Затмение: Корона

Команда парижских реставраторов восстановила её хитроумным косметическим пластиком, проделав безукоризненную работу и состарив обновлённую поверхность сообразно возрасту оригинала. Когда президент фашистской Франции Жан Ле Пен, внук отца-основателя Национального Фронта, вышел на аллею меж радостной толпы, восстановительные работы уже завершились... собравшиеся махали ему и радостно кричали из-за пластикового щита... Ле Пен величественно прошествовал к подиуму, откуда намерен был объявить о создании Партии единства и альянсе с ОРЕГОС, Организацией Европейского Государственного Самоуправления.

В этот момент грудь Буцефала взорвалась: потоком бронебойных пуль в тефлоновых оболочках прошило и Ле Пена, и его охрану, и министра обороны.

Ле Пен пал жертвой маленького автоматического пулемёта, тщательно замаскированного в реставрированной части богатой скульптурной отделки под аркой на проходе в ротунду Пти-Экюри. Пулемёт управлялся дистанционно. Установили оружие за два дня до того оперативники НС. Партизаны перехватили реставраторов и заняли их места. Пластик над стволом пулемёта был тонок, словно бумага.

Теперь Уотсон прокручивал видеозапись убийства снова и снова, выхватывая из толпы лица в крупном масштабе. Они полагали, что обыскали и допросили всех, кто там был, экстрагировали всех до единого. При этом были найдены двое евреев, маскировавшихся под европеоидов; евреи отправились на переработку. Но ни оперативников НС, ни наёмных убийц выявить не удалось. Впрочем, в смятении, охватившем толпу после покушения, убийцы вполне могли ускользнуть.

Уотсон сканировал лица одно за другим, не вполне понимая, что ищет. И вдруг увидел его. Мужчина полуобернулся и стоял, сунув руки в карманы: надо полагать, активировал скрытое в скульптуре оружие дистанционным передатчиком. Если не смотреть в глаза, легко принять убийцу за обычного человека: праздный зевака счастливо улыбается в некотором ошизении от важности момента. Вид у него был истощённый, полуголодный. Но глаза плохо сочетались с этой маской. Зоркие, сфокусированные, хищные.

Это был он! Он почти лишился уха, и тот же человек теперь возник в толпе перед Ларуссом. Человек, которому удалось скрыться в туннеле подземки (удалось ли? Солдаты всё ещё гнались за ним, прочёсывая туннели, но он наверняка приготовил себе путь к отступлению, так что, да, удалось.)

Перекрёстная проверка по файлам ЦРУ позволила Уотсону определить в этом человеке террориста, которого полагалось с исключительными предосторожностями ликвидировать.

Некто Дэниел Торренс. Он же Остроглаз.

— Ах ты гнусный маленький подонок, — ласково сказал Уотсон человеку на экране. — Ах ты ж выползок подземный. Ах ты ж вонючий еврейский мудачонок. Ах ты ж гребаный вогишко [6] . Ты у нас на крючке, мальчик. Ты попался. Мы тебя так не оставим. Мы идём за тобой, Дэнни-бой!

• 02 •

Лос-Анджелес, Калифорния

Было девять утра, и Жерому-X требовался косяк. Он обычно не смалил, но здесь ему приспичило; он понимал теперь, как это возможно, чтобы человек попал в тюрьму некурящим и вышел, подсев на две пачки в день. Таким без промывки мозгов не избавиться от этой привычки. Отвратительное дело: он ведь уже однажды промывал себе мозги, чтобы съехать с синка (синтетического кокаина), и после этого добрый месяц чувствовал себя, точно глючный проц.

6

Вог — жаргонное обозначение выходцев с Ближнего Востока, как евреев, так и турок или арабов.

Ему представилось, что мысли тянутся маленьким поездом от одного выжженного сигаретами граффити к другому. ТЕПЕРЬ ТЫ ПОПАЛ. БЕНЗИНЩИК, НУ КАК ТЕБЕ ОТПУСК? БЕНЗИНЩИК, ТЫ ДИБИЛ. Слова были выжжены на грязно-розовом потолке камеры умбровыми пятнами. Жером некоторое время размышлял, кто таков был этот БЕНЗИНЩИК и за какие грехи оказался заточён здесь.

Он зевал. Он плохо спал ночью. В тюрьме сон ломается. Жаль, что не успел чип проапгрейдить на выделение эндорфинов сна. Впрочем, такая операция обошлась бы дороже, чем он мог себе позволить — кроме того, те чипы, с какими Жером работал, и не были на подобное рассчитаны. Ещё было жалко, что потолочный светильник не выключишь — он был забран решёткой.

В камере имелся туалет и душевая кабинка. Душ не работал. Ну и ещё пара откидных коек, но покамест Жером пребывал тут, в размытом синем свете в окружении неощутимых бледно-розовых преград, один. Стены были как штабеля протухшей лососины. Слова, выжженные на потолке, муарили и лишались смысла.

Около полудня у Жерома стало сводить желудок от голода, но он продолжал лежать на спине, не слезая с верхней койки.

Тут мусорный бак сказал:

— Эрик Векслер? А-аставайтесь на своей ко-ойке, пока но-овый за-аключё-онный не устро-оится в ка-амере!

Векслер? А, ну да. Они считали его Векслером. Он же подделал арфид.

Он услышал, как открывается дверь камеры, и взглянул туда: мусорный бак заталкивал внутрь приземистого чикано. На самом деле это был не бак, а робот: тупоносый металлический цилиндрик, оснащённый оптическими линзами, выдвижным пластиковым манипулятором и пушкой, которая умела выдавать разряды тазера, а также стрелять резиновыми пулями, пульками со слезоточивым газом или пулями калибра 0.45. Очевидно, калибр 0.45 предназначался для экстремальных ситуаций, но робот был изрядно поюзанный, и у него внутри при каждом движении что-то стонало и лязгало. Жерому рассказывали, что с такими роботами лучше шуток не шутить, потому как резиновые пули с пулями калибра 0.45 перемешаны; русская рулетка, хуле.

Дверь затворилась, мусорный бак со скрежетом откатился по коридору; резиновые колёса скрипели при каждом повороте. Жером услышал оловянный цимбалистый звон: кто-то в соседней камере швырнул в сокамерника подносом; следом раздались человеческий крик и искажённые увещевания мусорного бака. Чикано продолжал стоять у плексидвери, засунув руки в карманы, и смотрел на Жерома так, словно пытался припомнить, где же они встречались.

— Чё т’коэ? — вопросил Жером, сев на койке. Он был благодарен незнакомцу за избавление от скуки.

— Que pasa? [7] Тебе верхняя койка нравится, э? Х’шо.

— Мне тут удобнее читать, при свете-то. Мне каждые десять секунд чтения важны, когда дают. Мне больше нечем заняться. А ты ложись на нижнюю.

— Ах ты ж греб... ну ладно.

Но в голосе его не было настоящей агрессии. Жером подумал было включить чип и проверить соматические сигналы новичка, считать его подсознание, построить модель вероятных индексов агрессивности и прикинуть, как бы заморочить тому голову. Вполне возможно, что это коп под прикрытием: Жером не сдал своего толкача и ни на какое сотрудничество с полицией не шёл.

7

Как дела? (исп.).

Тем не менее он решил не включать чипа. В некоторых тюрьмах имелись сканеры несанкционированной электроники. Лучше не выдавать своего козыря. Кроме того, ему интуиция подсказывала, что этот парень угрожает другим, только если те угрожают ему. А нутряное чувство Жерома выручало не чаще, чем чип.

Чикано был, наверное, пяти футов шести дюймов росту [8] , на добрых пять дюймов ниже Жерома, но почти на пятьдесят фунтов [9] тяжелее. Лицо угловатое, как у индейца, глазки маленькие, быстрые. Он носил распечатанную серовато-синюю тюремную робу с номером 6631; сетку для волос ему позволили оставить.

8

Около 168 см.

9

Около 23 кг.