Затворник

Пила вернул Коршуну окровавленный молот, и побежал обратно в хоромину. Через минуту Клинок и Рассветник были тут как тут. Следом прибежал Заяц и трактирные слуги, с огнем и с оружием на всякий случай.

– Дело от главного полководца Барса!
– закричал Коршун, подняв над головой воеводину печать. Рассветник, встав рядом, тут же скомандовал:

– Не толпиться тут! Ты старший?
– спросил он Зайца.

– Я, боярин!
– Четко ответил управляющий. Он уже не пригибался, и не растягивал свою умильную улыбку, а смотрел на собеседника прямо, и был куда как серьезен.

– Носилки пусть тащат! Раненому освободить комнату! Кто из твоих людей надежнее, пусть оцепляют двор. Никого не выпускать. Остальных слуг поднять и собрать в столовой! Одного бегом в детинец, пусть будят воеводу! Если его нет, то пусть найдут боярина Орлана. Пусть скажут: Здесь кровопролитие, и дело государственное!

– Будет сделано!
– сказал Заяц, и бросился раздавать помощникам указания: - Вы двое светите здесь, ты - за носилками, в людской возьмешь помошников! Ты - в детинец, скажи там, пусть будят воеводу или Орлана, государственное дело! Да потом за хозяином мчись, скажи, что тут убийство! Остальные - за мной!

Рассветник тем временем перевернул Вепря на спину, разорвал на нем пропитанную кровью рубаху, и осмотрел рану. Рана была - в ширину лезвия ножа, она спадалась и распадалась с тихим свистом, источая пузыри крови.

Мигом принесли наскоро слепленные носилки, Вепря погрузили на них, перенесли в уже готовую маленькую комнату и уложили там на лавке. Воин сильно побледнел, не двигался и не говорил, но был в сознании - смотрел ясно, жмурясь и сжимая зубы при тряске. Пока его рану обмывали и перевязывали, Коршун вкратце рассказал товарищам, как было дело.

Злыдень подкараулил его и Вепря на заднем дворе возле нужника. Фонари к их приходу он успел погасить, но помогло это ему мало - из-за яркой луны.

– Не то передавил бы нас как котят, сволочь! Зыркают эти гады в темноте лучше сов!
– злобно добавил Коршун.

Вепрь увидел его слишком поздно, не успел ни податься назад, ни обнажить меча, и первым же ударом получил рану в грудь. Тут же злыдень кинулся на Коршуна, тот вскрикнул, но негромко - вдохнуть не успел, а потом уже они сцепились, потом - и Пила подоспел. Как раз вовремя подоспел - отмечал Коршун - уж больно этот бес окаянный ловко и злобно дрался ("Зараза!")

– Конечно ловко и злобно!
– отвечал Клинок - А вы думали, он вам как барана даст себя прирезать, сам вам топор подаст, и еще шею подставит! Счастье еще, что у паренька не было такой крепости в руках, к какой злыдень привык в прошлом обличии! А то, думаю, он бы и Вепря сразу насмерть уложил, и за тобой, Коршун, дело бы не заржавело! Вот вам ваше сегодняшнее мордобитие во что обошлось! Кулаки здорово почесали, молодцы, радуйтесь!

– Я другого не понимаю, - повернулся к Пиле Рассветник, управившись с повязкой - Как ты-то не поддался на его колдовство! Ведь перед тобой твой брат был, во плоти! И ты так сразу его раскрыл! И считай, на брата поднял руку, насмерть! Как это?

– Да я брата вообще не видел.
– признался Пила - Видел, будто чучело какое-то, как будто с Краюхи сняло кожу, на себя напялило и им же прикидывается! Ух!
– сжал он кулаки - Сейчас вспоминаю - так руки чешутся второй раз его убить!

– Во как!
– сказал впечатлено Коршун - Вот, что значит родная кровь! Так просто не проведешь!

В комнатку заглянул Заяц:

– Господа! Все сделал, как вы сказали. За лекарем послать?

– Нет, сами справимся.

– А с телом что делать?
– спросил Заяц.
– Оно все там, на задворке лежит.

– Запереть в надежном месте, и глаз с него не сводить.
– сказал Рассветник - Тебя благодарим, добрый человек, а пока оставь нас.

Заяц удалился.

– Вы тоже ступайте.
– сказал Рассветник всем. Я пока буду Вепрю помогать. Клинок, ты за старшего.

Клинок мягко похлопал Вепря по руке, и вышел. За ним подошел к лавке Коршун:

– Эх, не везет тебе, брат! Сначала ухо порезали на закуску, а теперь вот еще проткнули вдобавок! Ну ничего, брат-Рассветник тебя на ноги поставит!

Вепрь снова ничего не ответил, только скривил рот, кажется в подобии улыбки.

Пила вышел молча, но Вепрь, лежавший до того неподвижно, чуть повернул голову и посмотрел ему вслед.

В столовой было множество людей. Столы убрали. Скамьи составили у стен, и на них разместилась собранная прислуга. Немало остались без сидений и тут же стояли стоя. За единственным длинным столом в середине зала сидели Борец и Орлан с двумя младшими боярами. Клинок, поздоровавшись, присел рядом и стал рассказывать о происшествии. Коршун и Пила сели тоже. Скоро появился хозяин трактира, но увидев Борца не стал вмешиваться в дело. Он сел на другом конце стола, подозвал к себе Зайца, и тот вполголоса докладывал ему лично.

Выслушав рассказ Клинка, воевода встал, и сказал:

– Ну, ясно с этим. Хозяин! Людей всех собрали?

– Из моих, кроме тех кого я сам в город отпускал, нет Щелкуна.
– ответил купец мощным звучным басом.

– Кто это, Щелкун?
– спросил Борец.

– Управляющий, который был с утра, и вот, господ встречал.
– ответил Заяц.

– Найти, да побыстрее!
– велел Борец.
– До тех пор никого не выпускать. Орлан! Возьми людей, и помоги господам искать!

Щелкуна отыскали в четверть часа. Он сидел, забившись в какую-то каморку в самом дальнем углу людских. Когда его привели в столовую, он был бледным как полотно, весь трясся, и был от страха так слаб, что его вели под руки двое слуг.

Воевода оглядел его, и велел устроить допрос сейчас же. Хозяин выделил для этого свою собственную светлицу на втором ярусе. Кроме Борца допрашивать ушли Орлан и Клинок.

Щелкун, и не думая запираться, рассказал как встретил на подворье злыдня, как тот приказал спрятать его в гостиничной хоромине, и как Щелкун выдал злыдню, в какой комнате остановились ночевать пятеро преследователей. Кроме связных слов он постоянно стонал, плакал, просил пощады, и оправдывался помутившимся рассудком, что наверное, было и недалеко от истины...

– Что он тебе пообещал в награду?
– спрашивал Борец.

– Ничего не обещал! Ничего не обещал! Пощади!- ныл в ответ несчастный Щелкун. Он не в силах был устоять на ногах, падал, и подползая по полу, силился припасть к сапогам воеводы.

– Угрожал тебе? Говори!- злился боярин, отпихивая ногой скулящего слугу.

– Нет, сказал только - сделай так, я и сделал, как он сказал...

– Значит, ты ему по своей воле помогал?

– Да нет же! Говорю, не в своем уме был!

"Еще не такие люди, парень, как ты или как я, или посильнее нас, поддавались на чары злыдней, и по одному их слову делали такое, что сами потом проклинали свою слабость и волосы рвали на голове!" - вспомнились бы тут Пиле слова Рассветника, будь Пила рядом.