Затворник

Танцующие кругом невольно расступились пошире, давая простор этим двоим яростным танцорам, будто были не гостями на пиру, а зрителями на состязании. Это и было состязание - уступать никто не собирался! Миротворцы били в ладоши и кричали:

– Огневка, поддай жару! Поддай!

– Покажи ей, парень! Дубравец, давай!
– горланили приезжие.

– Без остановки играй! Без остановки, да веселее!
– приказывали бояре музыкантам, и метали на пол перед ними серебро.

– Сдашься! Сдашься!
– кричал Хвост

– Сам сдавайся!
– крикнула девушка, ударила что есть силы пяткой в пол, и вдруг нога у нее подкосилась, и плясунья едва не рухнула, если бы подскочивший вовремя Хвостворту не успел подхватить соперницу под руки.

– А-а-а-а-а-а!!! Наша взяла!
– закричали по всей столовой храбровцы, верхнесольцы, засемьдырцы и уннаяка. Все смеялись, хлопали в ладоши, стучали кубками о кубками. Смеялся князь, смеялся Коршун, трясся от смеха Пила. Кажется, одна только Стройна, смотревшая со своего высокого места, не менялась в лице.

– Говорил же, сдавайся, пока не поздно!
– ухмыльнулся Хвост.

– Пусти ты!
– крикнула девушка, освобождаясь от его рук. Она сняла с ноги башмачок и потрясла им - Каблук сломался!

Каблук, сбившийся с подметки, болтался кое-как.

– Это все равно! Наша взяла!
– кричали вокруг. Миротворцы тут же вступились за своячку: она не сдавалась, и пляску не бросала. Начали спорить, но без всякой злости и ругани. Все хохотали и хвалили обоих танцоров. Хохотал и Хвост. Но обиженная девушка скинув башмак со второй ноги, убежала из столовой.

Хвост подскочил к столу, где сидел Пила. Голова Хвостворту была как водой облита. Мокрые волосы пристали к лицу. Он дышал, раскрыв рот, как собака, едва не роняя язык. Налил себе полную чашу, осушил одним духом и прохрипел:

– Пошли спляшем, брат!

– Ну ты дал жару, брат!
– смеялся Пила.

– Пошли!
– не унимался Хвост - Пойдем, разомни ноги!

– Н-е-е...
– махнул Пила рукой.

– Э-э-э-эх, брат!
– крикнул Хвост - Штаны просидишь!

Он резко развернулся к залу, и раскинув руки, снова бросился вперед, в пляс! В мыслях у него теперь было одно: всем показать, что силы у него остались, и что если бы не разнесчастный каблук, то все равно победа была бы за ним.

Пила только молча смотрел со своего места, и улыбался себе в усы.

"Пойти и правда, тоже сплясать - подумал он - что сидеть сиднем!"

Допил свою чашу, и уже приготовился вставать с места.

– Что, нравится?
– вдруг услышал он рядом вроде бы как знакомый голос.

– А...
– Пила обернулся. Рядом с ним, облокотившись на край стола руками, и чуть подавшись вперед, стояла девушка. Она улыбалась не очень широко, не размыкая губ, и улыбка ее, и сам взгляд, были... были не то, чтобы не приветливыми, и не то, чтобы не радостными, и не то, чтобы не добрыми... но первым делом замечалось не это все, а лукавинка, озорство, или чертенок, игравшие в ее чуть прищуренных глазах. С таким взглядом, с вздернутым кверху кончиком носа, она была похожа на молодую хитрую лисичку.

– Нравится, спрашиваю!
– повторила она. И Пила вспомнил, где слышал этот голос - незнакомка говорила с ним на второй день по приезду компании в Каяло-Брежицк, на лестнице в отроческом доме. Пила тогда не рассмотрел ее толком, а про себя подумал, что хорошо бы этой случайной его собеседнице оказаться красивой. Теперь же, глядя на нее воочию, он с некоторым удовольствием отметил, что да, девушка эта действительно была красавицей. Тут же он заметил, что уже видел ее на Струге.

– Ну... да, нравится.
– сказал он - А я тебя знаю. Князь, когда в город приехал, заходил с нами в хоромину, ты его встречала у крыльца хлебом-солью.

– Да, это я была.
– ответила девушка - мне такую честь доверили, встречать вашего князя у входа в дом, такая вот я важная птица.

– Что ты за птица?
– спросил Пила.

– Я Баса дочь. Его весь город знает. Он - ключник той хоромины, в которую вас поселили.

– Понятно. А здесь что делаешь?

– Меня отец прислал, чтобы вам гостям прислуживать.

– Тебя-то почему, если у тебя отец такой известный?
– спросил Пила.

– Ты, смотрю, вообще в таких делах простой!
– засмеялась незнакомка - Тут сегодня половина прислуги, кто еду подает - это дочери больших бояр! Понимаешь? Почетным гостям - и прислуживать почетно! Если сама княгиня только что вашему князю подавала вино, а потом забрала пустую чашу, так нам-то с чего бесчестье? А потом мне сказали, что тут какой-то приезжий всех мастеров в шашки обставляет. Я и пришла посмотреть, что за умник. А ты, оказывается, уже про шашки забыл, и на девок наших заглядываешься!

– Хорошо плясала та девчонка.

– А это, кстати, сестра моя родная.
– девушка села за стол почти напротив Пилы.
– Пляшет она - загляденье, да! Она и поет, и пляшет - всегда лучше всех. А еще на коне скачет, не хуже бояр! Из лука стреляет, рыбу бьет острогой. Такая бойкая! Ее и зовут - Огневка.

– А тебя как зовут?
– спросил Пила.

– Меня Лиска. Слушай, я как раз спросить хотела - Лиска положила локти на стол, и сказала как бы по секрету - Сестра хочет узнать про одного человека. Он с вами живет в комнате.

– Это про Хвоста, что ли?

Пила нисколько не удивился, что так скоро в этом месте какой-то девушке приглянулся его брат. Хвостворту, несмотря на свой речевой изъян был собой хорош, и девкам за это нравился. Еще больше им нравился бойкий характер Хвоста, решительность, с которой он подходил к любой, кто приглянется, беззастенчивость его, неприятие никаких отказов, алчность горящего взгляда и щедрость шепелявого языка. И то, с каким жаром он выплясывал только что перед дочерью ключника, конечно, тоже не могло ее не привлечь.

– Его Хвост зовут?
– спросила Лиска.

– Вообще-то Хвостворту полностью, а так обычно все говорят - Хвост. Он брат мой.

– Брат?
– спросила Лиска - Не больно-то он на тебя похож!

– Я в отца пошел, а он, говорят, - в деда по матери. Ты ведь тоже, на свою сестру не очень похожа. Она у тебя тонкая, как иголка, а ты...

– А я какая?
– заинтересовалась девушка.

– Ну, ты...
– протянул Пила. Лиска была не выше среднего девичьего роста, а телом - не полна, но плечи ее были округлыми, а очень внушительную грудь не могло скрыть свободное платье.

– Ну говори, какая я!
– засмеялась Лиска, сверкнув белыми блестящими зубками.

– Ты такая, какие всем мужикам нравятся - сказал Пила - Не тонкая, не толстая, а в самый раз.

– О, прямо-таки всем!
– усмехнулась она - Ну, буду знать, буду знать! Так что брат твой? Он старший у тебя?

– Нет, средний... Ну, раньше был средний, теперь - младший... Младшего мы провожали недавно.

– А выглядит он, как будто старше тебя.
– сказала девушка.

– Он из-за гор вернулся, с войны, с плена, да еще черти откуда. Вот его и состарило.