Затворник

Когда Пила проснулся, уже вечерело. В комнате стояла полутень. На соседней крыше, за окном, виднелся рыжий отсвет солнца, отходящего к горизонту. Рассветник по-прежнему спал, и кажется, даже в той самой позе, в которой улегся на лавку днем ("Словно как на лавку упал, так ни разу во сне не поворочался" - подумал Пила). Клинок отдыхал на своем месте, а караулил уже Коршун. Увидав, что Пила проспался, он поглядел в окно, как бы угадывая время, потом протянулся до лавки Клинка и поворошил его.

– Вставай, солнце садится, кушать пора.

Рассветника поднимать не стали. Оставлять его одного, спящего и бессильного, Клинок тоже не захотел. Он тихонько вышел в коридор, там переговорил с прислугой, и ужин подали прямо в комнату. Однако едва расставили на столе еду и загремели ложками, как предводитель отряда пробудился сам, и присел на лавке, потирая руки и плечи. Рассветник был взъерошенный, заспанный и словно озябший со сна, но все же выглядел он получше, чем днем - хоть и потрепанный, но видно, что живой, а не тень человеческая. Видно отдых правда пошел ему на пользу.

– Что, разбудили, брат?
– спросил Коршун

– Ничего.
– ответил Рассветник - Мне полегчало уже. Есть давай.

Коршун поспешно взял плошку, начерпал в нее каши с горкой, и подложил большой кусок жаркого. Клинок отломил от каравая горбушку. Пила подкреплялся уже без особого желания - ели, вроде, не так давно, пусть один хлеб с вином, но тоже еда. В горле как ком стоял. Зато витязи наворачивали по-прежнему: У Рассветника крошки во рту не было сутки, Клинок и Коршун словно спешили наесться про запас - впереди у них была дальняя дорога, и невесть еще какие испытания.

Об этом и зашла речь тут же:

– Ну что же.
– сказал Рассветник, отодвигая от себя пустую миску - Дело сделано. Слава небу, все живые. Теперь можно каждому по своим собираться.

– Жаль, не узнали, какого волка этот бесеныш делал за Хребтом.
– заметил Коршун, и добавил, поглядев на Клинка: - И еще жалко, что при нем меча не было.

– Точно не было меча?
– спросил Рассветник - Может, спрятал где-нибудь?

– Нет.
– сказал Клинок - Он бы не пошел на нас четверых с одним ножиком, будь у него оружие. А главное, они не берут мечей в такие дальние дороги, и в одиночку...

– Так был же у него меч!
– сказал Пила - И когда он в Городище приехал, и когда в лесу мертвый лежал, то при мече был... Или что?

– Ничего.
– ответил Клинок - Это уже наше дело.

– Ты вот что, Пила: - вмешался Рассветник - с нами сегодня ночуй, а завтра с утра езжай домой, жди брата с войны. А мы своей дорогой поедем, но про тебя век будем помнить.

Пилу немного покоробило от такого недоверия Клинка, у которого парень этой ночью спас от смерти двоих друзей, а как знать - может и всех их вместе. Но он подумал, что должен войти в положение - дело ведь у них не простое!

– Тебе, Коршун, в горы с утра.
– сказал Рассветник - Там Барсу расскажешь обо всем, может, он тебя еще и наградит.

– Меня-то за что!
– усмехнулся Коршун - За то, что только в штаны не наложил? Пусть вон, унаяка Вепря награждают, он пострадал - не я.

– А ты приври, что злыдня сам убил, да не одного, а пять, семь, сколько можешь приврать?
– сказал Клинок.

– Ну это я могу! Хоть сотню, или две!
– с довольной ухмылкой сказал Коршун, откидываясь к стене и поглаживая рукой живот.

– А нам с тобой, брат, - сказал Клинку Рассветник - завтра ноги в руки, и везти Вепря к учителю на Белую Гору. Там-то он всяко быстрее расправится, чем тут.

– Да, А пока его надо бы сюда перенести, и охранника там снять. И еще...

Но что "еще" никто не узнал. В дверь резко и громко постучали.

– Открой.
– Сказал Коршуну Рассветник.

Коршун отправился к двери, и хотя был он с виду спокоен и непринужден, но в руке у него Пила заметил прихваченный с лавки молот. Он отодвинул засов и левой рукой приоткрыл дверь, сам стоя не в проеме, а чуть левее. Правую руку с чеканом Коршун опустил вниз, пряча за бедром.

В дверях показался паренек из гостиничной прислуги.

– Господа! Тут приехал боярин какой-то, спрашивает Рассветника с братьями, и того парня, который злыдня убил.
– посмотрел он на Пилу.

– Что за боярин? Какой из себя?
– спросил Коршун.

Парень задумался, как бы вспоминая, каков из себя новый гость, но ответить не успел. Рассветник громко засмеялся в своем углу. Все обернулись на него.

– Коршун, разоружись! Это ж Молний приехал!

– Молний?
– удивился Коршун.

– Он тут откуда?
– спросил Клинок.

– Вот сейчас и узнаем. Давай, веди его сюда скорее!
– сказал Расветник служке.

– Давай бегом!
– прикрикнул Коршун.

Парень умчался, и Коршун закрыв за ним дверь, присел на лавку. Оружия из рук он не выпустил.

– А Молний это этот... вы рассказывали еще про него?
– спросил Пила Рассветника.

– Да, он с учителем скитался в позорные годы, и вместе с ним пришел в Стреженск убивать Затворника.

– Ты почем еще знаешь, что он это?
– спросил Коршун.
– Ты, Клинок, понял?

Клинок промолчал. Рассветнику он тоже не возразил, но на его лице обозначилось вчерашняя недобрая серьезность.

– Знаю, брат.
– сказал Рассветник. Увидите.

Через минуту в дверях снова раздался стук. Коршун прежним манером открыл дверь, и глянул за порог.

– Здравствуй, брат-Молний!
– поприветствовал он кого-то в коридоре.

– Здорово!
– ответили из-за двери.
– Что ты меня, с молотом теперь встречаешь?

– Не сердись. Тут, может быть, враг кругом.
– сказал Коршун, отходя в сторону.

В комнату вошел рослый, могучего сложения человек, с вихрастой шевелюрой и бородой едва не до груди. Мужественное лицо Молния, наверное, было когда-то и красивым, но годы битв и скитаний огрубили его черты, и преждевременно состарили. Глубокий шрам от правой щеки шел через скулу и разделял надвое верхнюю губу. Взгляд витязя был ясным и гордым. Одеждой Молний напоминал обносившегося боярина: залатанные штаны и рубаху покрывала белая, как мука, дорожная пыль. Сапоги на его ногах повидали тысячи конных и пеших поприщ. На левом боку в ремнях висел длинный меч.