Завещание Якова Брюса

Внезапно вспомнив двоюродного брата, совсем недавно хваставшего, что теперь он, а не бывший певчий царит в императорской спальне, начальник Тайной канцелярии вздохнул. Ванька явно будет недоволен примирением государыни со своим фаворитом. Опять придется выслушивать стоны, перемежаемые руганью. Сделав себе пометку в ближайшее время избегать неудачливого родственника по мере возможности, Шувалов поспешно ретировался.

Уклоняясь от нежелательных встреч, граф предпочел пройти напрямик по зеленым лужайкам. Он почти дошел до оранжереи, когда заметил туман, тонкой пеленой струившийся над травой.

Не веря своим глазам, Шувалов подошел и осторожно провел рукой над белесой завесой и сделал несколько взмахов руками, развеивая белые клубы.

Темноволосая девушка в голубом фрейлинском платье лежала на траве, около её головы расплывалось темное пятно. Знакомый солоноватый крови запах ударил в ноздри. Грубо выругавшись, граф кинулся к пострадавшей, опустился на колени, перевернул и выдохнул: это была не Збышева.

Лизетта, кажется, так звали эту фрейлину, лежала без сознания. Шувалову потребовалось некоторое время, чтобы привести её в чувство.

— Не надо! — прошептала девушка, все еще пытаясь заслониться от удара.

— Тише, — Шувалов слегка приподнял ее. — Вам ничего не угрожает. Кто это сделал?

— Не помню… ничего не помню… Настя… мы шли, а там…

— Настя? Вы говорите о Анастасии Збышевой?

— Не помню… — Лизетта вновь закрыла глаза и откинулась на руках у графа.

Шумно выдохнув, Шувалов легко подхватил девушку на руки и направился к видневшейся неподалеку оранжерее.

Передав пострадавшую под опеку оранжерейных слуг и наказав немедленно послать за его людьми, а до тех пор не спускать с девицы глаз, граф поспешил к дому Бутурлиных.

Его встретил Петр. Хмурясь, мужик неодобрительно смотрел на незваного гостя, но доложил сразу.

— Сашенька, — Анна Михайловна выплыла из своей половины дома. — Зачастил ты к нам…

— Зачастил, — признался Шувалов. — Белов здесь?

— Да. Отдыхает.

— Зови.

— Случилось что?

— Случилось, — Шувалов вздохнул и прошелся по комнате. — Зови же!

Бутурлина обеспокоенно взглянула на начальника Тайной канцелярии и, позвонив в колокольчик, приказала лакею позвать Григория Петровича, наказав поторопиться.

Белов вошел в комнату всего минуту спустя.

— Александр Иванович? Чем обязан? — глаза весело сверкнули, уже предвкушая обмен любезностями.

Шувалов мрачно усмехнулся и качнул головой:

— Григорий Петрович, как-нибудь в другой раз. Сейчас, к сожалению, не до словесных баталий. В парке совершено нападение на фрейлину её величества.

— Настя? — Григорий побледнел и подался вперед.

— Нет. Лизетта или как-то так. Девушка без сознания. Её охраняют мои люди.

— Что с Настей? — синие глаза пристально смотрели на графа.

— Её нигде нет. Но фрейлина упоминала её имя. Более того, по странному стечению обстоятельств, ваша невеста сегодня с утра исключена из фрейлинского списка. Каюсь, кто подавал прошение, выяснить не успел.

Григорий лишь ругнулся, буквально срываясь с места и выскакивая прочь. Кивнув на прощание взволнованной хозяйке, Шувалов устремился следом преображенцем.

— Григорий Петрович, подождите!

Огромный рыжий волк, стоявший на крыльце, обернулся и холодно сверкнул синими глазами.

— Надо преображенцев известить, — пояснил граф.

Заметив денщика Белова, выглядывающего из окна, Шувалов подозвал парня к себе и наказал бежать в казармы и привести оттуда взвод солдат и нескольких офицеров, после чего вновь вернулся к волку.

— Идемте, я покажу, где нашли фрейлину.

Наверно, они смотрелись очень страшно: глава Тайной канцелярии и огромный рыжеватый волк. Во всяком случае, все, кто их видел, спешно уступали дорогу, стремясь спрятаться, чтобы не дай Бог не оказаться в казематах Апостольной крепости.

Звериным слухом Белов то и дело улавливал испуганный шепот за спиной

— Никак арестовывать…

— … да мало ли кого…

— Видать совсем все плохо, раз преображенцы среди бела дня…

— … еще и с главным палачом…

— … помилуй и сохрани…

Если бы Григорий не был так обеспокоен, он, наверняка, подыграл бы всеобщему страху, но сейчас его мысли занимала лишь пропавшая невеста. Волк то и дело ускорялся, переходя на рысь. Шувалов уже почти бежал рядом, но одергивать своего спутника не стал, прекрасно понимая, что тот слишком взволнован.

Они буквально промчались мимо оранжереи, когда в нос зверю ударил знакомый еле уловимый запах мяты.

Настя….

Волк заскулил и рванул по следу. Остановился на поляне, принюхиваясь. Шерсть на загривке вздыбилась, а из пасти то и дело вырывался грозный рык.

— Что? — Шувалов спокойно подошел и стал рядом.

— Запах знакомый, — пояснил Белов, неохотно вновь преображаясь в человека. — Такой был, когда Настины вещи по комнате раскидали…

— Тогда что-нибудь пропало? — насторожился Шувалов.

— Нет. Только платье испортили. Правда, у Насти еще сундучок с травами был… Думаете?..

— Я не думаю, и вам не советую, — отрезал Шувалов. — Почему вы не рассказали мне об этом?

— Да забылось как-то, — пожал плечами Белов. — Я полагал, что это месть Головиной, потому и хотел, чтобы Настя к сестре моей переехала, а она вот к Анне Михайловне… Больше её никто не беспокоил.

— Значит, придется допрашивать и Головину… мало мне бабьих заговоров прошлым летом! — вздохнул начальник Тайной канцелярии.

— С ней я и сам могу поговорить… только позже. Пока след есть, по нему идти надо!

— А он есть? — оживился Шувалов. — Только один?

Белов преображаться не стал, лишь наклонился к самой траве, повел носом, что борзая на охоте.

— Здесь три следа. Один — Настин, два других — не знаю. И один, который мне знаком, пропитан запахом крови.

— Фрейлине разбили голову, — пояснил Шувалов.

— Лизетта была Настиной соседкой… Это она раскидала вещи, — Белов выпрямился. — Допросите её!