Затмение: Корона

— Блин, пацан, да расслабься ты, — отозвалась Беттина, — ни хрена они не знают.

Они сидели в раздевалке на продавленном и прожжённом сигаретами диване, ожидая выхода Жерома. Лондонский клуб Кислотный ожог некогда проходил по категории кислотно-хаусных, а в последнее время его оккупировали костяные рокеры. Через потрескавшиеся бетонные стены фоном проникали стон, скрежет и гул — на сцене выступала очередная костяная банда, и звуки эти были подобны далёким раскатам грома по ту сторону горного хребта.

— Ты с’сем параноиком заделасси.

Её акцент после прилёта в Англию усилился, словно это была защитная мера. Трёхсотфунтовая негритянка из Нью-Орлеана; связная Жерома в Сопротивлении; любовница Жерома; его наставница в компьютерном искусстве; его Учитель.

— Ты шо, тип’серьёзно думаешь, эти бритиши-членососы хоть шо-нить про амерский рок шарят?

— Многие, я бы сказал, но... Ты и правда считаешь, что я в паранойю впадаю?

— Твоей костлявой белой задницей клянусь. Тот самолёт ведь нанял чувак, который типа фанат твоей костянки, ы? Он наш фэн. Так всем и говорим. Он под другим именем в реестре. Никто не в курсе, шо это Уитчер.

— Ну, я всё равно нервничаю.

Она хлопнула его по копчику.

— Парень, я тебе шо сказала? А ну расслабься!

И сомкнула потешный захват вокруг его шеи.

— Только на публике вот этой х...ни не надо-а-а-а! — завизжал он.

— Да ну, сынок, я ж п’сто играюсь...

— Слышь, на сцене командую я, мы ж договорились, ну Беттина! Не смей со мной так шутить на сцене! — запротестовал он и вырвался.

— Мы за кулисами. А ну быро взял меня покиссал.

Она навалилась на него, и Жером подчинился. Потом, отпустив его голову, она заглянула ему в глаза: почти нос в нос.

— В протоколах шаришь?

— Знаю я протоколы Unix. И знаю, какой системный вызов для суперпользователя нужен. Знаю, как отладку запустить. Если они эту функцию не переписали [45] .

— Наверняка нет, они ж эту систему в лизинг взяли. Вышший класс безопасности, но в лизинг. А еси чё, п’шли нах, мы разлогинимся — и они никак нас до чипа не отследят. Думаю, что бэкдор там ышшо открыт.

— А откуда ты знаешь?..

— Анархисты из подполья. Подсистемная рассылка Плато.

45

Имеется в виду системный вызов ptrace , применяемый для отладки средствами стандартных дебаггеров *nix-систем, например, gdb. С его помощью пользователь может подсоединяться к целевому процессу для изучения его внутреннего состояния, при необходимости манипулируя файловыми дескрипторами, объёмом выделяемой памяти и прочими свойствами, однако это касается только процессов с тем же идентификатором пользователя (user ID). Суть предлагаемого Жеромом эксплойта в том, что, если отслеживание состояния процесса средствами gdb и ptrace через точки прерывания (breakpoints) начнётся раньше, чем временные ID (euid, egid) порождаемого (например, через /sbin/modprobe) дочернего процесса будут назначены ядром системы, то в этот дочерний процесс можно внедрить и запустить на выполнение вирусный код с правами суперпользователя (рут, root). Для нужд взлома системы данный отладчик следует использовать вместе с программами дезассемблирования на исходные коды. Уязвимость присутствует во многих *nix-системах, начиная по крайней мере с 1980-х гг.

— Некоторые Волки фейковые коды рассылают, просто чтобы конкурентов подставить.

— Это не Волки, это Крысяки. Я на всём Плато тока им доверяю, чесскэть. Они там нарыли парня, который был у МКВА хакером, пока не дотумкал, на кого ишачит. Он знает, где в системе бэкдоры.

— Анархисты подполья сотрудничают с Сопротивлением? Думал, они нас послали. НС же хочет воссоздать довоенные европейские республики. Не слишком-то анархично.

— Анархисты ненавидят фашистов ышшо сильней, чем демосоциков, даже сильней, чем республиканцев. Они напуганы, как и все на свете, пацан. У меня одна ленточка отвязалась, ты не можешь... Ай, не так туго! НС и анархистов принимает, оно ж всех к себе берёт. Нам бы только от фашиков избавиться, а там уж всласть на их костях повоюем...

Остальная часть фразы утонула в головокружительном шуме со сцены, накатившем приливной волной, когда открылась дверь, и внутрь заглянул управляющий клубом. Рокер с вялым подбородком и депилированным черепом; отдельные участки скальпа у него напоминали трёхмерные копии символов, используемых для тестов на экстрасенсорное восприятие: волнистые линии, звёзды, квадраты, круги — словно телесные антенны из трансплантированной кожи и коллагена. Мода на скальпирование ещё не достигла Штатов, и Беттина зачарованно разглядывала парня каждый раз, как тот появлялся в раздевалке. Управляющему это жутко льстило.

— Готовы? — спросил скальпорокер.

— Ага, — сказал Жером, вставая, чтобы у того осталось впечатление, будто явился как раз вовремя. Управляющий развернулся и вышел, полагая, что Жером сейчас последует за ним. Тот достал бритвенный прибор, вытащил бритву, снял головки и вынул чип в пластиковой оплётке. Беттина спрятала свой в трубке, которую засунула во влагалище. При её размерах извлечь чип было нелёгкой задачей.

Жером вытащил чип из пластиковой оплётки, смазал слюной, откинул кожаный клапан на затылке и вставил чип на место, активировав манипулятором под ногтем большого пальца. Это было как закинуться наркотой, но лишь в определённом месте; строго изолированная часть тебя разгоняется на полную, а остальной организм работает в обычном темпе.

Он отстучал пароль, запустил быстрое тестирование на предмет ошибок, которые могли появиться при прохождении через таможенную аппаратуру, кивнул своим мыслям и направился на сцену. Беттина величественно двинулась за ним, подобная кораблю в бурном море.

— Я сегодня совсем не в форме для концерта, — сказал он через плечо. — Я, в общем, давненько без практики, и я вообще уже думал завязывать, когда с вами, блин, связался, говнюки вы эдакие.

— Да ну, тебе ж нравиццо, хитрюга.

— Иногда — да, иногда — нет. Я никогда сильно не привязывался к банде. Я маленькие концерты давал — цифровые, максимум с одним напарником, записи все электронные, если не считать пары музыкантов, с которыми я один-единственный раз в студии виделся. В банде лабать — это всё равно что с детьми нянчиться. Я не готов. Но чисто электронное сопровождение часто не даёт нужного эффекта, надо вживую, с людьми...

Он уже пробирался по сцене, окидывая взглядом аппаратуру — всё ли на месте? Боунс сидел за синтезатором и ждал. Хотя его звали Боунс, Костяной Музыки он не выносил [46] , называя её «нейромастурбацией для скучающих белых пацанов из среднего класса», да и с клавишными едва управлялся. Даже простые клавиатурные пассажи давались ему с трудом; Боунс нервничал, как ребёнок, снова и снова прогоняя их за поляризованным стеклозанавесом кулисы. Ассистенты расставляли аппаратуру по сцене.

46

Bones — букв, «кости» (англ.).

Гитаристка Андреа настраивала тюнер, а вайфайный танцовщик, пидорского вида испанец Аспаорто, спаривал вайфайные трансмиттеры с электродами на бёдрах, руках, щиколотках и коленях Жерома (Жером пользовался некоторыми приёмчиками минимоно-зомбаков); звукоассистент проверял микрофоны, те протяжно пищали. Исполненное шума и жизни, наэлектризованное пространство сцены наверняка замаскирует сигналы чипов, решил Жером.

Он вздохнул и встряхнулся. У него руки вспотели. Он был не в форме для концерта. Ему не терпелось пробиться в систему, поработать там, разобраться. К сожалению, на этот раз — ненадолго. Они не собирались разрушить систему — только заразить. Боунс настоял. Мы её сотрём, когда будем полностью уверены, а на удачу полагаться не стоит, сказал он. Нафиг-нафиг.

Стейнфельд тоже предпочёл такой способ. Медленное заражение.

Стейнфельд мастак в долгосрочном планировании, сказала Беттина. Вот поэтому-то в конце концов плохим парням надерут жопы.

Жером снял гарнитуру с подставки и нацепил на голову. Услышал собственное дыхание через мониторы.

Давай, настройся, велел он себе. Люди деньги заплатили, а в Лондоне сейчас денег и развлечений мало.

Аудитория по-прежнему не могла его видеть за чёрным пластмассовым экраном, но он заорал в микрофон, тестируя их настроение: