Затерянные во времени

Ей хотелось сказать, как она его любит, но из горла вырвались лишь какие-то дикие крики. Горячий вал подхватил и понес ее. Она сбросила с бедер кружевное белье.

Глаза Джона пылали от страсти. Он высвободил из складок одежды свою плоть. Его большие руки осторожно раздвинули ее бедра. Долю секунды спустя он входил в нее долгими равномерными толчками, проникал вглубь, заставляя ее стонать в экстазе. Неужели, испытав наслаждение, можно говорить, есть, пить? Неужели надо останавливаться, когда достигаешь экстаза? Неужели человек может воздерживаться, вкусив однажды блаженство? Джон не отпускал ее, оставаясь в ее лоне. Ее мышцы сжимались вокруг его плоти и разжимались снова и снова.

Он вскрикнул, а Шеннон вздохнула, кажется, в первый раз с той минуты, когда его длинные пальцы легко и нежно погрузились в нее.

— Я люблю тебя, Джон Катлер, — прошептала она.

Он засмеялся, но ее это не обидело. Ведь это ее крики и стоны звучали в то время, когда они занимались любовью.

— Я люблю тебя, — упрямо повторила она.

— Ты доказала это самым чудесным способом, — голос Джона был хриплым, дыхание — неровным. Опираясь на локоть, он внимательно смотрел на нее. — Ты чуть не убила меня, сумасшедшая женщина.

— Жалуешься?

— Нет. — В его глазах светились благодарность и нежность. — Никогда не встречал такой женщины, как ты. Я даже не представлял себе, что на свете есть такие женщины.

— Считаю, что мне сделали комплимент.

— Никогда не забуду ту минуту, когда впервые увидел тебя. Я подумал, что грежу.

— Правда?

— Как ты прекрасна! — он взял в руку ее золотистые волосы и пробормотал в раздумье: — Откуда ты, Шеннон Клиэри? — Потом спохватился и строго добавил: — Только не говори, что из будущего.

— Из XX века.

— Вздор. Если бы ты не была так потрясающе красива, я бы прогнал тебя, — вместо этого его рука снова скользнула под футболку. Он принялся пощипывать ее сосок. — Я собираюсь на тебе жениться.

Воспользовавшись тем, что хозяин угомонился, Герцогиня схватила мертвого крольчонка и положила рядом с Джоном.

— Герцогиня, хорошая девочка, — фыркнул он. — Ты читаешь мои мысли. Я не ел с раннего утра, — Джон уныло потер глаза. — И не помню, когда я спал в последний раз.

— Ты был голым, — протяжно сказала Шеннон, — Мы ночевали в твоей хижине. И ты… нарушал одно за другим свои обещания. Кончилось тем, что тебе пришлось спать на полу.

— Я не нарушал обещания и передал Кахнаваки твою просьбу. Ты понесла заслуженное наказание, но осталась такой же дерзкой, какой и была. — Он перевернулся на спину и потянул ее на себя. — Моя сумасшедшая невеста хочет есть?

— Только не кролика, — Шеннон сморщила носик. — Пока мы шли, я ела ягоды. К тому же в деревне меня накормили кукурузными лепешками.

— По словам женщин, ты ничего не ела. Это меня беспокоит. Ты медленно умираешь от голода, — его рука переместилась на талию Шеннон и погладила ее сначала нежно и ласково, но когда Шеннон слегка изогнулась, изучающе. — Мне не нужна худышка, — вторая рука стала медленно ласкать ее груди, — хотя этот полный бюст сводит меня с ума…

— Только не в присутствии собаки… — дразняще протянула Шеннон. — Посмотри на нее, Джон. Герцогиня ждет твоей похвалы. — Он оставил без внимания слова Шеннон и опрокинул ее на спину. Она вздохнула в предвкушении наслаждения. — Отошли ее в лес… или я не смогу.

— Возможно, за нами наблюдает весь саскуэханнокский народ. — Рука его неторопливо скользила по плоскому гладкому животу к темному треугольнику внизу живота, покрытому завитками шелковистых волос. — Это их земля. Скоро они выйдут на охоту.

— Перестань… — Шеннон чувствовала, что Джон снова возбужден. Ей хотелось увидеть его, прикоснуться к нему. Казалось, Джон жаждал прикосновения к ее груди, спине, между ног. Он поднял футболку и коснулся губами груди. И тут Шеннон пришла в себя, оттолкнула его руки. — Нам лучше остановиться, — повторила она твердо. — Тебе нужно поесть, выспаться, голым, в твоей постели.

— Есть голым в постели? — притворно ужаснулся Джон. — Откуда у тебя такие вульгарные манеры, женщина?

Шеннон рассмеялась и легко вскочила на ноги.

— Мы все будем делать голыми в постели целых два месяца, — пообещала она. — Идем. И захвати бедного, крольчонка, чтобы не обидеть Герцогиню.

Джон наблюдал за ней, пока она одевалась. Затем подхватил ее сумку и разочарованно спросил:

— И куда это ты направляешься?

— В хижину. Мы с Герцогиней весь день идем по этой тропе, на юго-запад. Правильно?

— Эта тропа ведет в деревню, — Джон раздраженно махнул рукой в том направлении, куда она шла. — Отсюда ближе до деревни, чем до хижины. А я очень устал и, — горящими глазами он смотрел на Шеннон, ожидая возражений, — неплохо бы попасть на собственную свадьбу. Если ты, конечно, помнишь, что мы собирались пожениться. Кахнаваки уже все подготовил.

Шеннон поджала губы. У нее были совсем другие планы, но спорить с Джоном не хотелось. Похоже, он всегда получает то, что хочет. Кроме того, она надеялась заняться любовью, и как можно скорее. Ее мучила эта мысль еще и потому, что ей очень хотелось доставить ему удовольствие. К тому же вид обреченной деревни доведет ее до безумия. Шеннон призвала на помощь искусство убеждения, которому научилась за годы работы в фирме Дасти, и тщательно облизнула губы.

«Ну, Шеннон, давай! Покажи себя!» — велела она себе. Сияя сексуальной улыбкой с рекламного плаката, она тряхнула гривой золотистых волос, рассыпавшихся по плечам в очаровательном беспорядке, и обратила на Джона манящий многообещающий взор.

От изумления Джон лишился дара речи. Не спуская глаз с Шеннон, он вскочил на ноги, одним движением пересек разделявшее их пространство и обнял ее.

Она таяла от любви, пылала от желания. Их чувственный, волнующий поцелуй длился, казалось, целую вечность. Джон обнимал ее не только руками, но и всем сердцем и душой. И Шеннон обхватила руками его шею. Ее никогда еще так не целовали. Поцелуй был нежным и страстным, будто в любое мгновение они могли проснуться и обнаружить, что это только сон. Шеннон вспомнила, что ей снилось на берегу ручья. Не в этом ли сущность любви — жить в мире грез, даже когда просыпаешься, и быть с любимым даже в снах.

— Я хочу на тебе жениться, — прошептал он, целуя ее в шею. — Идем в деревню. Будь моей невестой.

— Твоя хижина ближе. Я хочу в твою большую, прекрасную постель.

— Шеннон, — он глубоко вздохнул. — Если сейчас мы отправимся в хижину, то проведем в постели… несколько дней… — Его глаза сверкали. — А потом мы поженимся подобающим образом? Ты это хочешь сказать?

— Я люблю твое тело. Красивое, сильное, мускулистое…

— Мы идем в хижину, — простонал Джон, жадно лаская ее ягодицы. — В деревне не найдешь укромного уголка, чтобы получить от тебя все, что я хочу.