Затмение: Полутень

Она так бухнула чашкой о столик, что жидкость выплеснулась.

— Каракос тоже мёртв? Я слышала выстрел.

— Да. Спроси Стейнфельда. Он был...

— Знаю! — Она яростно зыркнула на него. — И ты меня предупреждал.

— Послушай, я не...

— Чушь. Ты рад её смерти. И его смерти тоже.

— У-y, как мы высоко себя ставим. Рад ли я смерти Лайлы? Да она была среди лучших. Жаль, что это не тебя вместо неё...

Он не успел прикусить язык и тут же пожалел о вспышке гнева.

Клэр кровь бросилась в щёки, но плечи её тут же поникли, лицо исказилось гримасой плача. Он подошёл к ней, она развернулась и упала в его объятия, словно камень в колодезную глубину.

— Прости, Дэн. Мне так горько её потерять.

Крики партизан НС и шум вертолётных винтов разбудили Бонхэма. Он испуганно вскинулся — в компании этих ублюдков ещё не такого по ночам наслушаешься.

Он подбежал к окну, забранному железными решётками. Бонхэма арестовали накануне и приволокли сюда одурманенным. Они настояли, чтобы он принял снотворное, и бросили его под замок. Бонхэм ещё не полностью очухался, но снотворное уже выветривалось, да и этот гам... и теперь он видел источник галдежа. Множество крупнотоннажных вертолётов, два больших грузовика. Партизаны только что выбили дверцы грузовиков — те подались без труда. НС грузились в коптеры... и с ними Клэр.

Бонхэм натянул одежду, подбежал к двери и попытался открыть. По-прежнему заперто. На полу он заметил листок бумаги, уголком просунутый под дверь. Подцепив записку с пола, он поднёс её к свету и прочёл послание, написанное крупным почерком на линованной бумаге. Письмо от Клэр.

Мы тебя здесь оставляем. Скоро появятся ВАшники. Попытайся вырваться на свободу — если изловчишься, выживешь. Кое-кто из нас требовал тебя казнить, поэтому не ной. Те в Колонии, кого ты выдал, уже на свободе, а одним из нас ты никогда не был и ничего такого не знаешь, чтобы нам напакостить, так что Стейнфельд распорядился тебя пощадить. Удачи.

— Клэр

— Удачи, — пробормотал он. — Ну, спасибо, сучка.

Он оглядел комнату. Рама кровати — больше нечего пробовать. Он стянул с кровати матрас, разобрал её, снял металлическую раму и взялся за один конец. Другим концом он принялся барабанить по двери.

Остров Сицилия

Израильтян удалось убедить.

— Всё, кроме объявления войны, — сказали они Стейнфельду. — И да, ваш запрос поддержки для упреждающего удара удовлетворён. Мы предоставим вам восемь бомбардировщиков Z-90 и два военно-транспортных самолёта прикрытия.

Разведспутник Моссада передал им подробные карты европейской штаб-квартиры ВА. Она имела форму скошенного четырёхлепесткового клевера (или Железного креста, прокомментировал кто-то), с четырьмя широкими подъездными дорогами, сходящимися между подсобных построек в главное здание. Штаб-квартира находилась в восьми милях к востоку от Палермо, на берегу Тирренского моря, была оснащена радаром, средствами спутниковой разведки и системой ПРО, а также пушками, ограждена автоматическими минными полями и колючей проволокой под напряжением.

В четыре часа утра воздушное подразделение ВА отбыло с заданием. Израильтяне прослушивали радиочастоты ВА и перехватили коды отлёта, по которым идентифицировались коптеры эскорта. Радисты шести транспортных коптеров НС, сопровождавших звено бомбардировщиков Моссада, получили эти коды. Шестёрку транспортных коптеров перекрасили в цвета ВА. На подлёте к базе от них потребовали идентифицировать себя. Транспортники ответили кодами ВА.

— Чтой-то вы раненько, — заметил радист ВА.

— Угу, опережаем график.

Геликоптеры летели на высоте пятисот футов; звено боевой авиации Моссада находилось позади, но быстро нагоняло их. Ещё две минуты протекли в переговорах с контрольным постом ВА. Визуальная проверка подтвердила: коптеры того же типа, но самолёты за ними какие-то неправильные. Да и не могли они настолько опередить график. С другой стороны, коды ведь были верные?

— Нет, — сказал дежурный офицер, с которым связались чуть позже, чем нужно было, — это же код отлёта. Код возврата...

Но в этот момент уже полетели бомбы.

Мальта

Другой остров, другие бомбы. ВА нанёс удар по четырём местам Мальты, где часом раньше находились бойцы НС; здания оставили освещёнными изнутри. Словно приглашая выбрать их целями...

Пустые здания.

В одном из этих мест, у старой виллы, Бонхэм бежал прочь от здания; руки его были разодраны в кровь, он видел, как приближаются строем СВВП, как более крупные снижаются и выпускают ракеты точно по гумну — и гумно взлетело на воздух, а оттуда, где оно стояло, ударил фонтан пламени.

Бонхэм кричал и махал руками.

— Идиоты! Не надо! Не надо! Я на вас работать буду! Я не один из них! Придурки, кретины, членососы, тут же нет никого! Это приманка!

Ему навстречу устремился коптер и нацелил в Бонхэма минипушку.

Бонхэм побежал на него, размахивая руками и крича с истерическим смехом:

— Тут же нет...

Минипушка послала в Бонхэма снаряд размером с большой палец, который попал ему прямо в центр груди с расстояния всего лишь сорока восьми футов. Поэтому грудь его в буквальном смысле слова взорвалась, и он умер, не успев больше вымолвить ни звука.

Сицилия

Они снижались в пламя. Они опускались в море огня, припорошённое пеплом, где в раскалённом воздухе крутились оранжевые, красные и жёлтые пламенные вихри.

Дэн «Остроглаз» Торренс выскочил из коптера, пролетел шесть футов до асфальтовой полосы у бывшего третьего КПП, упал, рассадив колено, поднялся, обернулся прикрикнуть на остальных — быстрее вылезайте! — и повёл их по туннелю ревущего света, которым стала дорога.

С оружием в руках они бежали меж пламенных занавесей, высасывавших из туннеля кислород. Пламя с рёвом пожирало высокие квадратные казармы, выбивалось из окон деревянных офисных построек, ДСПшных молелен и бетонных компьютерных бункеров; пламя возносилось над головами партизан на высоту четырёх этажей, и вой его был как голос мифического существа, огненного элементаля. С регулярными промежутками встречались смятые, скомканные, раздавленные, окружённые кольцами золы и горящих обломков постройки, по которым ударили зажигательные и кассетные бомбы.