нет флота, способного противостоять нам, — уверенно заявил Микула. — А жесточайшее поражение, которое мы нанесли в прошлом походе флоту правителя Ширвана Дивдаду, отобьёт охоту вступать с нами в сражение у любого возможного противника, даже превосходи он нас в силах. Мы расспрашивали побывавших на Хвалынском море купцов и в Киеве, и по дороге сюда, и все они в один голос утверждают, что и персидский шах, и арабский халиф располагают числом кораблей, способных оборонить прибрежные города от нападения пиратов, но им не по плечу воевать с нами.
— А сейчас послушай, что скажу я. Вы расспрашивали о персидском и сарацинском флотах купцов, знающих о них понаслышке или видевших боевые корабли издали, а я разговаривал о них с пиратами, которые с этими кораблями сражались. Надеюсь, ты знаешь, что сарацины — превосходные моряки и на равных воюют в Средиземном море с византийцами? А слышал ли ты, что у сарацин имеется свой «греческий огонь», мало чем уступающий ромейскому, который они успешно применяют на суше и море, и что их огненосные корабли именуются «харраками»? Так вот, после вашего прошлого похода на Хвалынском море взамен уничтоженных вами сарацинских кораблей появились несколько харрак, которые наводят ужас на пиратов. По их подсчётам, харрак шесть или семь, все они имеют подменные экипажи и постоянно находятся в море, заходя в порты для ремонта и пополнения запасов питьевой воды и продовольствия.
— Я слышал о харраках, однако точного числа их не знал и думал, что для борьбы с пиратами вполне достаточно двух-трёх. Но даже шесть или семь харрак не представляют для нас в морском бою серьёзной угрозы. Если мы научились сражаться с дромонами и даже топить их, а они превосходят харрак по величине и огневой мощи, то справимся и с сарацинскими метателями «греческого огня».
— С сегодняшними силами — да. Но знаешь ли ты или кто из других воевод, сколько ваших воинов и ладей будет возвращаться из Бердаа, если дела сложатся не в вашу пользу? Вдвое меньше прежнего числа, впятеро? А сколько из оставшихся в живых дружинников будут ранены или больны и не смогут сражаться? Вот тогда по остаткам вашего войска сарацины и нанесут свой удар всеми силами. А может, и наносить не станут, а попросту перекроют вам выход из Куры в море и заставят выбирать: атаковать их харраки, которые начнут жечь ладьи, либо высаживаться на берег, где вас будут поджидать сарацинские сухопутные войска, и попытаться с боями пробиться через горы в земли аланов и лазгов.
— В таком случае сарацины окажутся не первыми, кто захочет нас куда-то не пустить или откуда-то не выпустить, — рассмеялся Микула. — Но обычно подобные игры с нами не удавались. Не слышал, как три года назад ромейский флот перекрыл ладьям великого князя вход в Сурожский пролив и что из этого получилось?
— Слышал, ты сам рассказывал мне об этом. Но великий князь действовал в морском проливе, а не в реке, которая просматривается с берегов на всю ширину, что исключает возможность внезапной атаки.
Но даже если вы, понеся значительные потери, всё-таки сможете прорваться в море, что дальше? За вами вдогонку отправится сарацинский флот, у Дербента вас будут поджидать вражеские корабли, обычно находящиеся в его порту. А помимо сарацин, за вами станут охотиться пираты, у которых будут чесаться руки от желания завладеть вашей добычей. Как думаешь, много ваших ладей в таких условиях доберутся до земель аланов и лазгов?Микула тяжело вздохнул:
— Да, Глеб, заставил ты меня призадуматься. Скажу честно, я мало думал о том, как нам придётся возвращаться обратно. Обязательно обсудим его с тобой и главным воеводой.
— О чём-нибудь ещё хочешь узнать от меня? Если нет, ответь на вопрос, который я тебе задавал.
— Не доходя двух суточных переходов до морского побережья, я отправил отряд в семьсот воинов в сторону хазарского порубежья, другой отряд такой же численности — к Дербентской крепости. Эти отряды конечно же будут обнаружены хазарами и сарацинами, которые примут их за разведку, прощупывающую дорогу для своих главных сил. Этим мы отвлечём внимание сарацин от истинной цели своего похода, Бердаа. Об этих отрядах я сообщил предводителям аланов и лазгов, но, выполняя наш уговор, уменьшил число отправленных якобы на разведку воинов вдвое. Семьсот воинов, о которых я не упомянул, не возвратятся к нам в общий лагерь, а будут ждать моих приказов в укромной бухте на побережье, которую я присмотрел ещё в прошлом походе.
— Хорошо, воевода, воины, о которых не знают наши союзники, нам очень пригодятся. Как и то время, которое придётся провести на побережье, достраивая вместе с аланами и лазгами ладьи. Поскольку о всём этом придётся говорить с главным воеводой, оставим обсуждение этих дел до встречи с ним, а сейчас зайдём ко мне в шатёр и посидим как старые друзья, позабыв на время о походных заботах. Не возражаешь?
— Нет, Глеб. Веди в свой шатёр.
Хозрой любил это душистое, с терпковатым привкусом розовое вино, доставляемое в Хазарию с далёкого Крита, однако сейчас пил его наравне с собеседником, который либо вообще не питал пристрастия к вину, либо был равнодушен к этому сорту. Хотя Хозрой обычно не обращал внимания на вкусы и аппетит людей, с которыми судьба сводила его за кувшином с прекрасной жидкостью, сегодня ему пришлось сделать исключение.
Уже много лет, как он перестал быть просто купцом, а начал служить кагану, выполняя в чужих странах тайные поручения, о которых во всей Хазарии знали всего несколько человек. Чаще всего ему приходилось отправляться с такими заданиями на Русь, где его постоянной покупательницей была сама великая княгиня Ольга, которой его рекомендовали воевода Свенельд и ярл Эрик, чьё благорасположение он сумел заслужить во времена прошлого нашествия русов и викингов на Хвалынское море, сопровождая их войско от начала и до конца похода. Хозрой знал, что являлся самым лучшим агентом Хазарии на Руси. Сведения, которые он доставлял, не мог получить никто другой. Тем не менее он всего второй раз встречался с тем, кто от имени кагана осуществлял все тайные операции за пределами Хазарии, занимая в ней один из высших постов. Первый раз Хозрой видел его в своём шатре на берегу Итиля, когда получал задание подготовить удар в спину русско-варяжскому войску, сразившемуся с хазарами по завершении Хвалынского похода, а сейчас сам являлся гостем одного из влиятельнейших лиц Хазарии и беседовал с ним один на один в его дворце. Это, конечно, неспроста, и Хозрою, по всей видимости, придётся получить задание, сравнимое по важности с тем, когда с его помощью русы и викинги, овеянные славой выигранных на Кавказе и Хвалынском море сражений, в течение трёх дней превратились из победителей в побеждённых, жалкие остатки которых с неимоверными трудностями смогли достичь родных пределов. Вот почему он не мог позволить себе сегодня пить сколько хочет и прикладывался к кубку лишь тогда, когда это делал собеседник.
— Слышал ли ты, что на море вновь появились русы киевского князя Игоря? — прозвучал вопрос, заставивший Хозроя отвести глаза от кувшина с вином и сосредоточить внимание на разговоре.
— Да, великий и мудрый, — почтительно ответил он. — Они и викинги ярла Эрика пришли с верховий Кубани на земли аланов и лазгов и строят на побережье ладьи, чтобы по старой привычке подвергнуть опустошительному набегу прибрежные города Хвалынского моря.
— А если на этот раз у них другая цель? Утром мне сообщили, что отряд русов примерно в четыреста копий был обнаружен близ нашей южной границы. Вдруг это разведка, ищущая наилучший маршрут для движения части русских войск на Итиль-кел по сухопутью? Одновременное наступление на Византию по воде и суше принесло князю Игорю успех в войне, возможно, его воеводы решили применить этот приём и против нас?