Затмить Земфиру

– Ученые допускают такую возможность.

– Так на хрена тогда эти участки на Луне покупать? Тогда же всем кирдык – и Земле, и Луне.

– Это да, это да. Но ты погоди паниковать, не торопись. Может, что-то там наверху перемкнет, и Солнце остынет. Или ученые опять же... Что-то у тебя, командир, пиво теплое. Нет в холодильнике?

В глубокой задумчивости я достал холодное чешское.

– И вот, значит, братишка, – продолжил «кальмар», по-хозяйски вскрывая обе банки, – когда я об этом узнал, о Солнце, я понял: надо пить и гулять. А на остальное начхать!

– Здоровая мысль.

– Вот только денег катастрофически не хватает. – Товарищ пузырил пену на губах и вдруг заорал: – А Хоуп, сука, делиться не хочет! Гад, скотина!

– Ты чего? – Вопль «лунатика» выдернул меня из ступора.

– Знаешь, во сколько его хозяйство оценивается?

– Во сколько?

– По самым скромным подсчетам, в семьсот шестьдесят три триллиона долларов.

– Ни фига себе. Нереальная какая-то цифра.

– А нам головной американский офис всего десять процентов с каждого клиента дает.

– В смысле?

– Ну что ж ты такой, командир, непонятливый. Если б твой Меладзе заплатил нам, скажем, сто баксов, мы бы свои десять получили. Дошло наконец? Это разве деньги?

– «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!»

«Кальмар» юмор оценил и, весь красно-коричневый, долго хохотал. Потом, помню, мне взбрело в голову почитать вслух Басё. У него, как я уже говорил, много хокку про луну. Это было актуально, в тему. «Кальмар» слушал задумчиво, изредка шевеля ручонками-плавниками.

– «Как быстро летит луна!На неподвижных веткахПовисли капли дождя».«Бросил на мигОбмолачивать рис крестьянин,Глядит на луну».«Где ты, луна, теперь?Как затонувший колокол,Скрылась на дне морском».

Мы молча дерябнули, и я вдохновенно продолжил:

– «Так легко-легкоВыплыла – и в облакеЗадумалась луна».«Погостила и ушлаСветлая луна... ОсталсяСтол о четырех углах».

Тут мой благодарный слушатель качнулся на стуле и, взмахнув плавниками, рухнул на пол. Самое интересное – даже не пытался подняться. Унылый храп вознесся над прибрежными водами Японского моря. Я медлить не стал – еще начнет, как всякий добропорядочный моллюск, откладывать яйца на плавающие предметы. Растолкал, вытащил на улицу и посадил в такси.

– Куда? – недовольно принюхиваясь, спросил водила.

– В «лунное посольство», – пошутил я. – Вот вам деньги. В общем, товарищ объяснит.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Маня из японского ресторана сразу двинула на Горбушку за струнами. Одобрив все мои начинания: покупку участка на Луне, контакты с Киром по клубам, встречу с Леней Бурлаковым. Я же, окрыленный, помчался на «Мосфильм».

В третьем часу уже стоял возле студийной кассы. К моему удивлению и стыду (хотел ведь трусливо соскочить, жадюга, скупердяй!), второстепенные персонажи «Операции „Ы“ обошлись мне всего в 1720 руб. 85 коп. Я вчетверо сложил разлапистую справку-счет и аккуратно втиснул в бумажник, подаренный Ксюхой во времена текиловой метели.

Выпендрился еще перед кассиршей:

– Какие копейки! Господи, сколько же мы сами будем стоить после смерти?

– Кому копейки, а кому гроб с музыкой, – мрачно отчеканили из окошка.

Архив был похож на гимнастический зал. От пола до потолка – турники с картонными коробками, забитые бахромчатой бумагой. Собачий холод, хотя на дворе середина весны. Моя проводница Елена расчистила единственный стол, сдвинув чьи-то папки на край, протерла тряпкой свободный пятачок:

– До вас здесь рылись в «Берегись автомобиля». Разлили моторное масло, – пошутила она с очаровательной улыбкой.

Я не удержался, открыл фотоальбом проб рязановского шедевра. На первой странице лучезарное лицо Леонида Куравлева. Оказывается, претендовал на роль Деточкина. На второй – великий Смоктуновский, чьи-то каракули в верхнем углу: «Утвержден». На следующей – сосредоточенное, как на паспорт, и в этом смысле неожиданное лицо Никулина. Тоже мечтал о роли благородного угонщика.

Заурчал, будто мартовский кот, голубь за окном, послышались чьи-то шаги. Словно со шпаргалками попался – быстро закрыл Рязанова, пододвинул груду Гайдая.

– Чайку не хотите?

– Большое спасибо. Жутко холодно.

– Обычная история. Отопление отключили, а весна забуксовала.

– Забуксовала, – согласился я. – Забуксовала, очень хорошее слово. Вы всех моих-то нашли?

– Кажется, всех. С вашим Уральским, правда, долго провозилась.

– Уральский, Уральский... «Подозревался» на роль старика-алкаша. А что с ним?

– Однофамилец обнаружился. Тоже В. Уральский. То ли Владимир, то ли Василий, я уже не помню. Перелопатила полархива, но вашего все же нашла. Вся в пыли, как в снегу.

Я не сказал Елене, что «Огласите весь список, пожалуйста!» уже идентифицирован – сам Гайдай играл. Молча поцеловал ей руку. Даже не смутилась – это у них, у интеллигентов, в порядке вещей. (Ха-ха.) Чай мне принесла мгновенно.

– Не буду вам мешать.

– «С обедом не опаздывайте», – процитировал я Верзилу-Смирнова, но так, себе под нос.

– Что вы сказали? – в недоумении обернулась Елена.

Вечное пребывание в тишине обостряет слух, я забыл.

– Шутка. «Бамбарбия. Киргуду».

– А-а-а. Если что, я в соседней комнате.

Я открыл верхнюю папку. Это были варианты сценария. Полистал. Елена минуту назад обмолвилась, что фильм сначала назывался «Смешные истории». Оказывается, более раннее название – «Несерьезные истории». А Шурика в сценарии, кстати, звали не Шурик, а Владик Арьков. Но это так, к слову.

Завальсировал мобильник (у меня Штраус в программе). Кир Викулкин.

– Тебе есть куда перезвонить?

– Я в ирландском пабе дую пиво.

– Какой там номер?