Завещание оборотня

– Есть, леди Джоан. Точнее, были. В ЮАР погиб оборотень с документами Стивена. Это же было в том факсе.

– Точно, я забыла.

– Так что и этим нам суд не убедить. Вообще я думаю, что этот мерзавец останется безнаказанным. Свидетелей нет, из улик – одна лишь пуля. Оружие своё он давно выбросил. Если конечно, он не дурак, а он явно не дурак. Отпечатки пальцев, если мы их найдём, тоже ничего не докажут, потому что оборотни легко их меняют. Так что всё, что мы сможем доказать, это что он мог убить и что имел мотив. Ни судье, ни присяжным этого будет недостаточно. Ладно, дальше видно будет. К нашему юнцу у меня есть один вопрос по его показаниям. Не то чтобы он важен, но мне непонятно. Джозеф, ну, или кто-то другой, заплатил ему полторы тысячи. В банк он положил тысячу, как выяснил Майк. Куда делись пятьсот? У парня их не было, когда он к Мерлину отправился.

– Почему бы не спросить у него?

– Сейчас Майк с ним составляет фоторобот того типа, который заплатил эти полторы тысячи. Не хочется ему мешать.

– Джек, вы же Майку обещали сегодня дать выходной.

– Разве? Не помню такого.

– Кстати, почему мы этого парня не называем по фамилии? Точнее, почему вы не называете? Я его фамилии просто не знаю.

– Я тоже не знаю.

– У вас в руках протокол его допроса. Насколько помню, в протоколе указывается фамилия того, кого допрашивают. И первый вопрос должен быть – «Ваше имя?».

– А здесь фамилии нет. Не указана.

– Джек, вы говорили, что Майк очень добросовестный работник.

– Я тоже иногда ошибаюсь. Оболтус он! Хрен ему, а не выходной! А фамилию этого типа может Джордж поискать. Поручить ему?

– Да кому она нужна, его фамилия?

* * *

Майк заканчивал составление фоторобота. Лицо подозреваемого анфас и в профиль было уже готово, вполоборота делать не стали, парень не помнил это лицо в таком ракурсе. Оставалось сделать изображение в полный рост спереди и сзади. Свидетель представлял картинку, полицейский телепат считывал её и переносил на экран компьютера в меру своих художественных способностей.

– Долго ещё? Меня уже тошнит от этого Джона Смита! – пожаловался юноша.

– Терпи! – попросил Майк. – Меня от тебя уже давно тошнит, но я же не жалуюсь. Если бы не ты, у меня был бы сегодня выходной.

– Ты на работе. Тебе за твою тошноту деньги платят. К тому же тебя тошнит только от меня, а меня и от тебя, и от Джона Смита. Мне тяжелее сдерживаться.

– Знал бы ты, как мне хочется провести с тобой допрос третьей степени! – Майк закончил картинку спины предполагаемого убийцы. – Ладно, пока я тебе морду не набил, посмотри на этого урода, вид сзади. Похож?

– Хрен его знает! Спина как спина. Не могу сказать, он или не он.

– Но это же ты его так представляешь!

– А тебе надо нарисовать, как он выглядел или как я его представляю?

– Да мне никак не надо! Мне выходной надо!

– А кому надо? Этой вашей бабе, которая здоровенных мужиков через голову бросает? Не иначе ненавидит всех мужчин!

– Да никому по большому счёту этот фоторобот не нужен. Этот тип, которому ты был сообщником в убийстве, далеко не дурак. Если бы его внешность имела значение, ты сейчас в морге был бы, а не здесь. Так, смотри картинку этого уродца в полный рост. Он?

– Из тебя художник, как из меня балерина! У него на твоей картинке одна рука короче другой! Пикассо хренов!

– Так, стоп. Я переношу изображение по точкам, а не линиями! Как ты его представляешь, так я его и рисую!

– Я слепой, по-твоему? Ты линиями рисуешь, а точками только правишь слегка!

– Представь его ещё раз. Я снова считаю картинку у тебя из башки. Кстати, помойка в ней неимоверная. Я пытаюсь снять картинку этого Джона Смита, а у тебя всё перекрывают мечты трахнуть Грейс Келли!

– Красивая женщина. Хоть и не первой молодости уже.

– Блин, убери из сознания эту порнуху! Думай о Джоне Смите! Вид спереди!

– Ну, вот он. Смотри и наслаждайся, раз уж он тебе нравится больше, чем Грейс.

– И что? Сам не видишь, что правая рука длиннее?

– Пусть будет длиннее, мне уже всё равно.

– Тогда закончили. Пошли, шефу покажем. Так, надо не забыть сохранить изображения. Если они пропадут, повторного сеанса я не переживу. Ну и распечатаю заодно. А то когда печатает Джордж, у него вечно масштабы в ширину и высоту разные.

– Закончили? – поинтересовался вошедший в комнату для допросов Джек.

– Да, шеф! А как вы сумели точно подгадать, когда зайти?

– Попросил Джорджа проследить, когда ты сохранишь изображения. Ты же, разгильдяй, их до последнего не сохраняешь! Малейший сбой техники, и вся работа псу под хвост! Но я не за этим пришёл. Во-первых, Майк, какого чёрта ты не написал в протоколе допроса его фамилию?

– А он мне её не сказал!

– Узнай и запиши. Во-вторых, вопрос к тебе, парень. Ты получил от того типа полторы тысячи?

– Да.

– А в банк положил тысячу?

– Хвалёная тайна банковских вкладов ничего не стоит! В королевстве творится правовой беспредел!

– Я жду ответа.

– Да. Тысячу.

– Куда делись пятьсот?

– Я дурак.

– Это я знаю. Я о деньгах спрашиваю.

– Я поставил пятьсот на «Ноттингем». Но судья не назначил очевиднейший пенальти! Это нормально, да?

– Я тоже ставил на «Ноттингем». Все, кого я знаю, так же ставили. И это нытьё о неназначенном пенальти мне уже надоело!

– Шеф, как вы думаете, то, что все ставили на «Ноттингем», и то, что судья их задушил, это связанные вещи или совпадение?

– Не знаю, Майк. Мы занимаемся убийствами, а не мошенничеством букмекеров. Ладно, Майк, раз вы с этим закончили, у меня для тебя есть новое задание.

– Шеф, вы мне обещали выходной!

– Не помню такого. Когда это было?

– Шеф, как телепат ответственно заявляю, что вы нагло врёте!

– Ладно уж, вымогатель! Иди отдыхай. Только сначала объясни, почему на картинке у этого типа руки разной длины? Что это за абстракционизм?

– Этот парень так запомнил! Я тут при чём? Может, у того типа действительно такие руки?

– Тогда почему на виде сзади ничего подобного не наблюдается?

– Шеф, я лучше выполню ваше распоряжение.

– Какое?

– Идти отдыхать.

* * *

Маленький Уильям уснул, не выпуская маминой груди изо рта. Леони аккуратно отделила грудь от сына и положила младенца в кроватку. В гостинице проживание маленьких детей, мягко говоря, не поощрялось, но обитатели президентского люкса были свободны от большинства ограничений.