Затмевая солнце

— Поэтому ты не охотишься? — он взял себя в руки, переходя к насущным вопросам.

— Я еще ни разу не была полностью сыта, — печально пожаловалась я.

Глаза смотрели на меня более чем сосредоточенно:

— Ты должна пытаться, — упрямо настаивал он. — Если не помогут перчатки, я готов приносить тебе пищу до тех пор, пока ты не сможешь больше пить. Морить себя голодом – это не вариант, Белла. Как ты собираешься вернуться к людям, к Чарли, быть безопасной для Джейкоба, если находишься на грани срыва каждую минуту?!

Он был, конечно, прав.

— Ты, правда, готов носить мне пищу, чтобы я не голодала?! — с громадным удивлением выдохнула я.

— Конечно, — согласился Каллен без тени насмешки.

— Надолго ли тебя хватит? — вырвалось у меня. Я не хотела слышать ответ – на самом деле, что бы он ни сказал, я бы ему не поверила. Слишком тяжела оставалась рана предательства, которая была им нанесена.

— На сколько угодно, — прошептал он именно те слова, которые я мечтала услышать. Но я уже знала цену его обещаниям, поэтому отвернулась и хмуро побрела прочь.

— Ты должен быть осторожнее с признаниями, — мрачно пробормотала я, не желая выслушивать его объяснения, потому что снова могла начать доверять. — Потом тебе опять надоест заботиться обо мне, а второго расставания я не переживу…

Не знаю, зачем я так сказала, не хотела ведь намеренно вызвать его чувство вины или – тем более – чтобы он считал себя обязанным. Но некоторые вещи происходят сами по себе, а моя обида копилась слишком долго. Весь мой контроль уходил на борьбу с внутренним огнем, и на хладнокровное поведение сил не хватало.

Реакция Эдварда сокрушила меня.

— Белла! — почти простонал он, вдруг хватая за плечи и разворачивая к себе.

Его лицо отражало ураган противоречивых чувств – от болезненной решимости до абсолютного смятения. Мое утверждение, кажется, потрясло его даже больше, чем смерть рыжеволосой вампирши и ее дружка. Он будто горел.

А может, так было на самом деле, потому что как только его руки коснулись меня, мое самообладание рассыпалось как разбившийся оземь тончайший хрусталь и недремлющее белое пламя рвануло наружу. Вспышка света залила все вокруг, белой пеленой затмила зрение, а сердце тяжело ударило о грудную клетку: «Бу-бух, бу-бух…».

«Бежать, бежать», — это было все, о чем я могла думать. Спасительная пещера стала символом моего умиротворения – только там я ощущала себя собой. Могла не думать, что очнусь в окружении языков пламени, вздымающихся к небу и пожирающих деревья и зверей. Действие происходило автоматически – чувствуя приближение срыва, я бросалась прочь, пока не оказывалась в замкнутом каменном капкане.

Тяжело дыша, я упала на колени, вдыхая запах тлеющего материала. Подняв руки, растерянно наблюдала, как прочная огнеупорная ткань, нагретая до немыслимых температур, покачивается, растягиваясь будто большая желтая жвачка, и крупными густыми каплями падает вниз. Прошло, должно быть, несколько минут прежде, чем в образовавшиеся в перчатках дырки выскочила молния, отразившись от стены и искрами осыпавшись на дно пещеры. Довольно слабенький и маленький разряд – основной удар моей силы защитная ткань выдержала. А это значило, что Эдвард, скорее всего, остался жив…

Угнетающая тишина разрасталась вокруг меня по мере того, как проходили минуты, складываясь в часы трудного успокоения. Печать прикосновения пальцев Эдварда до сих пор горела на моих плечах, врезавшись в идеальную память и терзая сердце. Глупая, глупая Белла.

Я была почти уверена, что Эдвард ушел. Вряд ли он мечтает присоединиться к тем двум могилам, и я понимала прекрасно, что пока представляю такую опасность, никто не захочет общения со мной. Пройдет, возможно, сотня лет, прежде чем я научусь владеть силой, подаренной, словно издевка, жестокой судьбой. К тому моменту мои друзья и родители умрут, а Каллены окончательно забудут… Таков мой удел.

Поэтому я очень удивилась, почуяв запах медвежьей крови и сладкий, ни с чем несравнимый аромат меда и корицы. Высунув голову, я увидела новые перчатки и две медвежьи туши у входа в пещеру и горько усмехнулась аналогии: меня прикармливали, как дикого неуправляемого зверя, прячущегося в берлоге.

Что ж, не стану портить впечатление о себе: подкравшись как вор, я схватила туши и затащила их внутрь, сглатывая слюну. Меня хватило лишь на то, чтобы натянуть новые перчатки – в следующее мгновение я жадно пила, прокусив шкуру острыми зубами. Огонь моментально поглотил меня, но даже находясь почти в беспамятстве от голода, я чувствовала, что в этот раз все прошло более чем хорошо – перчатки сработали, позволив выпить обе туши до последней капли и не превратить кровь в желе. Я была почти сыта… ну, может, хотела выпить еще чуточку, особенно такой вкусной крови хищника, разительно отличающейся от крови травоядных.

Словно Эдвард научился читать мои мысли – или, скорее всего, просто выполнял обещание переловить всех животных в этом лесу ради того, чтобы накормить меня, – раздался шорох снаружи, и я почуяла аромат лося. Не такой привлекательный, как у медведя, но я не жаловалась, выскочив и прижавшись к горячему горлу большого зверя, убитого только что, минуту назад. Эдвард смотрел, как я пью, и даже мое предупреждающее рычание не заставило его уйти, хотя я очень старалась напугать. Он находился опасно близко, наблюдая с непроницаемым лицом, как я опустошаю лося до конца.

Теперь я точно была сытой: в желудке плескалось столько жидкости, что кружилась голова, а по телу разлилось приятное благословенное тепло. Я подняла руки, стряхнув с них остатки обгоревшей ткани в снег, который тут же зашипел, выпустив пар. Я отчетливо ощущала, насколько легче стало управлять собой: ярость больше не бушевала в сердце, не заставляла его бабахать, вырабатывая смертоносный огонь, и даже волнение, которое я испытывала из-за присутствия Эдварда, не провоцировало увеличение жара. Ладони остыли, яркий голубоватый свет кожи угас. Снежинки, сыплющиеся с неба в большом количестве, перестали превращаться в марево пара, не долетев до рук, а мягко приземлялись на кожу теплыми влажными каплями.

— Как ты? — шепнул Эдвард, впервые нарушая тишину за несколько часов: вокруг стояла ночь, и круглая луна, взошедшая над скалой, красиво просвечивала сквозь облака. Я чувствовала себя удивительно хорошо…

— Сработало, — пробормотала я, недоверчиво поворачивая туда-сюда ладони. Скорее почувствовала, чем увидела, как Эдвард улыбнулся.

— В доме можно взять еще перчатки – я купил двадцать пар. Не волнуйся, я буду следить за тем, чтобы они не кончались.

Потрясенная, я уставилась на Эдварда круглыми глазами. Похоже, он не шутил, когда говорил, что собирается отныне всегда помогать мне. Теперь, утолив жажду, я обрела способность рационально мыслить.

— А Элис будет рада разработать персонально для тебя какой-нибудь особый материал, способный выдержать еще большую температуру. Возможно, найдем такие в магазине спецодежды для металлургической промышленности…

— Элис?.. — сглотнув, переспросила я.