Затмение: Корона

— Я не привык к этой костянке!

— Ладно, пойдём стаканчик пропустим.

Она схватила его за руку и потащила в бар. Ему не нравилось, когда девушка с ним так поступает, но он был на всё готов, чтобы вырваться из танцзала.

Двери бара поглощали музыку, так что дрожь в костях почти оставила Баррабаса. Тут было темно, как и полагается в подобных местах; единственным источником света служила сама барная стойка, сделанная из витражного стекла. Мрачные, странной формы панели кроваво-красного, винно-пурпурного, нефритово-зелёного и тускло-синего цветов, иногда подсвеченные изнутри, отбрасывали в тёмную прокуренную комнату случайные полосы света разных цветов. Баррабас сел в пурпурную полосу, Джо Энн, широко расставив ноги, в зелёную, так что серые глаза её обрели нефритовый оттенок.

Они заказали водку и мартини, подвинулись друг к другу между группами потных полуголых мужчин, хихикавших над кокаиновыми коктейлями. По коктейльным соломинкам бежала реклама; стонала цифровая музыка, наводя на мысли о готовом развалиться механизме. На стенах красовались видеокартины, воссоздавая средневековые изображения распятия и воскресения Христа в мрачных светотеневых ксилографиях, но время от времени образы Христовы перемежались другими фигурами, картинами Пола Мавридеса и прочих культовых медиазвёзд посткислотной хаус-эры. Тимоти Лири возносился на небеса, используя компакт-диск вместо летающей тарелки; Уильям Бэрроуз с Лори Андерсон танцевали вальс в лагере смерти под музыку Штрауса, исполняемую оркестром истощённых узников; Котцвинкл с Уильямом Гибсоном играли в кости, имевшие форму человеческих черепов; минимоно-звезду Каллайса приковывали цепью к инвалидному креслу Стивена Хокинга; Филип К. Дик и Рик Крэндалл боролись в армрестлинге руками, растущими у каждого из середины лба; вершина Триумфальной Арки рушилась, увлекая за собой Рикенгарпа; Иван Стэнг подбрасывал бумажные купюры двадцатого века в костёр, на котором заживо сжигали улыбавшегося Дж. Р. «Боба» Доббса; демоническая орда поп-звёзд двадцатого века пожирала Дэвида Боуи; Игги Поп трахал миссис Анну Бестер, президента Соединённых Штатов Америки.

И снова явился Христос, мёртвый, исполосованный, но готовый воскреснуть; божественное тело покоилось на коленях Марии Магдалины.

— Тебя эти сбежавшие данные беспокоят? — спросил Баррабас. — В смысле, из Мозгобанка.

Джо Энн покачала головой.

— Тут им места нет, столько всего в буфере ввода! А тебе лучше?

— Ага. Извини за танец. Я пропущу ещё пару коктейлей, а потом...

— Не переживай. Сегодня всё равно слишком тесно, чтобы нормально потанцевать. А чем ты у доктора Купера занят? Видео снимаешь?

— Документация, монтаж, всякое такое. — Ему нужно было сменить тему; он видел, как Джо Энн хмурится.

За его спиной пустились в спор двое парней, перекрикивая друг друга; никто не слушал оппонента. Баррабаса пробила дрожь, и не от музыки, когда он понял, о чём это они.

— Гребаные фашики ВА уже в Парламенте, и шо ты с ними бушь делать, э? — вопросил один, белый с дредами. — Да мы этих нациков ни в жисть из страны не выгоним без гражданки, без ё...ной гражданской войны, ну ты хоть это понял, чувак?

Другой, негр, чей скальп был скульптурирован в очертаниях зданий родного квартала, говорил одновременно с первым:

— Ну да, эти трахнутые на все бошки праворадики везде, но как ты, блин, предлагаешь от них избавляться? Ты как собрался с ними драться, чел? Систему надо взломать, я те грю, систему!

Баррабас с недовольством заметил, что Джо Энн к ним прислушивается. Он задумался, что будет, узнай она о том, как ВА контролирует лабораторию, куда она нанялась работать. И о том, не либералка ли она. В конце концов, она же человек творческий.

Она не замедлила ответить на его невысказанные вопросы, отпустив реплику:

— ВА меня реально пугает, они набирают силу. Расизм — такая странная штука! Вроде старых заблуждений, что мир плоский, а Солнце вращается вокруг Земли!

— Да ну! — пошутил Баррабас, надеясь её отвлечь. — Солнце не вращается вокруг Земли? Первый раз слышу!

Она мимолётно улыбнулась — будь же серьёзней, дескать.

— Я имею в виду — ну а что мы можем сделать с расистами? Чувак прав. Они уже встроились в систему...

Он был в системе. Жером почуял это раньше, чем увидел. Он вошёл.

Вычислительную работу он переложил на левое полушарие — а камуфлирующую на правое.

Правое полушарие мозга пело. Произносило слова Шести разновидностей тьмы [48] , пока левое работало с чипом.

Правое полушарие пело:

Шесть разновидностей тьмы на меня этой ночью прольются, шесть разновидностей тьмы со мной без труда разберутся...

48

Рассказ с тем же названием (Six Kinds of Darkness) входит в ранний сборник Ширли Heatseeker. Первоначально связи с трилогией рассказ не имел, но впоследствии был включён в состав второй книги цикла, Затмение: Полутень, на правах вставной новеллы. Песню, приписанную здесь Жерому-X, Джон Ширли, по собственному признанию, часто исполняет в кругу друзей.

А левое взламывало систему.

 London UNET: ID\#4547q339. Superuser: WATSON.

Музыка служила камуфляжем для работы крота, для сигналов, позволявших твикнутому наладоннику дотянуться, достичь...

Левое полушарие мозга работало с чипом, сигнал которого обеспечивал взаимодействие с мощным микрокомпьютером, скрытым в слюдяных на вид чиповых слоях внутри Боунсова синтезатора. Жером-X увидел на галлюцинаторном ЖК-дисплее перед своим мысленным оком:

 London UNET: ID\#, date, assumed SUPERUSER name.

Он запустил программу электронной почты, которая на самом деле была шифровальным червём. Дьявольски хитрый алгоритм, используя переполнение буфера ввода, взметнул его и понёс прямо в командный центр компьютера-жертвы. В обход паролей и системы безопасности [49] . Он оказался в мозгу компьютера и отдал приказ:

ИЗМЕНИТЬ КАТАЛОГ.

ПЕРЕЙТИ В КОРНЕВОЙ КАТАЛОГ.

Рут. Корневой каталог системы. Сканируя её от суперпользователя, он нашёл то, что искал.

49

Применённый Жеромом-X метод может быть иначе проиллюстрирован следующей грубой аналогией. Предположим, что эффективный метод архивации данных ужимает очень большой файл (несколько десятков гигабайт нулей и сравнительно небольшой вирусный код) до существенно меньшего размера, и затем этот файл отсылается по почте. Если антивирусное программное обеспечение недостаточно хорошо испытано на файлах такого объёма, то вирусный код может получить эксплойт-доступ к суперпользовательским привилегиям, поскольку атрибут setuid (присвоение идентификатора пользователя, ID, на время выполнения) устанавливается в ситуации переполнения буфера или сегментации файла, корректную обработку которой программист мог и не предусмотреть. Например, обыкновенно argv[0] в *nix-системах возвращает имя программы путём чтения из массива указателей на строки аргументов командной строки, но этому указателю можно присвоить и произвольное значение. Теперь, если программа электронной почты на стороне жертвы, обнаружив, что не в состоянии обработать письмо, генерирует процесс-копию для создания сообщения об ошибке, то при условии, что для этого запускается системный вызов execv(argv[0], argv), а вирусный код уже изменил значение argv[0], возникает локальный рут-эксплойт.

Международная корпорация охранных услуг «Второй Альянс». Подкаталог разведданных.

Патрик Баррабас, наблюдавший за ним из толпы, заметил вслух (но его не услышали), что у Жерома-X странная, вывихнутая какая-то танцевальная техника. Глаза певца были плотно зажмурены, руки двигались так, словно над клавиатурой пишущей машинки плясали. Он словно бы не на аэрогитаре играл, а на клавиатуре что-то набирал.

Жером-X печатал команды. Используя технику, которой научила его Беттина; через свой чип он пересылал по радио на мощный мейнфрейм то, что набирал физически на мысленной клавиатуре.

Чип скармливал ему тактильную иллюзию и считывал отклик через теменную долю мозга, получая данные с проприоцептивных сенсоров — сенсорных терминалов нервной системы — в мышцах, и кинестетических сенсоров, отвечавших за тактильную чувствительность пальцев; движения Жерома превращались в кибернетические команды. Чип фактически облекал его руки ментальными перчатками данных, ощутимыми лишь в виртуальной реальности голографического сознания.

Жером пел:

Тьма полярная, безбрежная, два месяца ночи застряли в стволе, тьма затмения неспешная: забуду с ней про свет на всей земле. Шесть разновидностей тьмы описать я тебе не смогу...